Читать онлайн
"Пандора Норна. Остров К"
Чтобы завоевать сердце женщины, мужчина должен совершить подвиг.
Не помню точно, где я услышал эту чушь, но она очень плотно врезалась в мой мозг, и вот я уже готов совершить… очередную глупость. Именно поэтому я не пошел на занятия в академию, а отправился на консервный завод – единственное производственное предприятие на нашем острове.
Вся жизнь местных жителей крутится вокруг него. В том числе и моя. Так уж устроен наш мир. Рождаясь в нем, каждый человек заранее знает свое будущее. Десять лет он растет под опекой своих родителей, затем отправляется в академию консервирования, где учится консервировать, а потом на завод консервирования, где консервирует. Даже наш остров называется островом Консервации.
Идеальный порядок, совершенный до безумия. И у меня есть только один шанс изменить свою жизнь.
Каждый вечер, готовясь ко сну, я удобнее устраиваюсь на кровати, закрываю глаза и представляю себе этот день. Словно наяву я вижу, как снимаю с себя осточертевшую консервационную форму, переодеваюсь в крутой стратегический костюм, сажусь на корабль о красных парусах и навсегда забываю дорогу обратно. Треклятый остров К остается позади. Впереди бушует море, над головой сияет солнце, гребное колесо вспенивает волны, ветер шелестит в парусах, и где-то вдали кричат морские черти, возмущенные приближением пароходофрегата.
Все, о чем только можно мечтать в одном слове - перераспределение.
И до этого чудесного дня осталось меньше четырех месяцев. Я страшно нервничаю и жду его, как годовую премию. А пока жду, потихоньку подтягиваю хвосты. Есть у меня тут еще пара неоконченных дел. Например, я должен успеть завоевать сердце Сесиль. А то, пока буду переучиваться на стратега, она, чего доброго, замуж успеет выскочить. Как говорит дедуля Тедди, да и не только он, дурное дело – не хитрое. А три с хвостом месяца срок недолгий – без подвига не обойтись. Ну, и еще одно дело есть, без которого рвануть к закату точно не получится.
В общем, наш завод поставляет консервы по всему миру. Каждый понедельник в десять часов утра с пристани первого раздела отправляется корабль с провизией. Ящики с консервными банками сначала спускают в первый раздел, грузят на телеги, а после отвозят на причал. Вся процедура обычно занимает два-три часа, и это единственный момент, когда склад остается открытым. А значит, и единственный шанс проникнуть туда и свистнуть полукилограммовое доказательство моей привязанности.
Добравшись до академии на развозке вместе с другими учениками, я ловко смешиваюсь с толпой и прошмыгиваю на завод через служебный ход. Там меня встречает Джимми – местный вахтер. Мы с ним давно знакомы. Привычка сбегать с уроков и бродить по заводу появилась у меня еще в день поступления в академию, и Джимми был первым третьераздельцем, с которым я подружился. Так уж вышло, что он может кого угодно пропустить на завод за банку кислой капусты, что делает его невероятно полезным и сговорчивым другом.
Радостно поприветствовав его, я сую под стол взятку, пробираюсь на завод и, дробно стуча тяжелыми ботинками по стальной лестнице, спускаюсь в подвал. Мутные окошки складских дверей не показывают ни единого движения. Голоса рабочих звучат далеко, как и лязганье стальных ящиков.
Набравшись смелости, я толкаю двери. Тяжелые двойные створки разъезжаются в стороны, жалобно скрипнув, и я невольно втягиваю голову в плечи, ожидая немедленной расправы, однако вокруг ни души. Впереди, справа и слева возвышаются огромные колонны провизии, образующие корявый лабиринт, заходить в который рискнет только сорвиголова вроде меня. Одно неосторожное движение, и все эти причудливые ржавые конструкции порушатся, давя все на своем пути. Уж не знаю, кто придумал так раскладывать продукты питания, но с уверенностью могу сказать, что сам факт моего здесь присутствия уже можно назвать подвигом. Я не только свободой рискую, но и жизнью. Некоторые из этих ящиков весят по полцентнера!
