Читать онлайн
"Истина Змееносца"

Regret - Kensington

Крушение надежд было горьким. С привкусом дыма и злобы.

Пришлось продираться через старый лес по глубоким сугробам, прогибаясь под тяжёлыми хвойными ветками. Ветер обдувал щедро, хлестал сосновыми иглами по лицу, высекая скупые слёзы.

Машину пришлось бросить, кончилось топливо. До города сотни километров, а в этих горах должна была найтись хоть какая-то хижина. Любая. Он надеялся, что не сдохнет в эту злосчастную зиму. Не здесь и не сейчас. Сперва найти то, что ищет. А потом хоть апокалипсис.

Позади оставлена глухая деревушка в десяток обветшалых домов, лес тоже за спиной, а впереди настоящая горная гряда. Ему только чертыхаться под нос и звереть, потому что на такой подарок от жизни он не рассчитывал, когда бросал кости в том сраном баре. Друзья предупреждали о риске, посмеивались, хлопали по плечу, но идти за компанию отказались. Да и не по правилам. Сейчас сидят перед очагом с пойлом под рукой и режутся в карты, а он тут хрен пойми, чем занят.

Какая мудаковатая тварь его дёрнула в тот вечер, чтобы пойти на сделку! И с кем.

Вспомнилось расслабленное лицо незнакомца, который завалился в бар к закрытию. Осанка, контроль, обманчивая медлительность движений – всё говорило о том, что перед ним мастер. Но он повёлся из-за своей нетерпимости к чужакам. Пари заключалось на ходу, быстро и необдуманно. Ему просто надоело просиживать жопу в тухлом городишке третий год кряду. Жажда жизни взяла верх, и вот он здесь, в белом плену.

Метель ещё не набрала силу, но обещала обрушиться к ночи. В сумерках казалось, что лес двоится, отбрасывая тени на белоснежный ковёр.

Горячая кровь спасала от холода. Если бы не генетика, давно бы окоченел в этих дебрях. Затея нравилась всё меньше, да только азарт и любопытство раззадоривали. Приключение.

Бутылка с водой забыта в багажнике, телефон давно сел. Досадно. Хотелось пить. Около часа он с сомнением поглядывал на снег, чем не вода? Останавливали мысли об историях Брайана, тот по личному опыту знал, чем опыляют с неба. Не хотелось потом обосраться.

Ночь опустила занавес в считанные минуты. Только что всё было синим, а спустя мгновение темень. Идти становилось легче, сугробы постепенно сменялись каменистой дорогой, ведущей вверх по склону. Интуиция щекотала мозг, недолго осталось. Где-то здесь должен быть выступ, а за ним нора старика. Незнакомец так и остался без имени, не представился. Сказал только, что старику всё известно.

Как прижать деда, станет понятно в процессе. На этот счёт волноваться не стоило. Другое дело – достоверность. За годы, проведённые на Земле, ему так и не открылась логика живущих здесь людей. Максимально хаотичное мышление и половина информации в их головах – иллюзии. Если чужак прав, и лесник действительно знает о местонахождении биоматериала, он постарается его заполучить во что бы то ни стало. Задолго до пари в его фокусе был поиск единственной нужной вибрации. И сейчас он шкурой ощущал её близость.

Метель завывала, швыряла в лицо горсти колючего снега, мешала ясному видению. Однако неподалёку удалось заприметить свет, который то появлялся, то исчезал с каждым порывом ветра. В расщелине укромно разместилась крохотная лачуга, наполовину скрытая высокой елью. В миниатюрном окне горел свет. А внутри совсем не то, что он ожидал увидеть.

Immortals – Brian Delgado

Стало жарко. Буря по-прежнему выла и закручивалась в снежные вихри здесь, в каменном кармане, где маячил огонёк жизни.

