Читать онлайн
"Дорога в никуда"

Самое обидное - это когда твоя мечта

сбывается у кого-нибудь другого.

Народная мудрость.

...Ух, ненавижу память свою, дырявую: вроде недавно все было, а подробностей, хоть убей, не припоминаю. А ведь никогда прежде даже и намека легкого на склероз не было. Почти от зубов Бородино рассказывал! Целиком и наизусть! Училка все удивлялась, хвалила… Ах, тьфу, забыл -- это мне зрение надо благодарить. Олька с первой парты мне тогда книжку показывала, а я читал своими дальнозоркими глазками. Валентина Ивановна, вот уж где слепая курица, ничего и не заметила. Старая калоша, еще додумалась перед всем классом дифирамбы петь: видите, дети, даже Антоша может, если захочет. Это вам пример. А класс-то отлично понимал, чего и как я могу, - смеялся… Эх, Валентина Ивановна, может, и нужно было мне память развивать, сейчас бы все вспомнил... а главное, что я на этой дороге делаю...

...В выходной денек — на природу. Мечта, которую время от времени стоит претворять в жизнь. Шашлычки, водочка или пиво, и самое главное -- общение, хорошая кампания, и, конечно, живописные красоты окружающего места. Речка, там или водоем, лес, костерок. Романтика, в общем. Да и начиналось все просто отлично...

Так, после обеда (не в плане приема пищи, а в смысле: часика в три) позвонил Костик, пригласил «оттянуться» на лоне природы. Отказываться от приглашения не с руки, тем более, что последний раз более-менее нормально перекусить удалось вечером... нет, утром вчерашнего дня. Да и какое там нормально? Всего-навсего пара булочек да чашечка чаю. Вроде часов в семь выдвинулись. Антоша, Костик, Димон, Сонька и еще какая-то пигалица намазанная, чья-то «малая». Один черт Костина или Димина подружка: все равно некрасивая и к тому же всякую чушь болтала. Потом, помню, сидели, ясное дело, выпивали, анекдоты травили. А дальше… Что было дальше?..

...У Антона понедельник изначально предполагался выходным. На примете было одно любопытное дельце, но из чистого суеверия к чему-то новому и перспективному приступать следует во вторник. Тогда и удача будет, и везение, а оно, ох, как надо. У Костика, старого дружка еще со школьных времен, суббота и воскресенье постоянно рабочие, так что по всем нормативам понедельник-вторник — гуляй не хочу. А Димке заказчик поздно вечером позвонил — отменил встречу, в общем, денек тоже освободился. А потом и повод нашелся для праздника на природе — Димон машину поменял. Не без его, Антона, участия. Помощь, конечно, так себе — с телефончиком одного знакомого подсобил — но, тем не менее, приятель пообещал проставиться под такое дело. Костик с подружкой мигом присоединились, как-никак Димыч у него постоянный клиент — уже третий год подъезжает перед техосмотром, или ежели так чего случается с транспортным средством. А Сонька, вот уж кого действительно не стоило звать, просто по дороге встретилась, прямо в магазине, куда завернули затариться. Поздоровались, слово за слово, и пришлось потесниться, поехали впятером. К тому ж Соня — спец по шашлыкам, так заделает, пальчики оближешь, причем до локтей.

...Местечко нашлось почти сразу. Отъехали километров тридцать от города, свернули с трассы, немного поплутали по грунтовкам, покрутились то влево, то вправо, думали, уже обратно сворачивать, и вдруг на полянку выбрались. Прудик или озерцо, небольшое, но симпатичное, круглое, как блюдце, вода прозрачная, берег довольно-таки чистый, камыш тихонько шебуршит. Дальше кустики какие-то, малинник что ли, березнячок светлый. Тихо так, благостно, хоть и середина осени, а теплынь, как летом, даже куртки поскидывали, Костик так тот до футболки разделся. И выжженный круг костра, видно, они тут не первые, и, очевидно, не последние. Димка пообещал место запомнить, и тут же порешили собираться и приезжать сюда почаще...