Но не могу же я пустословно хвастаться на перемене понравившейся девчонке! Мол, пробрался на склад, побродил по лабиринтам и едва не погиб под их невероятной тяжестью. Мой рассказ надо чем-то подкрепить. А чтобы это сделать, мне придется свистнуть что-то покруче фасоли или капусты. Эти консервы нам выдают в качестве стипендии, так что они ничего не докажут.
Но, конечно, вокруг меня оказываются именно они. Справа – капуста, слева – фасоль. Да еще и верхние ящики стоят так высоко, что до них не дотянуться, а тащить из-под низа нечего и думать. Проще сразу утопиться. Говорят, смерть под водой куда приятнее прочих. По крайней мере, она не так печальна, как смерть под обрушившейся колонной консервных банок. Особенно, если тебе предстоит всю жизнь пахать на консервном заводе, закатывая еду в эти самые банки.
Но мне-то это не светит. Я твердо решил, что стану стратегом, и о других вариантах даже думать не собираюсь. Однако слишком резвое воображение уже рисует все варианты трагических смертей перед моим внутренним взором. По спине волной пробегают мурашки и меня передергивает.
Выкинув из головы навязчивую порцию каждодневного бреда, я отправляюсь вперед в поисках фруктово-ягодного отдела. Если уж забираться в самое опасное место острова (это если кладбище не считать), то ради чего-то действительно стоящего. Я рассчитываю подарить ей соленые сливы. Это лакомство Сесси получает всего раз в месяц, как и другие ученики академии. И даже если она не поверит, что я раздобыл их здесь, то точно обрадуется.
Голоса рабочих становятся все громче, а заветного лакомства нигде не видно. Я нашел фасоль, горох, кукурузу, перец и даже странного вида плоский ящик с надписью «икра». Черт его знает, что это значит. На острове нам такие консервы не выдают, а урок о них я, наверное, прогулял.
Вскоре лабиринт заканчивается. Я выворачиваю на прямую и оказываюсь лицом к лицу с учетником, руководящим погрузкой. Нас разделяет всего несколько метров и толстый ящик с надписью «Ананас». Сердце вмиг подскакивает в груди, я вздрагиваю и ныряю обратно за гороховую колонну.
Что такое ананас, я знаю. На этом уроке присутствовал. Но напугал меня отнюдь не он. Учетник – блюститель местного порядка. Он – истинная причина моего страха. Если попадешься вне раздела коменданту завода, получишь отработку. А если учетнику – штраф.
На отработке я уже не раз успел побывать. Любое мелкое нарушение в академии ведет к этой самой отработке, что, по сути, совсем не страшно. Надо всего-то нацепить позорный фартук шестого раздела и два часа вместе с шестираздельцами отдраивать академию, завод или улицы. Куда пошлют. Ребята из академии потом смеются, конечно, и всякие шуточки травят. Но мне на них пофиг, я грязной работы не боюсь. Все лучше, чем конвейер.
Но вот если схлопочешь штраф…
Я вздыхаю. Об этом даже думать страшно. Учетник отцапает как минимум половину моей стипендии. И что в итоге? Сначала меня убьет брат, потом мама, затем до меня доберется отец. И закончится все монотонными поучениями дедули о том, что я должен быть сознательнее и осторожнее.
Я вообще много всего в жизни натворил, но дедуля Тедди всегда говорит только про сознательность и осторожность. Словно творить можно и дальше, а вот попадаться нельзя. Я знаю, дедуля тот еще смутьян, хоть и выглядит всегда сознательным и осторожным.
К счастью, учетник меня не замечает, утыкается носом в погрузочную смету и без конца нацарапывает там что-то рисовальным прутом.
Погрузка продолжается. Склад стремительно пустеет, а заветная баночка так и не находится. Видно, все фрукты и ягоды уже переехали в первый раздел. Делать нечего, придется выбирать из того, что осталось. А осталась, как всегда, полная фигня.
Я раздраженно вздыхаю, борясь с обидой на несправедливости судьбы, и еще раз обхожу остатки корявого, изъеденного ржавчиной лабиринта. На складе воняет сыростью, и от пыли чешется в носу. Я тру нос рукой, борясь с желанием чихнуть. Акустика тут отличная. Если не сдержусь, не услышит меня только глухой, и проблем не миновать.