За стеклом, как на экране телевизора, мелькали кадры. Миниатюрная девушка принимала ванну, а над деревянной кадкой поднимался пар, в очаге сбоку плясал огонь. Он приблизился настолько близко, насколько мог, не рискуя быть обнаруженным. Впечатался в обледеневшую бревенчатую стену, не отводя взгляд. Под пальцами на стекле таяла корка льда, а сердце отбивало сумасшедший ритм. От неё шли тонкие невидимые волны, от которых прошибало горячим потом. Тонкая рука сжимала губку, неспешно мылила шею, плечи, лопатки, оставляя островки пены на коже. А в каплях на спине отражались язычки пламени.

Память ударила сильно и больно. Голову прострелило вспышкой, и в этот раз не помогло ни дыхание, ни сосредоточенность. Он почти отключился, когда сползал по стене размякшим слизнем.

Видение обрушилось подобно мощному шквалу. Тогда точно так же он наблюдал за костром и отражением искр в глазах, которые он не мог забыть даже через столько лет. Брёвна, вкопанные наспех в землю. Верёвки на руках и ногах. Ночь и костры на площади. Отец был беспощадным карателем и ничего не хотел слышать о том, что девчонка не виновата. Даже мать поверила сплетням и злым дворцовым пересудам. Казнь была мучительной и долгой, папаша любил подобные зрелища. Он в принципе был сторонником жестокости, насилия и крови. Даже в отношении сына. И Рагнару ничего не оставалось, кроме душного отчаяния и ненависти. Он вынужден был смотреть, как люди, которым он доверял, на которых он равнялся, убивают его любимую. В ту ночь он проклял Зодиак, всю свою королевскую семью и покинул Млечный.

До казни Ева так же сидела в глубокой лохани, полной душистой пены. Так же спиной к нему чувственно мылила тело.

Только это не Ева.

Вибрации другие. Не те.

Хотя близко. Неуловимая грань.

Он обнаружил себя сидящим задницей на голых камнях. Ветер обезумел. Рагнар не знал, сколько времени прошло, когда со стороны крыльца послышался топот. Ствол винтовки уткнули ему в кадык, когда он собирался подняться с колен.

– Не советую дёргаться!

Нет, девчонка определённо иного склада. Мелкая, тонкая и с тёмным решительным взглядом.

The games we plays – Astyria

Запасная винтовка Ирбиса висела справа от двери, в нише с лопатой и топором. Дед ушёл пару часов назад, проверить сохатого, который на днях поранился. Накануне тот застрял задними копытами в валежнике и провёл двое суток, не двигаясь. Лось обнаружился благодаря Тильде, чёрной псине Ирбиса, и с тех пор старик часто пропадал в лесу. Обычно в его отсутствие я готовила нам двоим ужин, прибиралась в незамысловатом жилище или читала. Искупаться меня надоумил Ирбис перед уходом, старый проказник. Его узкие глаза по-доброму зыркали на меня, он тихо посмеивался и кряхтел. Мол, где его молодость, он бы ого-го! А я лукаво отвечала, что с его силищей и очарованием все городские бабки падут ниц, стоит ему появиться в поле их зрения. Старый шаман похлопывал мою руку своей сухонькой ладонью и прихлёбывал чай, хитро улыбаясь.

Я было решила, что Ирбис вернулся, когда послышался стук в окно. Так скоро! Выпрыгнула из лохани на холодный дощатый пол и наскоро обмоталась полотенцем. Прислушалась. Тихо. Свежий отпечаток руки на стекле увидела мельком, когда натягивала шерстяные носки. Так и не выпрямившись, шмыгнула к окну и осторожно выглянула. Никого. Ирбис рассказывал, что в этой местности изредка появляются браконьеры. Пушной зверёк в зиму, конечно!

Стрелять меня никто не учил, навык отрабатывала на бутылках за сельской школой, на пустыре. Винтовка досталась от прадеда. Я научилась её чистить, берегла как семейную реликвию и никому не показывала. Читала журналы про охоту, искала специализированные книги про оружие, изучала, взахлёб поглощая любую информацию, посвящённую боевой тематике. Я всегда была пацанкой, сколько себя помню, или так казалось в силу незрелости. Родня ждала мальчика, а родилась Ада. То есть я. Невысокая, от горшка два вершка, взбалмошная непоседа. Все деревья мною были покорены до верхушек, синяки и ссадины – обычное дело. Так и выросла с ощущением угловатости и некоторой жёсткости.

