Читать онлайн
"Рейк"

Александр Скрибблер

«Рейк»

Тропа ведёт вперёд, вихляя,

Сжигая позади мосты.

Законы жизни бьют скитальца,

Бросая душу на весы.

Словно кусок какой-то мяса,

Душа летит к голодным ртам

При этом мельком наблюдая

Картины лестных панорам.

Многим не писаны заветы

И продаются все благА,

А не желаете ли, сударь,

Морали мне продать чуткА?

Людские преданность и верность

На высшем уровне ко мне

Ведь денежки звенят в кармашках –

Значит герой я, на коне.

Тщеславие моё и маска

Всё скажут сами за меня –

Я свой срЕдь правильного рОя,

Хоть сам не знаю, на…уЯ!

Драматургия синей ночи

Пульсирует как в венах кровь,

Стереотипы обращают

Против тебя твою любовь.

Осколки чувств померкшим цветом

Под серым куполом небес,

Остатками мечты заветной,

Мелькнут и потеряют вес.

Врата надежды скрипнут тихо,

Скрыв за собою звездный путь,

Тепло слезы, щеки коснувшись,

Промолвит: «Больно..., но забудь».

Душа и боль – не две подруги…

Бег сердца не растопит лёд

И не излечит идиотской,

Глупой любви водоворот

Надеемся мы, что спасенье

Подарит теплоту лучей,

Себя же сами предаём мы,

Доверив своё сердце ей –

Тропе той самой, что клялАся

Нам подарить добро миров,

Но лишь походом отравила –

Походом в сущность страшных снов…

ОН мысленно абстрагировался. Абстрагировался, чтобы переосмыслить (попытаться переосмыслить), что происходит. ОН хотел понять, что происходит с НИМ самим, а также с этим городом, в котором большинство зданий и строений - с облупленными, старыми стенами. Проулки забиты мусором, а воздух какой-то прогорклый. Хотел понять, что происходит с сознанием людей, с их душой и антропоцентрическим началом, с их разумной сущностью и перфекционизмом ценностей и морали. Он хотел понять, но, словно маленький ребенок, не имел представления, что для этого нужно и как себя вести в подобной ситуации. Словно же и маленький ребенок, не знающий эту жизнь и этот мир, ОН готов был разрыдаться от безысходности и неумения разрулить ситуацию. Кто ОН такой, чтобы разруливать ситуацию? Кто он такой, чтобы вообще задумываться о подобных, уместных, но глупо полагать, что могущих быть исправленными и разруленными, вещах и ситуациях? Самый что ни есть тупой вопрос: кто мы и что есть этот мир? Об этом можно говорить хоть всю жизнь и ни к чему не прийти, в итоге вместе с другими так и уйдя в небытиё (когда подойдет срок). А можно решить всё и найти ответ прямо сейчас, после всего живя припеваюче и осознанно. И, что самое главное, ответ этот будет стопроцентно правильный. Так что, наверное, этот город можно было бы охарактеризовать вместилищем непонимания и катастрофических, злобных преобразований. Можно было бы, но прогорклый ведь не только лишь воздух этого города, прогорклый не только этот город. Эта «прогорклость» опутала (опутывает) весь мир. Весь мир сходит с ума с самого начала своего существования, шестеренки сумасшествия все работают и работают, чтобы в итоге всё разом обрушить в пропасть. Конечно, люди еще не превратились в Морлоков и Элоев, как у Герберта Уэлса, и на дворе пока еще не 802701 год. Однако все к этому идет, и однажды произойдет полное исчезновение человечества, а жизнь на Земле придет в полный упадок.

ИгрЫ обман - всех бед начало,

И, словно душный коридор,

Обман приводит тебя к двЕри -

Ключей имеется набор.

Среди ключей, наверно, нужный

Сумеешь вскоре ты найти,

Чтоб отпереть дверь и увидеть

Угрюмость длинного пути.

И ладно если б лишь угрюмость -

Но путь тот зачастую ведь

Вновь душным станет коридором,

Чтоб нас пред дверью запереть.

Очередной удар начАла

Перечеркнёт весь твой рассказ,

Словно в тупой игре получишь

Нового раунда наказ.

Новые правила размажут

Подошвой все твои мечты,

Смеётся кто-то,

Наблюдая,

Вести себя как будешь ты.

Безбрежных сумерек насмешки

Перечеркнут весь твой рассказ.

ДверЕй засОв перед глазами

Возникнет снова

И не раз.

Он не каждый день шатался по городу, но порою это ему было нужно. Было нужно как воздух. Было нужно, чтобы просто отвлечься от всего. Олег Петров его звали – обычный человек обычного городка (ну или не совсем обычный). Человек с обычными жизненными потребностями (ну или не совсем обычными). Он очень любил свой шрам на правой щеке. Что? Как такое может быть? Ха-ха-ха-ха?... Ну что ж поделать, можно и поржать над таким трактованием как «любить свой шрам». Точнее даже не над самим трактованием, а над странностью этого трактования. Но Олегу его шрам действительно был дорог. Не потому что этот шрам ему обеспечивал бесплатный проезд в общественном транспорте или бесплатный обед в столовой. Или же помогал получить скидку на шлюх. Ему этот шрам был дорог, так как он (шрам) являлся постоянным напоминанием одного события, произошедшего в жизни Олега и доказывающего, что в жизни Олега было счастье. Пусть это счастье и коротким оказалось, но оно всё же произошло в жизни Олега. Ещё Олег не любил свою работу, однако же привык к ней. Снова читатель скажет: «Как такое может быть?» и «Автор, ты сам себе противоречишь! Не любил – привык... Что за чушь ты мелешь?». А вот представьте – бывает так. Иначе у жизни Олега Петрова было бы другое описание в этом рассказе. Странное сочетание вещей и явлений… Но оно случается.

Случается.

Эфемерность сущности правил.

Эклектика.

Жизнь.

В историю, которая постепенно увлекает читателя за собой, сейчас вливается персонаж по имени Игорь Волков. Игорь Волков был писателем. Именно поэтому он в последнее время не очень часто выходил из дома и всё чаще получал скандалы, закатываемые его девушкой Катериной. Прямо сейчас он и Катерина идут из кинотеатра по ночному городку. Они направляются в ресторан.

- Ответь мне только на один вопрос. – Сказала девушка, держа Игоря под руку. – Тебе и вправду на всё в жизни наплевать, кроме очередного сюжета в твоей голове?