И тут я вспоминаю про загадочную икру. Что бы ни скрывалось в той банке, такой диковинки Сесси еще не видела, а значит, она вполне может стать подтверждением моего подвига. Колонна икры в разы меньше остальных, и я вполне могу дотянуться до верхнего ящика. Поставив его на пол, я открываю крышку. Та протяжно скрипит, заставив сердце в очередной раз замереть. Я застываю и прислушиваюсь. Грузчики впереди продолжают погрузку и ведут себя достаточно шумно, чтобы не обратить на меня внимание. Облегченно вздохнув, я выуживаю из ящика загадочные консервы.
Банка такая же плоская, как и ящик, и совсем малюсенькая. Грамм на сто, не больше. Я верчу ее в руках и представляю себе вот такую картину:
Захожу я в класс, подхожу к Сесиль и говорю:
- Я был сегодня на складе. Пробрался, пока шла разгрузка. И меня не поймали.
А она в ответ:
- Врешь.
А я:
- Нет! – выуживаю из сумки баночку икры. – Смотри, что я тебе раздобыл.
- И что это? – спрашивает она.
- Черт морской знает! Фигня какая-то.
Вот это картина! Обалдеть можно. Именно так и впечатляют девчонок. Она наверняка описается от восторга.
Я хлопаю себя ладонью по лбу, и в тот же миг все вокруг содрагается. Колонны дребезжат. Трехметровая стопка бобов накреняется и рассыпается, сбивает столбик икры. Я едва успеваю отскочить. Первый ящик пролетает в сантиметре от моей головы, зацепляет второй и больно врезается в плечо. Метнувшись назад, я разворачиваюсь на каблуках и бросаюсь бежать.
Пол под ногами ходит ходуном. Консервные столбы рушатся, засыпая проходы. Слава Богам, выход со склада недалеко. Створки двери призывно покачиваются впереди. Перепрыгнув через руины, оставшиеся от капустной колонны, я ползком добираюсь до дверного проема и прижимаюсь спиной к косяку.
Завод трясется и дрожит. Обилие металлических приспособлений создают такую какофонию звуков, что я не выдерживаю и затыкаю уши руками. Вдалеке кричат рабочие, но я не могу разобрать ни слова. И вдруг, глуша все прочие звуки, по помещению прокатывается пронзительный визг серены. Говорители активируются, и монотонный голос секретарши мэра объявляет:
- Сохраняйте спокойствие. Отойдите от конвейеров и шкафов. Происшествие скоро закончится. Не расходитесь и не покидайте рабочих мест.
Она переводит дыхание и:
- Повторяю. Сохраняйте спокойствие и оставайтесь на своих местах.
Ее голос звучит настолько безразлично и уныло, что я сам едва не зевнул от нахлынувшего неизвестно откуда безразличия. Но вдруг еще одна колонна падает, ее верхний ящик сваливается на железный пол и проезжает в нескольких сантиметрах от моей ноги. Я бросаю на него беглый взгляд: всего лишь бобы.
Мысль проскальзывает в голове так стремительно, и настолько неуместна, что у меня даже лицо от стыда вспыхивает. Нашел о чем думать в такой момент! Земля уходит из-под ног, высокий потолок сотрясается, грозясь рухнуть в любой момент, а я думаю о подвиге и о том, как доказать девчонке факт его свершения. Но отругать себя за глупость не успеваю, вскоре тряска прекращается, и я смахиваю со лба холодный пот, будто старик, держась за сердце. Давненько я так не пугался.
От дурного предчувствия сводит желудок. Вообще-то для здешнего народа землетрясения непривычны. Наш остров – вершина горы ушедшего под воду материка (по крайней мере, так нам говорили на мироведении). До соседней тектонической плиты так далеко, что опасаться тряски не приходится. Все природные катаклизмы ошиваются на юге. Временами до нас доходят большие волны, но не настолько, чтобы дать повод для беспокойства. А тут тряхнуло основательно. Сравнивать мне, конечно, не с чем, но штаны я едва не намочил. И что-то мне подсказывает, что не только я.