В высоченных валенках старика и его же безразмерной фуфайке с винтовкой наперевес двинулась за дверь в клокочущую непогоду. Буря метнула меня к стене как щепку, я ругнулась и подосадовала, что выперлась на мороз в телогрейке на распаренное тело. Спустилась с крыльца и направилась за угол избы. Со стороны тропы, которую сейчас густо заваливало снегом, виднелись едва различимые следы. Под окном за елью, куда они вели, кто-то затаился. Плохая видимость и завывание вьюги позволили мне подобраться к дичелову незаметно со спины. Пришлось обойти ель, чтобы взять его на прицел.

Он сидел на корточках, грудь часто вздымалась как после длительного бега, а на щеке отсветы от пламени свечи на окне. Меня передёрнуло, когда он впился животным взглядом мне в лицо, перевёл внимание на руки, задержался на бёдрах. Пронзительное, дикое, слегка (но заметно) растерянное выражение, а после – нахмуренные брови и злые глаза.

– Не дёргайся, пока я не разрешу!

– Любишь командовать? Я не против.

– Ты кто такой?

Он был крупным. Один, судя по следам, но достаточно большой, чтобы взбрыкнуть и затоптать меня в сугробе.

– Отвечай!

– Я ищу старика. Если я не ослеп и не умер, то ты явно не дотягиваешь до подобного.

Меня всегда бесило, когда люди не отвечали на прямой вопрос. Юлили, меняли тему, уходили от ответа или, что хуже всего, глумились. Я поняла, что сейчас начну нести чушь, и поскорее захлопнула рот.

– Здесь нет старика! Только я.

Браво, Ада!

– Ты уверена? - с нескрываемой иронией спросил бугай. – Одежда не жмёт?

Мужик улыбался открыто и нагло. А я начинала серьёзно замерзать, но не знала, как поступить, и бестолково топталась на месте.

– Кто ты такой и откуда тут взялся? - со злостью повторила вопрос и мысленно с остервенением дала пинка под зад тому, кто стоял передо мной на коленях с нарочито поднятыми руками и тупой ухмылкой.

– Моё имя тебе ни о чём не скажет. Где старик?

– Не испытывай моё терпение.

– А то что? Насмерть замёрзнешь?

– Ада! Прости, Господи! Ты зачем выскочила в пургу? Коленки совсем голые! - послышался за спиной голос Ирбиса. Я готова была взвыть от облегчения, но винтовку не убрала, хотя руки ходили ходуном.

Home – breathe.

С возвращением Ирбиса мигом стало теплее. Нет, метель никуда не делась, но ушло стылое чувство страха. Я бы не справилась с чужаком, стоило признаться себе, что струхнула. Потому украдкой выдохнула, прежде чем повернуться к старику.

– К тебе гости!

Можно было не рявкать, конечно, старик не виноват, что спасовала. Ружьё вниз, улыбку на место, злость к чертям. Я искренне любила человека, который принял меня как родную и ни разу не осудил. Как по мне, было за что.

Жизнь дала мне смачного пенделя, когда я свернула с пути. Всё обрушилось в одночасье. Отношения опостылели, в них гулял сквозняк по всему периметру. Я даже не поняла, в какой момент разлюбила того, с кем прожила восемь лет. Объясняться не было смысла, желания ссориться тоже, но мой благоверный закатил скандал. С дракой, матом и сопутствующими прелестями. Презрение к себе родилось незаметно. Не в моём характере позволять унижения, но что-то пошло не в ту степь, и на мою дурную голову вывалился целый чан говна. Я терпела, прощала, боялась уходить. Куда с голой жопой? Тирания и манипуляции продолжались, сея ужас и отчаяние. В будни удавалось достать дурь, отключиться и не париться, что нет еды, а иногда даже воды, и кругом холодные стены. За кайф приходилось платить немыслимыми вещами. Воровством (наименьшее зло), ложью, мошенничеством, но никогда – телом. Попытка купить меня как вещь на базаре – мой личный и последний шаг в бездну, который не случился. Предложение пнуло меня в другое, верное направление, и я сбежала, оберегая последнюю грань, за которой один выход – пуля в башку.