Катерина вроде бы улыбалась, но её голос звучал драматично и боязливо. Она говорила так, будто это их последний вечер вместе (её и Игоря) – и в этом виноват Игорь. Игорь тоже улыбнулся. Он улыбнулся наивности Кати… наивности многих людей, таких как Катя.

- Ты не любишь меня, - мягко молвит она. – И не любил. Полагаю, ты не веришь ни во что и ничего не ждёшь от этой жизни. Ты просто плывёшь по течению и фанатично растворяешься в своей идее для очередного своего литературного шедевра. Зачем мы встречаемся?..

Катерина говорила спокойно, как бы рассуждая вслух. Для кого-нибудь другого на месте Игоря это означало бы конец личной жизни. Игорь же обнял Катю, поцеловал в губы и молвил:

- Я человек, солнце. Такой же человек, как и ты. Как и все остальные. Но мои сердце и разум не зависят от принятой за основу системы. Несмотря на это, я никакой не бандит, не убийца, не вор и не террорист. Я просто человек, но свободный. Вероятно, тебе этого не понять. Я говорил тебе много раз, что для меня любовь – понятие повседневное, но не трогательное. Однако ты в очередной раз спрашиваешь меня о ней так, будто хочешь провести для меня лекцию или нравоучение. Спрашиваешь, зачем мы встречаемся? Ты – женщина, я – мужчина. Какой ещё ответ нужен, не знаю.

- Всё. – Не выдержала она. – Мы сейчас поужинаем и на время разойдёмся, поживём отдельно. А если ты так и не осознаешь, что не прав и несёшь такую херню, что мозг вянет, то мы с тобой больше встречаться не будем.

Игорь снисходительно пожал плечами. В следующее мгновенье он почувствовал удар по голове и лишился сознания. Катерина закричала, наблюдая, как какой-то незнакомец вырубил Игоря. Преступник тут же выстрелил ей дротиком в шею из пистолета, и девушка повалилась на землю. Окружение поплыло перед ее глазами. Она теряла сознание.

- Не волнуйся, детка, - прорычал приближающийся к ней субъект. – Я позабочусь о тебе. Отдыхай пока.

Очнулась Катя в каком-то заброшенном помещении. Открыв глаза, осмотрелась. Голова немного кружилась, и слегка подташнивало. Находилась девушка на складе, наполненном старыми ящиками и тряпьем. Тянуло гнилью. То и дело в свете висящего под потолком фонаря мелькали, попискивая, крысы. Катерина попыталась сделать движение, но поняла, что не может сдвинуться с места. Ее руки были привязаны над головой к какому-то столбу, а сама девушка сидела на постеленном на полу тряпье.

- Ага. Девочка проснулась, - услышала Катерина. – Все хорошо? Веревки не жмут?

- Че…го тебе…надо? – произнесла Катя подавленно.

- Мне нужна ты, - бойко ответил мужчина и сел на корточки возле нее. – Долго уже тебя выслеживаю. В общем, я – маньяк. А ты мне сразу понравилась. Что делать? Девушкам я не нравлюсь почему-то. Вот и приходится проводить вот такие вот свидания. Но нам с тобой будет хорошо вместе. Обещаю.

- Иди на …Й,- робко произнесла Катерина. – Придурок. Извращенец поганый…

Мужчина улыбнулся. Он не был похож на шизоида. От него не пахло алкоголем, а говор был спокойный и уравновешенный. Однако другим людям это не внушало спокойствия.

- Как мне нравится когда девки ругаются! И особенно такие хорошенькие.

- Ты похищаешь баб, вырубаешь их с помощью дротика со снотворным, затем насилуешь... И после этого считаешь себя кем-то важным? Ну что ж, важный человек, давай, делай свое человеческое дело, ведь при других обстоятельствах у тебя попросту не встанет. А потом задуши меня и закопай. Стань героем в этой жизни!.. Что еще я могу сказать?

Улыбка исчезла с губ мужчины. Он теперь просто смотрел на девушку так, будто ее слова заставили его задуматься о том, что он творит. Катерина же смотрела на него холодным взглядом, в котором были презрение и укор. Наконец бандит решительно вытащил нож, схватил девушку за плечо. Катя закрыла глаза. Мужчина же размахнулся ножом, чтобы нанести жертве удары.

***

Олег Петров понял, что два его законных выходных вновь отменяются после того, как проснулся от звонка мобилки и увидел, что звонит шеф. Шеф, начальник оперативного отдела Уголовного розыска, попросил Олега срочно явиться на работу.

Голова болела, будто Олег вчера весь день пил. Также ныло правое плечо, куда позавчера был сделан очередной укол. «Ох уж этот доктор Пиявкин! Пацифист хренов…», - пронеслось у Олега в голове, «тоже мне профессор Вагнер нашелся. Хотя Вагнер в книгах был изобретателем многих вещей. А этот изобрел препарат от аллергии и пальцы веером». Но ведь, с другой стороны, до изобретения лекарственного препарата доктора Пиявкина жизнь Олега Петрова, конечно, была очень и очень трудной. Дело в том, что Олег страдал от редкого, странного и даже можно сказать страшного заболевания - Аквагенной крапивницы. Это так называемая аллергия на воду. У Олега была острая форма крапивницы, а это означало, что при малейшем проведении водных процедур, потоотделении, плаче и т.д кожа Петрова начинала покрываться болючими и зудящими волдырями и сыпью. Мало того, что род аллергии, называемый Аквагенной крапивницей, встречается в мире лишь у одного человека из двадцати трех миллионов, так еще и у Олега была какая-то странная, сложная разновидность данного рода заболевания. Раньше хотя бы при появляющихся симптомах болезни помогали антигистаминные средства («Тавегил», «Супрастин» и т.д). С возрастом же Олега аллергия будто становилась устойчивой к любому лекарственному препарату. Мало кто может представить, насколько трудной была жизнь у Олега Петрова. И она таковой и продолжалась бы, если бы однажды Олег Петров не познакомился с доктором Павлом Пиявкиным. Именно благодаря внутримышечному и внутривенному «Препарату Пиявкина» жизнь Олега заметно улучшилась, и он стал ощущать себя таким же человеком, как и все остальные. Олег даже смог пойти служить в полицию.