От поднявшейся пыли воздуха не хватает. Шею стянуло будто удавкой, и я расстегиваю верхнюю пуговицу рубахи. Картина перед глазами предстала та еще: склад полностью разрушен. Ну, не то чтобы разрушен. Стены остались на месте, а вот от лабиринта – один завал. Все валяется вперемешку: овощи, бобовые, икра. Припасенную баночку я выронил, спасаясь бегством, и раздобыть новую теперь не представляется возможным.
Секретарь мэра объявляет: пора возвращаться к своим делам. Грузчики впереди ругаются и сетуют на беспорядок, неохотно возвращаясь к работе. Но паники нет. Видно, никто не пострадал.
Я облегченно вздыхаю и ползком подбираюсь к ближайшим ящикам. Опять треклятая фасоль. С таким «доказательством» весь мой подвиг полетит в выгребную яму, а я прослыву шутом и пустословом. Моя репутация в академии и так оставляет желать лучшего, а молчать о случившемся обидно. Не то чтобы я люблю похвастаться… просто, какой смысл в подвиге, если о нем никто не узнает?
Я выглядываю из-за завала. Высокие станы оголились, избавившись от стеллажей, и отлично отражают каждое произнесенное рабочими слово.
- Землетрясение? Здесь? Это же невозможно! – говорит один из грузчиков, подняв тяжелый ящик. – Да со дня заселения тут ни разу не трясло!
Его собеседник неловко пожимает плечами и кидает на учетника опасливый взгляд. Тот недовольно щурится.
- И откуда же тебе это известно? Неужто конспекты из академии подворовываешь? Насколько знаю я, в четвертом разделе не преподают историю острова.
Грузчик растерянно моргает, ставит ящик и вытирает руки о желтый комбинезон, перепачканный грязью и ржавчиной. Его форма местами выцвела, и кое-где не хватает пуговиц. Учетник смеряет его надменным взглядом и брезгливо морщится. До чего же противный! Легко быть такой высокомерной сволочью, когда новый костюмчик выдают каждые полгода. Я мысленно советую грузчику молчать. С первым разделом спорить себе дороже.
- Так откуда тебе это известно? – учетник повышает голос, и высокий коренастый четвероразделец съеживается и низко опускает голову, словно ребенок, которого отчитывает мать.
- Я предположил, сэр.
- Разве тебе платят за предположения?
- Нет, сэр.
- А за что тебе платят?
- За работу.
- Вот и работай.
Учетник черкает что-то в своей жестяной таблице, и я понимаю: он влепил ему штраф. Подобравшись чуть ближе, я выглядываю из-за ящика тушеной капусты и смеряю рабочего сочувственным взглядом. Заработная плата у нас на острове оставляет желать лучшего. И при этом имеет тенденцию к понижению из раздела в раздел. Штраф означает, что грузчик обречен на голод, и сил работать у него не будет, что неизбежно повлечет за собой еще один штраф.
- Грузите последнее, - приказывает учетник. – Остальное заберем вторым рейсом.
Грузчики покорно подхватывают ящики с ананасами и отправляются к двери, ведущей в первый раздел, но едва они успевают до нее дойти, как створки распахиваются. На пороге возникает непривычно круглый человек в белоснежном комбинезоне – еще один перворазделец. Наивысшая форма жизни на острове. Но это только на острове. Поговаривают на боговедении, что где-то за горизонтом есть ребята покруче. Но его неприлично большие объемы все равно вызывают зависть. Я сегодня еще не завтракал и пытаюсь отгадать, сколько раз успел позавтракать он.
- Восемьдесят Третий, иди собирайся. Я тут закончу.
- Уже пора? – учетник растеряно крутит в руках жестяную таблицу и оглядывает разрушенный склад. – Но погрузка еще не закончена. Придется сделать второй рейс. У нас груза на полторы тысячи тонн остается на складе, не меньше!
- Грузите все сразу. За нами пришел Восьмой.
.
ЛитСовет
Только что