Спасал меня Ирбис.

Ритка с работы случайно обмолвилась о своём необычном дедушке. Говорила, что он шаман, лечит душу. Тело исцелялось самостоятельно, с душой дела обстояли хуже. Она болела, ныла и умирала от скорби по самой себе. Побои пережить можно, когда внутри есть опора. У меня её снесло вместе с фундаментом. Выстраивать заново не было сил ни физически, ни морально. И я взяла первый рейс до Барнаула.

Сибирь встречала меня неохотно. В те месяцы снег валил каждый день, а пронизывающий ветер и переменчивость погоды добавляли к настрою минус пять баллов. Во мне не горела известная всем жажда жизни, когда берёшь волю в кулак и вопреки всему кардинально меняешься. Внутренние перемены и чудовищный труд как правило незаметны для наблюдателей. Они остаются с тобой за ширмой, вперемешку с хлюпающей и воняющей внутренней начинкой, которую усердно вычищаешь на протяжении довольно длительного периода. Ночные кошмары, душевная боль, ломающая и укладывающая на лопатки, скрежет зубов, когда совсем невмоготу и слёзы. Конечно же слёзы! Жаль расставаться с чавкающим болотцем, жаль себя, жаль потраченное время, силы и чувства. И ты это всё оплакиваешь долго и нудно, пока не надоест. Прошлой ночью мне надоело. Хотела реветь, даже улизнула от Ирбиса на чердак, но не смогла. Мне опостылела жалость к себе, нагрянули незнакомые до сего дня ощущения, не терпелось в них разобраться, посмаковать, но по-новому чувствовать пока не получалось, не научилась. Предвкушение? Но чем в сибирской глухомани себя развлечь, кроме выученных на зубок практик, книг и созерцания природы? Перед тем, как уснуть, подумалось, что было бы чудно выйти в дикие места, но одной страшно, а старик за гряду не ходит.

– Ты рассказывал о браконьерах, решила, он один из них, – указала я дулом винтовки в сторону здоровяка. – Он заглядывал в окна!

Я намеренно опустила момент, что стала невольным объектом внимания тогда, когда расслабленно нежилась в ванной.

– Деточка, беги в дом! Я разберусь.

Оставлять старика наедине с неизвестным боязно, однако меня колотило от холода, и я рванула к избе. Ирбис долго приучал моё эго к смирению. Не знаю, смог ли он обуздать его до конца, но мозг уже не верещал от натуги. Впрочем, над доверием к миру, а особенно к странным типам (и к себе, да) я ещё пыхтела.

Выстиранная одежда висела над печью, не совсем просохшую сдёрнула с верёвки и спешно скрылась в чулане. Следовало утеплиться и бежать на помощь старику. За что я искренне себя благодарила, так это за практичность. Красивые вещи нравились мне, безусловно, но в морозы и вьюгу от красоты толку ноль, чего не скажешь о добротных меховых сапогах и лёгком, но нереально тёплом, горнолыжном костюме. Необязательно практичность должна быть унылой. Просовывая голову в кашемировую водолазку песочного цвета, я в сотый раз вспомнила, как Ритка впопыхах собирала мне чемодан, приговаривая о суровом климате Сибири. Мне нравился яркий орнамент у горла, геометрические фигуры на груди в точности копировали рисунок мексиканских пончо.

Мокрые волосы спутались, неубранные под шапку кончики покрылись льдом. Вот чёрт! В два шага вернулась к корыту, в котором купалась, и зачерпнула ковшиком воду.

– Много суетишься, – послышалось за спиной.

По затылку шмыгнул холодок. Винтовка в шаге от двери, слишком далеко.

– Где Ирбис?! – внутренности скрутились узлом.

– Пошёл в сарай за дровами.

