Гроза

­ Вечер уже окутывал окрестности, когда издалека донесся рокот грома, а небо прорезали вспышки молний. В воздухе витал тот особенный, предгрозовой запах, предвещающий бурю. Кроны деревьев, что росли неподалеку от моего дома, начали тревожно раскачиваться, словно сами пытались укрыться от надвигающейся стихии. Странное, необъяснимое воодушевление охватило меня в предвкушении непогоды – какая-то бодрость духа, от которой становилось не по себе. В такие моменты мне хотелось действовать, но что именно делать в такую погоду, я не знал, хотя смутно догадывался. И эти догадки пугали меня своей необычностью. Интуитивно я сравнивал себя с теми, кто под влиянием полной луны испытывает обостренные ощущения. Где-то на подсознательном уровне мне тоже хотелось крови. Чужой крови.
Это страстное желание терзало меня с неимоверной силой, мучило и пугало. Порой казалось, что оно не исчезнет вместе с бурей. Казалось, что утолить его можно лишь убийством, испив крови жертвы. Мысль эта была ужасающей, но одновременно и возбуждающей. Иногда, особенно по ночам, мне действительно хотелось кого-то убить – самым жестоким и изощренным способом, на который только способен человеческий разум. С течением времени это желание лишь росло, разгоралось, как лесной пожар от малейшей искры в сухую погоду. Оно бурлило во мне, подобно кипящей лаве.
Да, я понимаю, что мог бы обратиться к психологу или другому специалисту. Но я боялся. Боялся, что меня запрут в сумасшедшем доме пожизненно, хотя я ничего не совершил – лишь за пугающие меня мысли. Поэтому я поступил так, как считал самым разумным: уехал из большого города в глухую сельскую местность, туда, где людей почти нет.
К моему величайшему сожалению, я осознал одну очень важную для себя вещь: даже здесь я не смог убежать от трех факторов: погоды, самого себя и, что самое главное, от того, как погода на меня влияет. Радовало лишь то, что людей здесь немного, все друг друга знают, а главное – любая новость разлетается по деревне за пару часов. Этот факт служил для меня сдерживающим фактором, который, как я надеялся, поможет справиться с состоянием, вызываемым грозой. И вот, спустя пару месяцев жизни в деревне, свободных от подобных погодных явлений, гроза наконец-то явилась. Отчасти я даже был рад этой встрече, воспринимая ее как испытание для себя и своего состояния.
Страх, тем не менее, был огромен. Я принял все необходимые, как мне казалось, меры предосторожности. Заперся в доме, убрал все потенциально опасные предметы, которыми мог бы навредить себе или, что еще хуже, другим людям и животным. Увы, даже кошку и собаку, которых я успел завести за короткий срок жизни в деревне, пришлось запереть в сарае, подальше от себя. Затем я начал ждать, когда непогода обрушится на деревню.
Ожидание было томительным, временами скучным. Попытки отвлечься не помогали. Я чувствовал, как мое состояние ухудшается, как растет жажда крови и человеческих внутренностей. Это желание стало особенно тревожным около десяти вечера, когда за окном уже сгустилась тьма из-за непогоды. Иногда молнии освещали мою комнату, вырывая ее из мрака. Я же метался из угла в угол, словно дикий зверь в клетке. Признаюсь, мне было немного легче, чем в городе, но я ожидал более действенного эффекта. Особенно остро я это понял, когда очередная молния, сверкнув за окном, на мгновение осветила мою комнату, как раз в тот момент, когда я стоял напротив зеркала. В отражении я увидел уже не себя. Я увидел настоящего монстра, готового в любую секунду разорвать человека, жадно поглощая его плоть и кровь. И я был рад этому монстру, который навел бы ужас на любого, кто встретил бы его на улице.
Я отчаянно пытался вырваться из ловушки, которую сам же себе и уготовил. Зная свою натуру, я, к счастью для окружающих, предусмотрел почти все возможные сценарии. Почти... Я забыл про решетки на окнах. Именно окно манило меня, обещало выход. Теперь я не мог думать ни о чем другом, кроме него, представляя, как выбираюсь навстречу своей зловещей судьбе, неся бремя смерти тем, с кем успел познакомиться, подружиться, даже почувствовать симпатию. Что-то удерживало меня в последний момент. Казалось, убийство и каннибализм, от которых я так долго и тщетно бежал, в одно мгновение сложились в четкий план, требующий лишь исполнения. Оставалось сделать то, что, как мне казалось, предначертано свыше. Но я сопротивлялся изо всех сил.