С Павлом Пиявкиным Олег Петров был знаком уже около пяти лет. Избавиться Олегу от болезни полностью не смогло бы помочь ни одно лекарство на свете. Однако «Препарат Пиявкина» уже в течение первых шести месяцев регулярного применения смог свести проявление симптомов Аквагенной (водной) крапивницы к нулю. Но для пациента принятие «Препарата Пиявкина» напоминало принятие инсулина при диабете. Если пропустить прием, могли начаться осложнения и проблемы. К тому же были кое-какие побочные эффекты, приносимые препаратом: порою возникали головные боли и бессонница. Петров испытывал по отношению к Пиявкину неоднозначные ощущения. С одной стороны, Пиявкин избавил (ну или снизил до абсолютного минимума) Петрова от невыносимой жизни, и Олег был искренне благодарен за это. С другой, Олег глубоко в душе ненавидел Павла, его изобретение, понятие «аллергия» и вообще весь этот мир… Ненавидел проявляющиеся навязчивые головные боли, ноющую боль от уколов в руках и заднице, бесконечный страх того, что в любой момент болезнь станет устойчивой и к «Препарату Пиявкина» и все начнется поновой. Радовало то, что хоть уколы нужно было делать не каждый день и даже не каждую неделю, но, тем не менее, по строго установленному графику.

Олег не знал точно, зачем он пошел работать в полицию. Служба там не была мечтой всей его жизни. Просто, наверное, он не мог жить без опасностей и сложностей, привык к ним. Он хотел показать самому себе, что есть вещи намного более болезненные и сложные, чем организм аллергика. Аллергик мог ввести себе «Препарат Пиявкина» и забыть о болезни на долгое время. Служба же в полиции изматывала тебя до боли каждый день, но в этом-то и была вся прелесть этой самой службы. У Олега был шрам на правой щеке. Шрам служил постоянным напоминанием о настоящей любви, которая случилась в жизни Олега. Одна единственная, настоящая. Но была. Когда Олег начал принимать «Препарат Пиявкина», в его жизни произошло одно волнующее событие. Как-то он шел по вечернему городу и увидел, как к девушке пристает шайка хулиганов. С этой девчонкой в итоге бы произошла беда, если бы Петров не вступился за нее. Он когда-то давно, в юности, посещал курсы карате и рукопашного боя, хотя, в конце концов, был вынужден завязать с этим занятием как раз-таки из-за своей болезни. Теперь же он вспомнил былое и применил свои боевые навыки на деле. Он вступился за девушку и проучил бандитов, хотя один из них нанес ему порез ножом в щёку. Девушка (звали ее Настя) подняла с земли отобранный у нее хулиганами сотовый телефон и вызвала полицию. Хулиганов задержали, Олегу в больнице наложили на щеку шов. Настя не бросала его все время, пока он находился в госпитале. Олег влюбился в нее сразу. Он ходил с ней в кино, на концерты, приглашал на другие свидания и, в конце концов, сказал, что не может без нее жить. Настя же оказалась из той категории людей, которые просто не собирались в этой жизни ни в кого влюбляться, заводить серьезных отношений и выходить замуж (жениться). Олег, конечно, рассказал ей о своей болезни и поначалу думал, что она (Настя) не подпускает его к себе очень близко именно из-за этого недуга. Что она не собирается погружаться в отношения с Олегом, так как боится его аллергии (что болезнь может передаться и ей, и их детям по наследству), и это был бы резонный ответ. Однако Настя уверяла, что дело совсем не в этом, а в том, что она такой человек: она не намерена ни с кем заводить отношений, и любит одиночество. Настя говорила, что одиночество это ее удел, и ее все устраивает. В общем, первая встреча Насти и Олега была намного более обнадеживающей в плане развития отношений, чем их (Олега и Насти) последующие встречи. Настя была тверда в своих убеждениях насчет того, что ей не нужен спутник жизни. Олег же в свою очередь продолжал добиваться ее расположения к своей персоне, хотя и сильно не переусердствовал, дабы не показаться наглым идиотом. В итоге все его попытки оказались тщетными. С Настей они расстались (если, конечно, здесь уместно будет употребить именно это слово – «расстались»). Но Олег очень тосковал. Он знал, что бы ни произошло в его дальнейшей жизни, Настю он не забудет никогда и свою любовь к ней. Даже сейчас, когда он был женат на другой женщине, Олег продолжал любить Настю. И непосвященный человек (умняжка – советчик, которому самому не довелось побывать в такой ситуации, в какой оказался Олег) – он никогда не поймет, что такое настоящая любовь. И каково это – быть в ее власти, даже после того, как твой любимый человек решил, что вам с ним (с ней) не по пути и оттолкнул тебя на х… Олег тосковал, и ему казалось, что абсолютно все в своей жизни он делал неправильно. Но он к этому привык. Каждый раз, когда он смотрел на этого чувака там, за стеклом зеркала, Олег видел лицо настоящего человека. Человека, который все в жизни делает неправильно. А еще глядел на шрам, который был единственным визуальным доказательством того, что в жизни Олега когда-то произошло что-то чудесное. Сейчас Олег выходил из дома, спеша на работу. Он встретил свою жену. Чмокнул ее в щеку и двинулся дальше.

- У тебя же выходной? – спросила Марина вслед Олегу.

- Вызвали. – Коротко бросил он в ответ, не обернувшись.

Марина работала оператором колл-центра одного из Интернет-провайдеров Веркнабурска. Она как раз вернулась с ночной смены, когда встретила покидающего дом Олега. Олег был ее первым мужем, до этого Марина в браке ни с кем не состояла. Они с Олегом были одного возраста (им было по тридцать два года). Она даже (наверное) не подозревала, что Олег не испытывал к ней никаких чувств. Когда он обнимал ее и целовал, то думал лишь о своей Насте. Он, конечно, знал, что Марина может заподозрить, что Олег женился на ней, так сказать, «для галочки». Женился, чтобы типа выглядеть правильным в глазах окружающих советчиков, цивилизованных, умных людей. Но если Марина поймет, что у него к ней нет каких-либо чувств, он не будет перед ней оправдываться. Скажет все как есть – что ему с ней изначально было не по пути, и жизнь такова, какова она есть. Олег всегда смотрел со снисходительной улыбкой на серебряный браслет на левой руке, который ему однажды подарила Марина. На вставке было выгравировано аккуратными маленькими буквами: «Милому Олегу от любящей Марины».