...Антону аж невмоготу стало — так сильно захотелось кому-то пожаловаться, поплакаться на дружеском плече. Чтобы хоть немного унять это жгучее желание, он заорал во всю мочь своего охрипшего горла. Нет, это не пьяная песня и даже не крик отчаяния. Это просто был вопль, в который вместилась вся досада на сегодняшний паршивый день, на жизненные неудачи, на все скопом. Проснувшиеся птицы поспешили улететь от греха подальше, им, видимо, показалось, что какой-то бурый мишка напролом прет через чащу. Крик оказал на Антона благотворное влияние. Воспоминания, как резвые газели, снова заспешили-заторопились в его голову...

...Сонька тут же стала командовать: тому сушняка наломать, тому провизию выгрузить, тому помидоры-огурцы нарезать. Сама же шашлыками занялась. Костик костер развел, пока до углей дровишки прогорели, успели пару стаканчиков под витамины да колбаску опрокинуть, за знакомство, и за машину, чтобы ездила и не ломалась. Хорошо сидели, за жизнь заговорили, а там и мясо поспело да зарумянилось. А потом, и дернул же черт за язык, стали решать, кто больше преуспел на работе да в личном плане. Попросту говоря, у кого зарплата больше, да девчонки красивше. Антон, без подруги был, и чтобы в грязь лицом не ударить — стал расписывать, как дела у него идут, а уж приукрасил-то как!

Была у него мечта одна давняя, заветная. Офис светлый, просторный, в центре города, чтобы все в нем под ключ было. Кабинет, обшитый панелями из натурального дуба, стол непременно из последнего итальянского каталога, диван белой кожи, чтоб сесть и до пола провалиться, окна огромные с пыле - и шумоизоляцией, техника всякая навороченная и прочие прибамбасы. В том числе и секретарша с внешностью элитной модели, а еще лучше победительница какого-нибудь конкурса красоты — ему, Антону Невере, от этого только престижа больше. Так вот секретарша: ноги от ушей, улыбка приклеенная, украшение приемной и с достаточным количеством интеллекта, и с томным волнующим голосом, чтобы эдак чирикать по коммутатору или даже лично входя в кабинет... нет... по коммутатору солиднее будет: «Антон Игоревич, к вам посетитель. Мэр в приемной ждет, принять просят». А он в ответ ей так небрежно: «Пусть подождет. У меня важный разговор по телефону с самим». Была такая мечта...

Пить он давно научился — пригубил немного и отставил рюмку, в то время как прочие до дна опрокидывают, а он слушает внимательно, на ус мотает. Как известно, что у пьяного на языке, то у трезвого на уме. А ведь никогда не знаешь, как дело может обернуться. А тут вот не сдержался, растрепал языком про заветное, да еще выдал желаемое за действительное. Парни-то выпили уже немало, однако сразу смекнули, что к чему, на смех подняли. Шуточки посыпались как из рога изобилия.

-- И поднесли нашему Антоше целый офис... на блюдечке с голубой каемочкой.

-- Рожденный ползать, ха-ха-ха, может командовать полетами.

-- Ага, если целый день работаешь, как Антоша, то зарабатывать деньги просто некогда станет.

-- Эй, Неверка, может и меня к себе в офис возьмешь. Не секретуткой, так хоть охранником. Авось пригожусь, -- Димкина шуточка задела по уязвленному самолюбию крепче прочих. Особенно обидным показалось детское прозвище, переделанное из фамилии. Припомнилась и дразнилка школьных лет: «Не Антошка, и не Верка, а ходячая холерка!». Тоже, кажись, продукт Диминого творчества.

Не драться ведь одному против двоих. Да и в потасовках он не силен был. К тому же всегда умел правильно оценивать свои шансы. На трезвую голову похохотал бы вместе со всеми, запомнив все сказанное, а там бы уже при случае отыгрался...

...А да! Я же потом из-за Соньки в край с ребятами поругался. Какого, спрашивается, черта, ей захотелось дурацкий армрестлинг организовать. Ну, ладно, там, Косте и Димке проиграл, но что той, подкрашенной и напудренной фифе, позволил себя "на лопатки" положить -- это явно перебор. Ржали до клик в животе, черти! Да ну, их к лешему. Зачем только я решил до города пешком податься, вот чего не понимаю, хоть убей. Ноги у меня, что ли казенные? А еще обувь новая, елки зеленые, как же я устал!..