Утро встретило меня голым, в крови, на полу, под оглушительный женский крик. В этом крике звучал животный ужас, паника, отчаяние и безумие. Я знал природу этого крика, понимал, что его вызвало. Это были жалкие останки нашего соседа, алкоголика, никому не нужного человека, существующего лишь для статистики. Жаль бедолагу, он никому не делал зла. Для местных он был "своим", почти родным. Но я знал, что горевать о нем долго не станут.
Что касается меня... Несмотря на то, что буря утихла, и мое состояние стабилизировалось до уровня среднестатистического человека, раскаяния я не чувствовал. Скорее наоборот, ощущал возбуждение и какое-то извращенное удовольствие. Мои конечности непроизвольно вздрагивали, напоминая о прошлой ночи. Я помнил все до мельчайших деталей. Как беспрепятственно, обойдя все свои же предосторожности, вышел на улицу, где гроза усилила мое безумие. Под шум ливня и раскаты грома, под вспышки молний и тусклый свет редких фонарей, я будто интуитивно направился к дому своей жертвы, зная, что сопротивления не будет. Три громких стука в дверь... И вот, передо мной открывается дверь, а абсолютно пьяный хозяин приглашает меня разделить его скромную выпивку. Увы, я ответил ударом ножа в печень, а затем перерезал ему горло. Я помню его глаза. Из мутного, пьяного взгляда, в них прояснилось осознание неминуемой смерти. Я был очарован этими глазами с первого взгляда. Но я знал, что вот-вот в них угаснет жизнь.
Из его ран кровь текла, словно фонтан, унося с собой жизнь. В тот момент я осознал ужас содеянного. На мгновение меня охватил страх от осознания того, на что я способен под влиянием этой погоды. Раскат грома вновь вернул меня к реальности, и я продолжил делать то, ради чего пришёл. Я начал пить его кровь, пока она была ещё свежей и тёплой, как парное молоко. Когда безжизненное тело рухнуло на пол, я взял топор и принялся разрубать несчастного на куски. С огромным удовольствием слушая, как топор вонзается в мясо, я испытывал почти оргазмическое наслаждение от своих действий. Кости трещали, сухожилия рвались, а кровь стекала с отрубленных частей. Это было возбуждающе.
Мне потребовалось около двух часов, чтобы разрубить бедолагу на куски, периодически поедая его плоть и кровь. Ещё полтора часа ушло на то, чтобы аккуратно сложить останки в мешок и отнести их домой. Я выбирал их с особой тщательностью, отбрасывая всё самое противное и ненужное. Пальцы, половой член, нос и уши я оставил на месте — соседка, вероятно, их заметила. Всё остальное я бережно положил в подвал. К счастью, этот несчастный весил немного, и мяса у него было совсем чуть-чуть. Я быстро расправлюсь с этим, быстрее, чем могло бы показаться. Но сколько вкуса в этом мясе, сколько эмоций я получаю благодаря ему. Да, единственное, что сделал этот пьянчуга, — это позволил себя убить. Видимо, в этом и заключался смысл его жизни.
Как бы мне ни хотелось полежать в крови, мне нужно было выйти на улицу, предварительно умывшись. Я не хочу привлекать к себе подозрения. По крайней мере, не сейчас. Я всё ещё слишком голоден. Мне нужно больше жертв. В разы больше. Остаётся только надеяться, что следующая гроза не заставит себя ждать и начнётся до того, как я «проголодаюсь» после того, как доем это мясо.
Выйдя на улицу, я направился к месту трагедии. Там уже собралась толпа деревенских зевак. Картина была до боли знакомой: женщины плакали, мужчины нервно курили в сторонке, изредка отходя за угол дома, чтобы выпить за упокой убитого. Что касается меня, то, признаюсь, мне стоило немалых усилий сдержать ликующую улыбку. Убийство принесло мне несказанное удовольствие, поедание тела – еще больше, а увиденное место преступления подарило не меньшее счастье от последствий. Но истинным апогеем стало зрелище, объединившее все три действия воедино. В этот момент я почувствовал себя по-настоящему счастливым. Наконец-то внутреннее напряжение отступило, уступив место безмятежности, нахлынувшей, словно легкий бриз в знойный день. Глаза невольно закатывались, усиливая наслаждение. Когда же оно достигло своего пика, я потерял сознание, рухнув лицом вниз в ближайшую лужу.
Очнулся я через несколько минут. Вокруг меня уже столпились соседи, пытавшиеся привести меня в чувство. Что ж… Даже этот обморок мог сыграть мне на руку, отвлекая подозрения. Главное, чтобы я не успел сказать что-то лишнее, падая. Взглянув на лица соседей, я понял: они точно не подозревают меня. Это читалось в их глазах, я чувствовал это всем своим существом.