Он стоял у порога, руки в карманах куртки, капюшон с волчьей опушкой за спиной. Я могла разглядеть лицо, наполовину скрытое тенью. Прямой нос, сильная челюсть, мощная шея, кадык. Крупный. С моим ростом в полтора метра он казался гигантским. Редкость. Он не выглядел перекачанным бугаем, насмотрелась на спортзальных мальчиков, научилась разбираться. Этот чёрт обладал естественной силой, даже скорее внутренней, и тело соответствовало. Гибкость выделялась, хоть он почти не двигался. Создавалось впечатление некой опасности, исходящей от его ленивой позы и пытливого наблюдения.

– Ты местная?

– Тебе какое дело? – фыркнула я.

С мороза в тепле избы от него повеяло тонким шлейфом парфюма. Древесно-табачный, с дымком, очевидно дорогой. Любопытно.

– Мне нужен проводник.

Я впервые посмотрела на него с интересом. Серьёзный взгляд, собранность, даже некоторая напряжённость. В нём ощущалась необъяснимая мощь, как она ощущается в эпицентре тайфуна. Что-то кипело в его душе, невысказанное и не очевидное для посторонних.

– Ада?

Наваждение.

– Проводник... Постой, как ты узнал...

– Ирбис тебя...

– Подружились? – громко топая, старик стряхивал снег с валенок, и весело вопрошал. – Вот буря-то свалилась, а? Давно такой не было! Весь январь тишь да гладь и нате вам!

– Должен был прийти раньше, – говорил старик. – От чего-то ты задержался.

Рагнар смотрел на того и не понимал. О чём он толкует?

– Ты давно здесь. Дольше меня. И знаешь больше. Однако, мало прожить сотни лет, чтобы раскрыть все тайны мироздания. Да хоть жизни, судьбы, замысла. Ты не трудишься, сынок. Боишься. Слепому удобно плыть по течению, ждать, что само рассосётся. Помогает?

Шаман открыто посмеивался. Он знал многое из того, что в прошлом Рагнару давалось с большим трудом, на изыскания и озарения уходило много времени и попыток. Пыток. При этом он натыкался на стены, упирался носом в бесконечные тупики, кружил по лабиринтам вечности, но пришёл к могуществу через упорство и волю, беспощадно тренируя ментальность, дух, связку тринадцати тел одновременно. Как обычное человеческое сознание могло быть настолько мощным? У старика оно такое. Бездонное. И это поражало Рагнара. Он из Высших миров, кто дал право еле живому сухонькому Ирбису охранять Петлю? Одну из трёх на Земле, но центральную, самую влиятельную, значимую. Подходить следовало осторожнее.

- Знание бесполезно и даже вредно для невежественного ума, - послышалось из угла, где старик копошился с каким-то тряпьём. - Скоро убедишься.

Шаман вскрыл его черепную коробку, так показалось Рагнару. Настороженно присмотрелся, Ирбис не вызывал угрозы, просто намеренно раззадоривал любопытство. Искусная игра.

Чаще всего люди называли Петли порталами, от неосведомлённости. Возможно ли их за это винить? На деле по замыслу и смыслу сущность Петлей существенно отличалась. Почти всегда порталы целиком управляемы, безопасны и просты, за небольшим исключением. Для тех, кто достаточно информирован. Петли в отличие от первых обладали многослойностью, различной вариантностью, сложными элементами вибраций и собственным разумом, недосягаемому для обывателя. Только подготовленный мозг и крепкая физическая составляющая способны настроиться (но не всегда выжить при этом) на частоту подходящих или хотя бы близких частот и слиться с её сознанием. Рагнар считал петли живыми сущностями, великими источниками мудрости, уводящими любого, кто ступил на их территорию влияния, в хитрое и непонятное направление. Однажды столкнувшись с такой в Зодиаке, запомнил последствия на всю свою долгую жизнь, но опыт получил бесценный. В последующем именно эти навыки безотказно служили в сотворении змееносцев, ставшими его войском и спасением от самого себя. Четвёрка ребят стали его ближним кругом, теми немногими, кому он по-настоящему доверял.