«От любящей»…

Улыбка пропадала с губ Олега. Он отводил глаза в сторону и задумывался. В такие моменты ему становилось жаль Марину. Он чувствовал себя предателем. Но что он мог поделать? Он будет держать все в себе, жить с нелюбимой столько, сколько получится. Будет улыбаться ей и стараться скрывать грусть. Ведь он сам на это подписался. Чего теперь жаловаться? Кто-то может сказать – мол разведись, да и все! Чего себя истязать-то?! Олег бы на такое «интеллектуальное» замечание ответил так: «Э-х ты, глупый, глупый мир! Ты б уже сам-то определился, чего тебе нужно от людей. И, в частности, от меня-то чего тебе надобно?». Красавица Настя с ее грустными синими глазами, длинными светлыми волосами, пухленькими губками возникала в голове Олега намного чаще, чем того хотелось бы. Олег пытался заставить себя забыть ее, но это было невозможно. Тогда он пытался возненавидеть ее, чтобы ненависть помогла ее забыть. Однако это тоже было бесполезно. Ведь Настя не какой-нибудь монстр в человечьем обличии, чтобы ее презирать. Поэтому все, что оставалось Олегу – лишь игнорировать свои мысли. Однако, во-первых, это помогало не всегда. Во-вторых, это не прибавляло любви к Марине (да и вряд ли прибавило бы к любой другой партнерше).

Он приехал на работу, и, спустя минут десять, начальник Олега (это был начальник оперативного отдела Уголовного розыска города Веркнабурска) вызвал всех к себе в кабинет. Начальником Олега был пятидесятилетний подполковник полиции Задрыпин Василий Егорович. Задрыпин сочетал в себе простую и сложную личность одновременно. С одной стороны, он никогда ни перед кем не ставил пальцы веером и не старался орать на своих подчиненных без веской причины. Он относился к ним с уважением. А такое встретишь очень редко, особенно сейчас, в наше время, когда любой главхЕр не упустит малейшей возможности, чтобы, как говорится, отыграться на своем подопечном за все жизненные перипетии. Отыграться, выплеснуть свой гнев и дерьмо, что на душе грузом лежат, и не носить свою жопу к праведнику-психиатру в больницу. Задрыпин никогда не ругался ни с кем без причины, и тем самым казался для многих простым как три копейки. Однако же, с другой стороны, у него имелась и сложная личностная ипостась. Она заключалась в том, что если его кто-то заденет, попытается влезть в душу, перепутав ее с кучей собачьих фекалий, этот кто-то получит пополной. И неважно, будет ли это проходящий мимо рядовой сотрудник полиции или вышестоящий офицер. Многие ведали о том, что Задрыпин не боялся, что его могут выгнать из органов за неподобающее поведение. Задрыпин считал, что всех умников и дебилов нужно ставить на свое место, даже если ради этого пожертвуешь своей карьерой, и неважно, насколько эти умники старше или младше тебя, насколько они выше или ниже по званию и т.д. «Если ты не прав, то должен с честью это признавать, а не крутить пальцы веером», - всегда говорил Василий Задрыпин. Возможно, за это его и уважало большое количество людей.

- Петров, Воронин, - уже подводил к концу свою утреннюю планерку Задрыпин, - ну а вам двоим тогда покаместь отдельное задание. Вы съездите в центральный госпиталь на улице Дзержинского. Перед планеркой поступил звонок о том, что туда доставили девушку, которую обнаружили на заброшенном складе у стадиона. Она в шоке, бормочет про похищение и убийство. Из всего вытекает, что ее похитили, затащили на склад, но позже эти похитители то ли что-то между собой не поделили, то ли разошлись во мнениях насчет своих действий. В общем, один из них порешил другого у нее на глазах. Вилкин, ты возьми одного-двух курсантов и поезжай на склад, где девчонка была найдена.

Олег Петров и Андрей Воронин направлялись на полицейском автомобиле к госпиталю на улице Дзержинского. Андрей Воронин обычно был молчалив. Курил сигарету и смотрел на мир так, будто был одним из бунтарей, восставших против царя Атлантиды Гуана – Атагуерагана и потерпевших поражение. И вот теперь жрецами предсказано исчезновение атлантов с лица Земли, а он, Воронин, задумался, объединяться ли ему перед лицом всеобщей катастрофы с его заклятым врагом, против которого он только что сражался, или не объединяться.

- Интересно, - молвил Воронин, выбросив окурок в окно, - как Задрыпину удается так хорошо держаться, не страдать нервными срывами после очередной планерки и не бегать по больницам. Ну или не послать все на три буквы, не уйти из полиции и не спиться?

Олег, сидящий за рулем, посмотрел на Андрея, пытаясь понять, серьезен ли тот или это очередной его какой-то сарказм. Андрей любил так рассуждать о чем-то, шутить с серьезным лицом, приводя аллегории, факты из жизни, философские антиномии и т.д. И при этом он редко улыбался, от чего его сатирические выпады по отношению к жизни казались еще более остроумными, изящными и уместными. Особенно если в конце (ну, или в середине) своей мысли он приправлял речь остреньким словцом – пусть даже заурядным и банальным. Но улыбку это вызывало практически всегда, и почти всегда – непроизвольную, неподдельную.

- Он так говорил об этой девке, к которой мы едем, - продолжал Андрей, - будто вечером после работы отправился в город, сам ее поймал, оттащил на склад и впился клыками ей в ногу… А теперь, наутро, вернул себе свой человеческий вид, стер с бодбородка кровь, причесал лысину, оделся и пришел на работу. Затем спокойно сообщил нам о происшествии, умолчав о своем причастии к нему. Сейчас, небось, спровадил всех из кабинета, замкнулся, врубил музыку (к примеру, Exploited или Sex pistols) и с улыбкой до ушей и с прищуренными от счастья глазенками танцует, махая в разные стороны головой и пальцами.

- Хорошего мнения ты о Василии Егоровиче, – улыбнулся Олег. – Жаль он тебя не слышит.

- Да ему, по-моему, все равно. Хороший он мужик. Такого начальника больше в этом мире не сыскать. На всякий случай – будь осторожен, когда мы к пациентке зайдем. Если вдруг у нее появятся изо рта длинные клыки при взгляде на нас, значит Задрыпин постарался на славу этой ночью. Но не нужно тут же сообщать ему, что мол мы его раскусили – хороший он мужик, нам вряд ли удастся такого начальника еще найти. Поработаем еще с ним.

- Ладно, договорились. – Кивнул Олег, по-приятельски шлепнув Андрея по плечу. – Приехали, пойдем. Хватит болтать.

Полицейские поднялись на второй этаж и вошли в 201 кабинет, куда их направила дежурная медсестра. Олег и Андрей подошли к койке, где лежала Катерина. На первый взгляд, она была спокойна как никто из остальных нескольких пациентов, что также находились в этой комнате. Однако, приглядевшись, Петров и Воронин заметили, что ее руки тряслись. Дыхание дрожало, иногда девушка всхлипывала. Под ее глазами были темные круги, лицо было бледное как снег. Катерина до сих пор была в шоке. Когда Олег попытался с ней заговорить, она перевела на него взгляд. От этого взгляда Олегу стало не по себе. В глазах Кати были перемешаны испуг, ненависть, безумие, гнев.