Придя в себя, я уселся сбоку дома, подальше от палящего солнца. В этот момент человеческая натура начала брать верх над сущностью маньяка-каннибала. Меня охватил страх и ужас от содеянного. Оглядевшись, я понял, что боюсь не только тюрьмы, но и расправы со стороны местных жителей до приезда полиции. Лишь когда издалека послышались сирены, я немного успокоился, но тут же снова заволновался. Все ли я зачистил? Не осталось ли улик, которые могли бы привести сыщиков ко мне? Был ли я достаточно аккуратен? Осмотревшись, я не мог быть уверен. Лишь спрятанные дома куски человеческого мяса и костей могли меня выдать. Как от них избавиться? Память начала подводить. Я не понимал, что со мной происходит. Только когда к дому подъехала первая полицейская машина, я вспомнил, как тащил останки. Нет. Они не могли меня найти. Я был предельно осторожен.
Начались допросы, расспросы, полицейские пытались восстановить картину произошедшего. Печально признавать, но наши правоохранительные органы оказались бессильны перед начинающим маньяком. Это меня успокоило. Но улик все равно нужно было избавиться. Вечером того же дня, сидя в одиночестве и смотря передачу про призраков, я превращал мясо убитого в фарш, намереваясь слепить пельмени и сварить суп с фрикадельками. Кости же я планировал пустить на холодец, а остатки хрящей отдать собаке. Так и волки сыты, и следов нет. Гениально просто.
Я дал себе обещание сделать все возможное, чтобы подобный случай не повторился. Не спорю, я был рад и счастлив от содеянного. Это было восхитительно. Но последствия пугали. Страх быть пойманным теперь будет преследовать меня до конца моих дней, вызывая ужас при каждой встрече с полицией или при косом взгляде соседа.
Время текло, а я оставался на свободе. Полиция, сбитая с толку, не находила следов, все улики были уничтожены, а соседи, успокоившись, вернулись к привычному ритму жизни. Каждый день я вглядывался в безоблачное небо, ища хоть малейший знак перемен. Вспоминал прошлый опыт, размышляя, как обезопасить окружающих от себя. Признаюсь, та еда, приготовленная из соседа, превзошла все мои гастрономические ожидания. Зеркало, в котором я видел не себя, а монстра, пришлось выбросить – чудовище, от которого хотелось бежать, по-прежнему смотрело на меня из его глубины.
Спустя полтора месяца меня настигли ужасающие новости. Синоптики вновь предрекали грозу с ливнями и штормовым ветром. Сердце мое рухнуло в бездну, где сам Люцифер, казалось, уже ждал его, вкладывая в него безжалостность к людям и план нового убийства. Как же я жаждал одолеть чудовище, что поселилось во мне! Но ни мысль, ни сила воли не могли его обуздать. Поэтому, в день обещанного шторма, я заколотил все окна и двери досками, используя шуруповёрт. Затем, разбив его молотком, я лишил себя удобного инструмента, чтобы выиграть время для размышлений, откручивая каждый винтик вручную. Я надеялся, что эта мера поможет мне пережить ночь, не совершив ни одного убийства.
Гроза надвигалась, её барабанная дробь по крыше дома нарастала, становясь всё более настойчивой. Сквозь щели в окнах прорывались вспышки молний, предвещая раскаты грома. Вместе с ними росло и моё желание убивать, неумолимо усиливаясь с каждой минутой. Я пытался утолить эту жажду остатками предыдущей жертвы, что ещё оставались у меня. Это лишь отчасти помогало сдерживать себя. Но мне было нужно не только мясо. Мне нужна была кровь. И с каждой минутой она требовала всё больше и больше, всё сильнее и сильнее. Я пробовал заглушить её вином, но оно лишь опьяняло, не принося никакого облегчения. И тогда я понял. Мне нужно было напиться до полного беспамятства, до состояния, когда я не смогу даже встать. Это казалось единственным выходом из сложившейся ситуации. Достав из аптечки медицинский спирт, я начал разбавлять его водой и пить без меры. Конечно, с одной стороны, жажда крови становилась ещё сильнее, но с другой – я пьянел значительно быстрее. Такой результат меня вполне устраивал.