Рагнар уплыл в воспоминания. Ему исполнилось двадцать восемь, когда произошла казнь. С тех событий прошли века, мучительно долгая трансформация, переосмысление и, по ощущениям, он достиг зрелости, осознанности, устойчивости внешней, сколько-то внутренней. Простодушие, с которым он воспринимал родителей, рассеялось быстро, сменившись клокочущей ненавистью. Та улеглась не быстро и только благодаря друзьям, но жажда возмездия не давала покоя и царапала душу. Но Рагнар жил надеждой на исцеление от яда, который подтачивал душу, и продолжал поиски. Изредка до него доходили слухи о делах Зодиака, тирания отца обладала раздражающим постоянством, пока не вмешался Эдем. Зодиак пал от гнева Архангелов, и Рагнар почти успокоился.

Тот, с кем он заключал пари, принёс весть, от которой у Рагнара вздыбились позвонки. Константин на Земле. И потому стоило поспешить, нащупать вектор, где могла находиться скрытая правда.

– Ты всё время болтаешь, старик, - отозвался Рагнар. – Кто она такая?

Кивнул в сторону Ады и двинулся следом за Ирбисом вглубь хижины. Опустился на хлипкий табурет, поёрзал, облокотился обеими руками о стол, пристально вгляделся в макушку Ады.

– Ада тебя удивит. Она та, кто поведёт тебя, этого достаточно.

– Я ей не доверяю. Какие есть варианты?

Ада суетилась возле плиты, расставляла вымытые тарелки в сушилку и украдкой поглядывала в сторону мужчин. Рагнар поймал недоверчивый взгляд ореховых глаз. Настороженная, но заинтересованная. Внутренне сжималась, когда он открыто смотрел в её сторону, и отворачивалась.

– Нет никаких вариантов, придётся поверить на слово! - тихо ответила Ада, нервно и щедро наливая моющее средство на губку.

– Ты мелкая, но настоящая проблема в том, что ты ещё и наивная.

Девчонка возмутилась, но рот не раскрыла, только взглянула украдкой на старика. А Рагнар плыл от её поля, которое чужим отнюдь не казалось. Он сдерживал колебания собственных импульсов, которые так некстати всполошились, опасаясь, что повредит её тонкую структуру.

– Мудак!

Грубо. И смешно.

Ирбис хохотал до слёз, похлопывая одной рукой себя по колену, а другой по ладони Рагнара.

– Вижу, приключение ваше будет прелестным, - вытирая платком глаза и сморкаясь, проговорил шаман.

Ада демонстративно бросила сковородку в раковину и уперев мыльные руки в бока, нахмурилась.

– Я иду не ради него! Целых полгода ты говорил про этот маршрут, натаскивал меня с утра до ночи, чтобы я однажды туда пошла.

– Верно говоришь.

– Так почему ты всё время смеёшься?

– Потому что я вижу этот твой путь! Вы как бензин и спичка. – Тепло отвечал старик. – Ты станешь другой, обретёшь себя наконец! И много больше, попомни мои слова. А он поможет.

Ирбис указал на Рагнара и сложил руки на груди.

– Кто кому поможет? Ведь это я проводник!

Старик пожал плечами и ничего не ответил.

– Вот как можно учиться у старого, когда он говорит сплошными загадками?

– В этом весь смысл, - задумчиво протянул Рагнар, вглядываясь в лицо шамана.

– Два дня на подготовку. Гора вытреплет душу, если сделать всё неправильно, - обратилась Ада к Рагнару.

– Не вопрос.

– А хватит духу дойти?

Рагнар развернулся на стуле, встал и приблизился к девчонке, от чего та интуитивно сделала шаг назад и уперлась мягким местом в раскалённый очаг. Ягодицы обдало жаром, она выпучила глаза, но не успела даже ойкнуть, как её притянули резким движением к твёрдому телу. Безумно пахнущему телу. Ада напряглась, но не отодвинулась. Рагнар прекрасно знал, как людей растворяет в его энергии, не только женщин.

- А у тебя? – прошептал он тихо на ухо Аде так, что даже старик не расслышал.

- Ну вот уже и шепчетесь.