- Пошел вон от меня! Оставь меня в покое!!!.. – завизжала она.

- Катерина, успокойтесь, - ласково попросил Андрей. – Мы не причиним вам зла.

Девушка посмотрела на Андрея и закрыла лицо руками. Она всхлипывала. Андрей с Олегом переглянулись. Олег, глядя на пациентку, подумал, что у нее и вправду сейчас глаза станут черными, кожа растрескается, изо рта польется зеленая жидкость и полезут клыки, словно в кино у жертвы, укушенной вампиром или зомби. Затем он вспомнил про шутку о начальнике, рассказанную Андреем по дороге в больницу, и не смог сдержать улыбку.

- Вы можете сказать, что случилось? – спросил у девушки Андрей.

Девушка лишь дрожала, не поднимая лица.

Вдруг она взмолилась:

- Оставьте меня в покое… Он убьет тебя. Он убьет всех. Избавься от него, глупый… Избавься.

- От кого избавиться? – спросил Воронин.

В ответ она соскочила и стала носиться по палате. На шум пришли врачи, вкололи пациентке лекарство и попросили полицейских зайти позже, когда Катерине станет лучше.

- Сейчас мы от нее ответа не получим, - молвил Олег. – Поехали на склад, где её нашли. Наши ребята уже там.

Петров и Воронин спускались по лестнице между этажами.

- Видел ее глаза? – подал голос Олег.

- П…дец! – кивнул Андрей. – У тигра бешеного в клетке, по-моему, намного безобиднее взгляд.

Он немного подумал и добавил:

- Я такой взгляд уже видел когда-то. Он был у девки - той самой, моей второй половинки. Он был у нее в тот самый момент, когда я ей сказал, что она мне нравится.

- И что она тебе ответила? – спросил Олег.

- Ничего особенного. Намекнула, что я - не человек. Сказала, что моя активность вокруг ее персоны никчемная и не достойная, видите ли, ее королевского величества.

- Ни хрена себе…

- В общем, недвусмысленно намекнула, что целкой родилась, целкой хочет прожить и целкой умереть. Вот и все. – Пожал плечами Андрей.

При этом последнем высказывании напарника Олег почему-то вспомнил про свою Настю. Он в очередной раз ощутил, насколько он разбит. Насколько разбита его душа.

- Я такую тоже знавал, - подумав, ответил он Андрею.

- Тоже целочка со своей распальцовочкой?.. – кивнул Воронин.

- По-видимому. – Зевнул Олег и потянулся. Он добавил: - И как же ты справился с безответным чувством?

- А что, с ним как-то можно справиться? – ухмыльнулся Андрей. – Я просто научился жить с ним. Это, знаешь, как… к примеру, жить с пулей в сердце. Эту пулю невозможно удалить, потому что нельзя трогать жизненно важный орган. Но эта пуля и не убила тебя, вылетев из ствола оружия. В общем, если уметь не обращать на нее внимания, можно жить и с ней.

- Как научиться не обращать внимания? – задал очередной вопрос Олег.

- Не знаю, как это получается. – Молвил Андрей. – Сначала ты плачешь ночами, затем начинаешь пить. Потом, в один прекрасный момент просыпаешься и посылаешь всё на большой и толстый… Продолжаешь идти своей дорогой, сосредотачиваешься на любимом деле (работе), живёшь, борешься со злом. Что еще остается?

Олег смотрел на Андрея, уже остановив автомобиль. «Действительно, что еще остается?», - пронеслась в голове мысль, - «Вот и с Андрюхой произошла та же хрень, что и со мной. Не такая уж волшебная и прелестная штука эта любовь, как о ней все рассказывают, поют песенки и пишут книжки. С другой стороны, Андрей прав: научись жить с тем, что невозможно изгнать из себя. Научись жить с пулей в сердце и будет тебе счастье…».

Плечо Олега уже не ныло, но голова все еще болела. Он принял аспирин – случалось так, что аспирин порою снимал боль. Снял и на этот раз. Прибыв на место убийства, Воронин и Петров увидели еще одного своего коллегу.

- Пойдем, посмотрим, что разузнал Коля Вилкин, - молвил Андрей, открывая дверцу и вылезая из машины.

- Пойдем. – Ответил Олег.

Петров и Воронин вошли на склад и увидели там три человека из отдела экспертизы, а также своего напарника Николая Вилкина. Николай Вилкин разговаривал с курсантом, что-то ему объясняя. Завидев Олега и Андрея, Николай подошел к ним.

- Ну как, - спросил он у Петрова и Воронина, - что сказала девчонка?

- Ничего. – Ответил Андрей. – Она не в себе. Чуть позже расспросим. Ее что-то очень напугало. До сих пор в шоке.

- Да-а.- Молвил Вилкин. – Повод есть, поверьте.

Воронин и Петров уставились на него. Тот поправил рукой чубчик на потной лысеющей голове и жестом пригласил коллег следовать за ним.

- Жители близлежащих домов, - сказал Вилкин, когда они поднимались наверх по длинным железным ступеням, - сказали, что слышали странные крики – не то человеческие, не то звериные. Еще один человек в окно дома видел, как по крыше склада молниеносно двигался какой-то силуэт. Но этот свидетель допускает, что это ему могло привидеться, потому что отмечал с друзьями вчера день рождения и херачил горькую. Та находка, что мы обнаружили здесь с курсантом, не то что девчонку в шок может повергнуть, но довело почти до истерики двух мужиков, которые зашли случайно сегодня утром на склад. Они и позвонили в полицию и вызвали Скорую, найдя Екатерину здесь, привязанную к столбу.

- Вот здесь, - указал Вилкин на деревянный пол второго этажа с обильными темно – багровыми всплесками и пятнами, - лежало мясо.

- Какое еще мясо? – не понял Петров.

- Останки жертвы. – Пояснил Вилкин. – Я уж не знаю, кому этот чувак так сильно насолил или кто так яро защищал девчонку от этого чувака, но наказание он получил жуткое. Останки уже увезли в морг, наши эксперты взяли образцы ранений. И я не удивлюсь, если они сообщат, что слюна на трупе и нанесение ранений принадлежат не бешеной бродячей собаке и даже не сбежавшей из городского зоопарка зверушке хищной…

- А кому? – сам не зная, зачем, спросил Воронин.

Вилкин поднял брови и пожал плечами.