...Треть пластикового стаканчика водки сыграла с ним злую шутку — надувшись, Антон поднялся и, буркнув, что ни секунды больше не задержится в этой кампании, где его так все не уважают, неуверенно побрел к лесу. Дима, который выпил чисто символически, все же за руль садиться, а новую машину гробить он пока не собирался, крикнул ему вслед, чтоб не дурил и возвращался. Да не на того напал. Спотыкаясь, Антон медленно пробирался между деревьями, мстительно думая о том, как приятели спохватятся да станут бегать, искать его по всему лесу. Как когда-то давно бегали, разыскивали его мама с бабушкой. А он, двенадцатилетний пацан, обидевшись на них из-за какого-то пустякового запрета, забрался на дерево и сидел, подхихикивал, слушая, как женщины голоса срывают, аукают, его зовут. У бабушки сердце схватило, мама говорить почти месяц не могла. А он доволен был, как же, будут знать, как ему запреты устанавливать.

Только вот дружки-приятели это не мамка и не бабуля, что в дитятке души не чаяли, и баловали без меры, даже больше чем младшую сестренку. Через часик Костя вспомнил мимоходом, что Антон в лес потянулся, и его до сих пор нет. В ответ Сонька бросила, что верно, под кустиком пристроился. Да и забыли, а там и вторая партия шашлычков подошла...

...Антон горестно осмотрел-ощупал свои туфли, которые приобрел недавно, и пригорюнился еще больше. Чудо легкой промышленности за полторы сотни баксов превратилось почти в лапти. Такую обувку носили разве что крепостные крестьяне доперестроечных времен. Дорога сделала свое черное дело, шикарные демисезонные штиблеты запылились и порвалась в двух местах, одна подошва держалась, как говорится, на кривом честном слове… И, самое обидное, что он выбирал эти туфли целую неделю, из-за их заоблачной цены даже пришлось поясок потуже затянуть. Ирония судьбы: поехал на шашлыки, с мыслью наконец-то поесть по-человечески, впервые после выстраданной покупки... А тут все так обернулось, что эту покупку теперь и не каждый бомж наденет...

...Начиналось все, конечно, хорошо, только закончилось паршиво. Темный лес, двенадцать часов ночи - и это отнюдь не фигурально. Думал Антон затихариться поблизости, да подождать, когда о нем беспокоиться начнут — а там и объявится. Глядишь все бы и закончилось стопкой на мировую. Только вот свои возможности не соразмерил, метров на десять от костра отошел и заблудился, а может и не на десять. Двинулся в одну сторону — уперся в какой-то колючий кустарник, еле выбрался, оцарапался до крови. Повернулся в другую -- и почти сразу в овраг съехал, а там воды по колено, и холодной к тому же. На четвереньках выполз наверх, огляделся, прислушался — ни костра, ни голосов. Покричал. В ответ тишина, вокруг -- темнота, даже страшновато, так и чудится, что за каждым пнем то ли волк серый притаился, то ли маньяк с нетрадиционной ориентацией. Попытался сообразить, как сюда шел, да не вышло ничего, на коряге оступился, ногу подвернул. Не учил его никто в лесу ориентироваться, особенно ночью, да в и светлое время суток по грибы-ягоды ходить не любил, то в паутину фейсом уткнешься, то комары достают, а закутаешься, чтобы не докусились, гады, так жарко ходить и неудобно...

Остатки хмеля вмиг выветрились, да и холодок помог. День-то теплый был, а ночка-то осенняя, свежая даже чересчур, хорошо — куртку одел, когда на прогулку собрался. Догулялся, блин, придурок. Даже и не придурок, а дурак самый настоящий, те возле огонька греются, шашлычки поджаристые жуют, водочку потягивают, да разговорами развлекаются. А он по лесу шастает, знать бы еще, куда идти. Самокритикой Антон никогда не страдал, но тут уж ситуация слишком нестандартная получается. Присел на дерево поваленное, руки в карманы сунул и... обозвал себя круглым идиотом, причем в квадрате. Вытащил мобильник, быстро потыкал кнопки. Надежда на спасение отозвалась многообещающей надписью «аккумулятор разряжен» и, мелькнув на прощание красно-синей башенкой, погасла. Антон аж взвыл — это ж надо было весь заряд на звонки за один день истратить, обычно дня на два хватало, ежели экономно пользоваться и с умом. Причем истратить на телефонные разговоры с теми козлами, что остались на поляне.