Память отшибло. Как закончился вечер, я не помнил. Пробуждение было мучительным – сильнейшее похмелье, какого я прежде не испытывал. Единственной отрадой стало то, что окна моей комнаты по-прежнему были заколочены. Я почти не сомневался, что никого не убил, но это "почти" звучало зловеще. Шатаясь, я направился на кухню, чтобы утолить жажду. Там меня ждал шок: дверь была вскрыта, доски вырваны с какой-то нечеловеческой силой. Внутри все затряслось еще сильнее, но теперь не от похмелья, а от осознания того, что я натворил пьяным.
Где труп? Кого я убил? Что случилось прошлой ночью? Страх вернулся, с новой, леденящей силой. Осторожно, боясь увидеть нечто ужасное, я начал обыскивать дом в поисках следов. Время от времени мелькала надежда: может, я никого не убивал? Может, просто не хватило сил выйти наружу? Не найдя в доме ничего, я немного успокоился, позволив себе передышку.
Чтобы прийти в себя, я допил остатки из бутылки. Как раз хватило, чтобы "поправить здоровье", но недостаточно, чтобы снова напиться. Последняя рюмка принесла новую мысль: нужно проверить сарай. Только там я смогу окончательно убедиться, что никого не убил, и обрести полное спокойствие. Идея показалась мне невероятно здравой и благоразумной.
Войдя в сарай, я застыл от ужаса. На полу лежало обескровленное тело, неуклюже прибитое гвоздями. Мои собака и кошка пожирали куски мяса с костей убитого мной человека. Это был мой сосед, которого я глубоко уважал. В тот же миг в голове начали всплывать обрывки воспоминаний: как я ломал дверь, как шел к нему. Как мы вместе шли ко мне. Как я, еще живого, прибивал его к полу. Как перерезал сонную артерию и пил его кровь. Я помнил жалобные взгляды кошки и собаки, наблюдавших за мной. Помнил их голод. Помнил свое решение оставить им это мясо. Я помню…
Прошлая ночь оставила меня в стыде и лютом ужасе. Исправить ничего уже нельзя. Придется снова заметать следы, по старой схеме: суп, холодец, пельмени. Единственное утешение – экономия на еде. Но какой ценой? Ценой единственного человека, с которым я поддерживал связь в этой деревне. Я не знал, что делать с собой, как спасти окружающих и остаться на свободе. Задача казалась неразрешимой. Пока гремит гроза, пока я жив, я буду убивать. Убивать тех, кто рядом, кто остался или еще появится.
Полиция снова повсюду, допросы, подозрения. Я устал от этого, желая лишь одного: поскорее покончить со всеми, чтобы остаться в полном одиночестве. «Так будет лучше для всех», – думал я, стремясь избавиться от ужаса, преследующего меня всю никчемную жизнь маньяка. Теперь мне не нужна ни кровь, ни плоть. Я начал бояться самого себя.
Мне снова повезло. Полиция, кажется, не подозревает меня. Они прочесывают леса в поисках маньяка и его следов, но тщетно. Даже собаки не находят ничего. Как мне это удается? Сам не знаю. Просто везет, или же сам Люцифер помогает мне, используя как оружие для уничтожения человечества. Здесь я был абсолютно бессилен, не мог противоречить самому себе.
Третья гроза за весну наконец-то разразилась. Как же всё оказалось прозаично, почти как в стихах: "Люблю грозу в начале мая..." Я уже оставил попытки возводить какие-либо барьеры против самого себя, осознав их тщетность и собственную угрюмость. Эта ночь, по неведомой мне причине, ощущалась по-особенному. Я не мог точно определить, в чём дело, но чувствовал это всем своим существом. Под аккомпанемент ночных молний я отправился на охоту. На этот раз у меня была конкретная цель – старушка, чья скверная натура давно вызывала у меня отвращение. Вооружившись ножом, я двинулся к ней, не обращая внимания ни на ветер, ни на дождь, ни на раскаты грома, ни на слепящие вспышки молний. Меня вела лишь чёткая цель и неутолимая жажда.
Как всегда, я постучал в дверь будущей жертвы, предвкушая скорое наслаждение её кровью. И вот она... Открыла. Застыв в немом ужасе, она оказалась совершенно беззащитна. Мне оставалось лишь нанести удар, как вдруг сзади раздался крик:
— Бросай оружие! Руки вверх!
Меня схватили. Но они не знали, что я не сдамся так просто. Я должен был испить человеческой крови напоследок. Поэтому я вонзил нож в шею соседки и жадно пил, пока не раздались выстрелы, а пули не пронзили моё бренное тело. Так я и ушёл из жизни, унеся с собой жизни трёх ни в чём не повинных людей.

​Поддержать автора: СБП +7(977) 767-33-14