- Зубам подполковника Задрыпина? – попытался пошутить Олег. Николай и Андрей взглянули на него. Николай – в недоумении. Андрей – в раздумьях. По всему было видно, что момент сей для каких-либо шуток был не очень подходящим.

***

Олег подошел к автоматической двери, приложил пропуск к панели, дверь отползла в сторону. Очутившись в кабинете-лаборатории доктора Пиявкина, Олег еле заметно вздрогнул. На протяжении уже долгого времени Олег получал уколы, но все равно не мог привыкнуть к этому кабинету, к этому доктору и вообще к этой болезни…

Павел Пиявкин сидел за компьютером и что-то печатал, сверяясь с записями в журнале на столе. Выглядит обычно это как-то по-идиотски, если человек работает за компьютером и еще что-то проверяет в бумажном журнале. Как-то не по-современному такая синергетика смотрится. Это все равно как если бы Пиявкин решал примеры в Excel и щелкал кнопки обычного калькулятора (не компьютерного).

- Привет, док, - молвил Олег. – Вколите мне очередную порцию волшебного зелья.

- Привет, Олег, - ответил Павел Пиявкин. – Конечно. Готовьте руку. Я сейчас.

Доктор встал из-за стола, достал и распаковал новый шприц, подготовил свой препарат. Когда он делал Олегу укол, Петров еле заметно вздрогнул. Олег был молчалив, его взгляд был задумчив. Пиявкин то и дело глядел на него. Наконец, доктор, как бы между делом, изрек, сняв перчатки и бросив их в мусорное ведро.

- Одна из самых больших ошибок отдельно взятой личности – стремление подражать кому-то и быть на кого-то похожим.

- Что? – оторвался Олег от своих мыслей.

– Извините, Олег, это не сюсюканье как с маленьким ребенком и не навязывание вам моего псевдоинтеллектуального мнения. Но если вы размышляете о своем недуге, обо всех этих уколах и вообще задаетесь вопросом, почему в этом мире происходит все так, а не иначе, то скажите самому себе: «У меня своя индивидуальность, и я не хочу быть похожим на кого-либо из этого общества». Да, у вас очень редкая болезнь, и к тому же нелепая и странная, но ведь она не смертельна. К тому же вы работаете в полиции, делаете полезное для этого мира дело. Ваш организм, живет, развивается, вы – человек. Такой же, как и все остальные, и даже лучше. Вы уже доказали этому миру, природе, что создает нас, людей, что никакие его/ее подколы и удары не вывели вас из равновесия. Это ли не уникально?

- Да, только как научиться ловить кайф от всего этого? – мягко улыбнулся Олег.

- Зачем пытаться ловить кайф, выворачивать себя ради того, что нам не понять и не дано понять, если можно, к примеру, погрузиться в любимое дело (работу) и жить? Жить тем, что стараться выполнять это дело, эту работу.

На следующий день, прибыв в участок, Олег узнал еще о двух нападениях в городе. Причем, прибыв в магазин, а затем к загородному частному дому, Олег Петров и Андрей Воронин обнаружили такие же жуткие останки людей, какими были останки первой жертвы на складе. Подполковник Задрыпин своим необыкновенно спокойным тоном пояснял подопечным, что маньяка нужно изловить или ликвидировать в ближайшие часы. Тон начальника был спокоен и уравновешен, даже когда он сообщил своим сотрудникам, что «его трахают по телефону уже два правительственных ведомства страны в связи с этими происходящими убийствами в городке Веркнабурске».

«Странно»,- подумал Олег, но хотя тут же вздрогнул от своих жестоких мыслей, - «И кому бы он усрался сто лет наш невзрачный городишко. Убийства только-только начались, а правительство уже плюется слюной негодования…».

Как и другие его коллеги, Олег работал без сна и отдыха трое суток. Все это время он не появлялся дома, при этом предварительно позвонив Марине и предупредив, что в ближайшее время он будет работать и появится дома, как только ему дадут перерыв. Еще он ее предупредил, чтобы не задерживалась и как можно меньше бывала в малознакомых местах, особенно вечером и ночью. Чтобы не шаталась где попало, пока не будет пойман маньяк-убийца. Позже начальник отдела позволил Олегу пойти домой и выспаться. Петров приехал домой и, не принимая душ, сразу же прошел в спальню, чтобы раздеться и забыться сном. Однако, вместо отдыха, он с темными кругами под глазами, измученным бледным лицом и всклокоченными волосами в этот вечер пойдет пешком к ближайшему от его дома бару в городе, чтобы напиться. Когда он открыл дверь в спальню, то увидел Марину в постели с их соседом. Олег прошел в комнату, сел на стул и безразличным взглядом больше пяти минут смотрел на свою жену и толстого соседа Мишу, обнимавшихся и дрыхнувших спокойным сном. Они дрыхли после того, как выплеснули сексуальную энергию из себя, и им, по-видимому, было начхать на все. Наконец Марина проснулась, затем проснулся и Миша. Олег смотрел на них поочередно, по-прежнему не говоря ни слова. Марина провела рукой по черным распущенным волосам, спокойным, лишь чуть-чуть растерянным взглядом взирая на Олега. Она прикрыла красивую грудь одеялом, молча глядя на Олега. Зато слово молвил Миша. Он вывалил из-под одеяла свое большое круглое пузо, поднял свой тучный зад и стал одеваться.

- Послушай, дружище, - говорил Миша, уже надев штаны. – Я тебе скажу одну вещь. Она в свое время меня спасла, когда я вот также и свою сучку застукал у себя дома с другим мужиком. Позволь мне договорить, а потом можешь пристрелить меня как собаку. Вот этих, – Миша указал пальцем на Марину, - не изменить. Нас с тобой и весь остальной мужской род тоже. Весь этот мир состоит из кобелей и сук. А еще их гормонов. Так оно и есть. Именно так.

Олег взглянул на него, затем достал из кобуры пистолет.

- Хочешь, - молвил Миша, приподняв руки вверх, - пойдем, водки ё…нем? Я – напоследок, а ты – облегчить свою тяжесть на душе.