Долго рассиживаться и размышлять вполголоса о несовершенстве жизни, окружающего мира и в особенности некоторых его представителей, помешал холод. Как-то незаметно он пробрался под межсезонную куртку, прощемился через свободную вязку свитера, и радостно прошелся по всему телу. Выстукивая зубами бодрый мотивчик, Антон вскочил и решительно зашагал, как он надеялся, по направлению к дороге...

...Так, что же такое получается: я все время только и делаю, что иду по этой разбитой дороге? А люди... они тоже идут по разным дорогам... по дорогам жизни. А куда идут? Зачем идут? Не знают... Работают, отдыхают, дружат, любят и не знают, глупцы, что их ждет. А конец-то один, будь ты хоть бомжом, хоть врачом, хоть журналюгой, хоть брокером, хоть президентом. Один итог: горький, неутешительный и неприглядный. Хотя почему один? У кого-то ведь даже и крестика нормального на могилке не увидишь, а кому-то такие памятники отгрохают, прям диву даешься, чтоб я так жил. Да ну! Что за мысли, Антоша? Похоже, Сонька не такой уж профи по шашлыкам, раз меня на вечное потянуло. Молодой, представительный, респектабельный человек, полный творческих и прочих сил, а какие-то ужастики придумываешь...

...Примерно через часик ходьбы с препятствиями по черному непролазному лесу, Невера дополнил список травм еще несколькими ушибами, двумя падениями и каким-то подозрительным запахом, который его словно преследовал, то ли вступил во что-то неподходящее, то ли сам как-то вляпался, когда падал, а это еще хуже. Антон шел, азартно и прочувственно костеря последними словами и ветку, едва не выколовшую глаз; и пень, о который с ходу ушиб ногу; и липкую лужу с чавкающей грязью, в которую едва не сел, поскользнувшись на опавших листьях; и мокрый мох, куда проваливался по щиколотку; и отсыревшую, разваливающуюся прямо на глазах обувь; и деревья, росшие непонятно как, между которыми приходилось пробираться самым неподобающим образом, а те еще и норовили зацепить и пустить на лоскутки одежду; и даже свет, внезапно резанувший по глазам. Незадачливый лесной путешественник сначала громко выругался, а потом со всех ног бросился вперед на огонек. Свет фар от проезжающей по трассе машины, свет от фонаря, свет от какого-нибудь жилья — все что угодно, только не дремучий лес. Прихрамывая и отплевываясь, он наконец-таки выбрался на асфальтированную дорогу, исцарапанный, с дюжиной новых синяков и ссадин — боялся потерять направление и шел напролом, а в лесу такой маршрут не всегда самый короткий и безопасный...

...Нет, кажется, было еще что-то. Вопрос: что? НЛО — нет, медведь — нет, олень, лось, снежный человек, конь в пальто, пожар? Дай Бог памяти, куда она подевалась? Не пил же по-черному.… Это ублюдки там нализались. А потом, наверняка, что-то естественное и небезобразное устроили. Ну еще бы: два парня, две девушки… Почему бы и нет? А что со мной было, думай, напрягайся, можешь ведь, когда захочешь. Ах да, решил срезать через лес, заблудился, увидел какой-то свет, пошел на него. Что за свет, не пойму??? И не пожар, и не костер, и не солнце (какое солнце в три часа ночи?).

...Странный непонятный свет окутывал, оплетал дорогу по обе стороны, прерываясь сумрачной линией асфальта. Голубовато-серый, сверкающий с серебристо-белым отливом, он играл, переливался, почти всеми цветами радуги. Световая аномалия привлекала, манила, смотреть на нее можно было бесконечно. Но приблизиться никак не получалось. Свет словно издевался, вспыхивал ярко то справа, то слева, дразнился, но легко, играючи, ускользал от протянутых рук. Попрыгав туда-сюда, поиграв в дурацкие кошки-мышки, Антон так и не определился, что бы это значило. К тому же охота проводить следствие напрочь отпала, когда «посчастливилось» вписаться лбом в приткнувшийся на обочине указатель. До города — двадцать восемь километров, и благословенная стрелочка, указывающая направление. Еще раз подозрительно взглянув на переливы серо-голубого света, Невера прибавил шагу, в голове уже сам собой складывался план очередного дельца, сулившего некоторые прибыли и определенный успех.