- Олег, - подала голос Марина. Она еще раз провела рукой по волосам, другой рукой по-прежнему держа на себе одеяло, - меня тоже пристрели. Знаю, ты сделаешь это, особенно после того, что услышишь сейчас от меня... Я тебя ненавижу. Это не твоя вина, а лишь моя. Но этот мир таков, каков он есть, его не изменить. Я ненавижу тебя, ненавижу себя за то, что мы с собой женаты. Тебя я не любила никогда. Я презираю своего отца за то, что он выдал меня за тебя замуж насильно. За то, что решил типа как мне будет лучше. Во мне больше непонимания, негодования и ненависти ко всему, чем в ком-либо другом, наверное, человеке. Я даже обращалась к психиатру и знаешь, что? Он оглядел меня с ног до головы, особо пожирая взглядом мои ноги, сиськи и жопу. Затем сказал: «Крошка, тебе ли жаловаться на жизнь! Если ты захочешь, любой мужик в этом мире будет твоим!». Это мне сказал СПЕЦИАЛИСТ, который как никто должен уметь подбирать слова, уметь успокоить человека. Мишка прав, мы – рабы своих инстинктов. А если ты и полюбишь кого-то в этом мире и начнешь верить в снисходительность и доброжелательность этих самых розовых очков, что на тебе одеты, то наперекосяк потом может пойти вся твоя жизнь. Давай, пристрели нас, и дело в шляпе.

Она закрыла глаза. Олег смотрел на нее, держа в руке пистолет. Переводил взгляд на Мишу, который стоял, не двигаясь, в штанах и с обнаженным тучным торсом. Из-под короткой стрижки по лбу любовника Марины бежал пот. Наконец, Олег просто убрал оружие назад, в кобуру и вышел из спальни. Он так и не проронил ни слова и оставил любовников вместе, живыми и здоровыми.

Олег шел по аллее ночной центральной улицы, освещенной фонарями. Его мысли в голове бились словно рыбы об лед, дергаясь и пытаясь войти в привычную среду обитания, но не зная, как это делать. Он то и дело смачивал слюной пересохшее горло, чувствуя, как сердце взволнованно стучит в груди. Он шел, не ощущая, что сегодня жизнь нанесла ему удар, который покалечил его. Этот удар Олег ощутил уже давно, еще до брака с Мариной, когда не сумел завоевать свою Настю. А то, что произошло сегодня (речь Марины и Мишки) лишь подтвердила убеждения Олега. И он даже ощутил свободу, некое ликование, ради которых лично ему (Олегу) не пришлось причинять никому боль и зло как это делают многие другие люди. Как это ни странно и ни жестоко прозвучало бы, но Олег даже был счастлив, что свобода сама его нашла и сбросила оковы с его души.

Олег подошел к бару, хотел войти внутрь и заказать водки, но его остановил возглас:

- Ух ты, ментура пожаловала!

Олег обернулся. Его безразличные черные глаза увидели опершегося на скамейку лысого покачивающегося, поддатого мужика. Мужик улыбался во все свои тридцать два зуба. На скамейке сидело еще трое «веселых», один из которых был в спортивном костюме, двое других – в весенних куртках и джинсах. Все трое были с короткими стрижками как у Миши. Лысый (покачивающийся) продолжал свою пьяную эскападу:

- Оказывается, у служителей закона тоже нервишки сдают иногда. А может, пока они неделями пропадают на службе, их бабы устают их ждать и зовут на сЕкас соседей или лучших друзей этих самых служителей закона… Угадал?

Олег по-прежнему с каменным лицом смотрел на лысого и на его смеющихся дружков, то и дело хлебающих пиво из бутылок. Он достал из кобуры пистолет и неторопливо подошел к банде.

- И что? – не унимался лысый. - Ты нас всех перестреляешь? Или арестуешь? Ну, подержат нас пятнадцать суток для проформы и что? Мы что-то плохое сделали? Просто пошутили…

Лысый снисходительно пожал плечами. В глазах Олега неожиданно появилось что-то вроде растерянности. Затем его глаза испуганно округлились. Он выронил пистолет, а сам упал на колени, трясясь и кряхтя, будто наркоман в страшной ломке. Затем стали раздаваться звуки, похожие на хруст костей. Лысый вдруг замер как вкопанный. Он смотрел с открытым ртом и округлившимися глазами как Олег начал трансформироваться. Его тело стало изменять свои размеры и форму. Полицейская форма разрывалась, опадая вокруг лоскутами материи. Олег превращался в какое-то непонятное существо… Из его горла доносилось надрывное, приглушенное рычание.

- Что за херня? – пососкакивали со скамьи утырки. – Это что за пранк такой, Колян?!

Колян (лысый) попытался пойти на пьяных, заплетающихся ногах, но шлепнулся на тротуар. Сильно ушиб руку. Затем снова поднялся и опять шлепнулся, на этот ударив вторую руку. «Ничего», - пронеслось в голове Коляна, - «у меня еще есть две ноги, голова…».

- У-у-х. – Выдохнул Колян, глядя как на месте, где только что находился легавый, теперь уже на четырех лапах стояло жуткое существо, похожее на какого-то демона. В целом, телесной организацией оно походило на гигантский сучок дерева. На верхних и нижних конечностях было по четыре длинных когтистых пальца, словно толстые, длинные зубцы вил или граблей. На худом теле была сероватая кожа. На короткой шее крепилась голова, походившая на человечью. Морда была с оранжевыми кошачьими глазами. Рот изобиловал торчащими из него длинными острыми зубами. Недлинный хвост иногда шевелился. На четырех лапах существо стояло вровень со взрослым человеком. Голос был чем-то средним между человеческим стоном и рычанием дикого зверя. Чудовище ринулось к лежащему у тротуара пьяному Коляну (остальные хулиганы уже разбежались). Коляну повезло меньше. Когтистая лапа схватила его за горло и отбросила к дверям бара. Колян пролетел около пяти метров и ударился о стену спиной. Зловонное звериное дыхание Коля не забудет до конца своей жизни, который, кстати, наступил минуты через полторы с момента его (Коли) полета. Зверь прыжком преодолел расстояние и яростно вцепился зубами в плоть Коляна. Вскоре от лысого Коляна остались одни ошметки. Одного человека зверю показалось мало, и существо вошло в бар, выбив входную дверь. Чуть позже бар изнутри выглядел словно площадь в Париже после кровавого мочилова протестантов от Генриха Наваррского и французских католиков много лет назад. Мочилово было устроено королём Карлом IX в канун дня святого Варфоломея. И вот, для того, чтобы король Карл и Генрих Наваррский смогли померяться, у кого длиннее писька, а католики и протестанты, помимо меряния письками, попытаться доказать к тому же, чья разновидность религии круче, необходимо было угробить 30 тысяч человек за короткий срок. В этом-то и заключается «прелесть» человеческого гения, человеческой морали и ценностей существ, находящихся на высшей ступени разума, в отличие от других животных.

В общем, трупами было усеяно все помещение бара.

***

После того, как Миша ушел, Марина оделась и весь выходной вечер сидела на кухне, у телевизора, раздумывая о многом. Когда Олег увидел их с Мишей в постели, она высказала все, что думает о своем муже, об их браке с ним. Что поделаешь – все это было правдой. Но, с другой стороны, зачем она изменила Олегу? Зачем все это сказала? Может, сейчас Олег уже покончил с собой? Зачем она поступила ТАК с Олегом? Она легла в постель с малознакомым толстяком Мишей, чтобы насолить Олегу, да еще и чтобы Олег, с большой вероятностью, вернулся. Не проще ли было просто развестись, предварительно поговорив с Олегом и объяснив ему все? А для чего? Так ведь неинтересно!..

Марина сидела молча и размышляла, чувствуя некоторую вину и стыд за собой. Она положила на стол руки, а на руки – голову. В конце концов, задремала. Проснулась Марина от звуков в доме. За окном уже стояла ночь, по дому кто-то ходил. Первая мысль, что пришла в голову девушке – Олег. Марина встала из-за стола, вышла из кухни, прошла через коридор и вошла в зал. Ее ноги подкосились, и если бы она не оперлась о стену, то упала бы. Ее глаза и рот округлились, она приложила руки ко рту. Посреди комнаты на четырех лапах стояло жуткое создание, похожее на какого-то демона. В комнате стоял прогорклый запах, а еще дух крови. Из пасти существа с большими острыми зубами капала на пол красная слюна, а в зубах торчали кусочки рваной плоти. Формой тела существо напоминало гигантское насекомое (богомола или кого-то в этом роде). Голова же, скорее, походила на человечью. Хотя оранжевые глаза были вовсе не человеческие. Не очень длинный хвост то и дело поводился из стороны в сторону. В оцепенении, с трясущимися руками и ногами, Марина смотрела на эту жуть. Словно в кошмарном сне, она была прикована к полу, не в силах пошевелиться. С судорожным дыханием, она не сдвинулась с места даже после того, как существо неторопливым шагом направилось к ней. Ноги женщины подкосились, и она опустилась на пол у дверного прохода. Существо подошло к ней, обнюхало ее своими мембранами-ноздрями и, будто с любопытством, стало ее разглядывать. В глазах Марины потемнело. Она почувствовала тошноту. Жуткий гнилой запах усилился во сто крат. Существо же все смотрело на женщину, то и дело моргая глазами. Марина потеряла сознание, однако перед этим заметила кое-что. То, что привлекло ее внимание и взбудоражило воображение. На левой лапе монстра с длинными когтистыми пальцами был серебряный браслет…

- Олег… - прошептала она, глядя на украшение.

***

Олег повалил на пол Павла Пиявкина. На Олеге Петрове были домашние поношенные джинсы и непарадная клетчатая рубашка: создавалось впечатление, что перед тем, как ворваться в три часа утра в офис доктора Пиявкина, Олег второпях из шмотья нацепил дома первое, что попалось под руку. Пиявкин лежал на полу и смотрел округлившимися глазами на своего пациента. Когда Олег приставил к горлу доктора нож, Павел закрыл глаза, подумав, что вот и пришел ему конец… Однако он услышал строгий и сердитый голос:

- Что ты мне колешь, гад?!

Пиявкин открыл глаза и вновь уставился на Олега.

- Я же говорил тебе, что ты – уникальная личность. Теперь, во всяком случае, точно… - попытался улыбнуться доктор. – Ты тоже раньше, как и все, думал, что исследования, секретные материалы, засекреченные опыты над людьми, заснятые на видео документальные кадры всякой диковины – думал, что это всё фейки, вымысел? Думал, что сказки всё это, чтобы простому обывателю было что посмотреть по телеку или в интернете на выходных? Ха! Думаешь, к примеру, что истории о том, как члены «НАСА» и «Роскосмоса», находясь возле луны, попадают под наблюдение обитателей других планет – вымысел? Или что те же члены «Роскосмоса» и «НАСА» находят на Луне странное, неизвестное науке вещество и вкалывают это вещество подопытным свинкам, чтобы посмотреть, во что эти свинки потом превратятся – ты думаешь, это сказки для подростков? Достаточно открыть «Ю-Тьюб», забить в поисковую строку «Рейк, заснятый на камеру» или что-то типа того и ты увидишь как раз-таки реальное положение вещей в этом мире, а не сказки. Вот так-то. Людям не хочется верить в то, во что верить не хочется. Но это вовсе не означает, что мир будет под них подстраиваться и под их желания. Так что, лунный мальчик ты мой, тебе стоит расслабиться и воспринимать вещи таковыми, какие они есть. Когда СМИ сообщило о первом нападении на складе, где свидетелем была та девчонка, я понял, что у меня со свинкой (то есть, с тобой) всё получилось! И ты уже способен к трансформации. Правда, в тот первый раз, был способен пока еще не к полной, а к частичной трансформации, поэтому одежда на тебе тогда, возможно, и порвалась, но не опала лоскутами, и ее обрывков не нашли. Твой организм оказался более чем подходящим, стойким и выносливым к опыту. А твое отчаяние из-за твоей аллергии на воду мне только сыграло на руку, ведь ты был готов на все, только бы чувствовать себя таким же человеком, как и все остальные. Можешь меня презирать, но знай: ты теперь не такой, как все остальные. Ты круче их всех вместе взятых. Уникален. Я подарил тебе новую жизнь – жизнь сверхсущества.

Пиявкин замолчал, глядя Петрову прямо в глаза. Затем кивнул:

- Твой ход.

Олег с холодом и презрением смотрел на Павла, затем убрал нож от его горла, поднялся в рост и молвил:

- Я плохо помню, что делаю, находясь в своем втором обличии, и будем считать, что это второе обличие – совершенно отдельная сущность. Вот она-то и явится к тебе на чашку чая и пусть сама скажет тебе, что она обо всем этом думает. А мне лично на тебя плевать… На тебя и на все, что ты сделал. На твои гребаные достижения и успехи. Я – не убийца, чтобы лишать жизни, пусть и поганого предателя, и, по сути своей, никчемное, жалкое, слабосильное насекомое вроде тебя.

С этими словами Петров ушел.

- Олег!.. – позвал его Пиявкин, поднявшись. Но Олег ушел. С этого момента Олега Петрова больше никто никогда не увидит. Павла Пиявкина, точнее то, что от него останется, найдут у него дома. Марина Петрова станет обитателем заведения для умалишенных. Что же касается охоты полиции городка Веркнабурска за маньяком – убийцей, то охота перейдет на новый уровень. Но это уже другая история.