Читать онлайн
"Моё второе я"

Как такое могло произойти со мной? За неделю я остался без женщины, которую люблю, без отличной работы. А приобрёл ненавидящую меня тёщу, хотя ещё не женат, презирающую меня бывшую возлюбленную, обиженную маму. И подарок судьбы, который мне стоил работы.

Что Мила моя судьба, я знал ещё с детского сада. Так говорили наши мамы, и пока мы были маленькими — «было мило» (по мнению мам). Нас это не напрягало.

Мы привыкли быть вместе: родились в одном роддоме, жили в одном доме, ходили в одну школу. В 9 классе мама Милы решила меня научить готовить, шить и вязать, а моя мама учила Милу делать другие глупости, которые я сейчас и не вспомню. Так они нас готовили к будущей совместной жизни.

Отдушиной было занятие цигун. Как сейчас помню, в октябре возвращался из школы, хоть и бежал быстро, всё равно одноклассники догнали. Была у нас в классе группа отморозков, которые житья никому не давали. Я для них, что груша для битья. Да и понятно — мамино воспитание: танцы, фигурное катание, фехтование, рисование…

Так вот — лежу я, голову закрываю, слышу голос:

— Вставай, парень, не бойся, их всего пятеро, но тебя тронуть не смогут, я же тут.

Мужчина широко улыбался, повернувшись к очередному нападающему придурку, сказал:

— Осторожней, руку себе не сломай. А ну, стоять всё! — рявкнул он, когда главарь заорал от боли и схватился за руку, а его дружки бросились врассыпную. — Предупреждал, что повредишь руку, если меня ударишь, сейчас отвезу в больницу.

Он так и сделал. А я несколько дней подряд пытался его встретить. Но тщетно. Папа помог, нашёл школу цигун, основателем которой являлся тот китаец, спасший меня. Там я познакомился с моим будущим наставником.

Шифу (по-нашему наставник) Ван Сян — коренастый, харизматичный китаец. По-русски говорит неплохо, но о себе очень забавно: «Поняла, сделала». Он долго отговаривал меня от индивидуальных занятий, предлагал заниматься в группе. Времени у него нет, в группе дешевле. Но я-то хотел стать крутым как можно быстрей.

— Быстрее, чем 100 дней не получится, — сказал Ван Сян, — придётся каждый день приходить к 6 утра на утреннюю тренировку, ещё 3 раза в неделю по 2 часа заниматься индивидуально вечером.

Первую неделю было очень непросто втянуться в такой режим, ещё и школьные домашки надо было делать. Утром меня поднимал папа и чуть ли не тащил на руках, после вечерних занятий меня также возвращал домой отец. Через месяц меня не надо было будить, более того, из меня энергия ключом била!

Отец был счастлив даже больше меня: «Дорогое удовольствие, но оно того стоило! Я — счастлив! Наконец-то Артём становится мужчиной!»

В школе отмороженные от меня отстали месяца на два. Потом начали словесно нападать, а ещё недели через две случилось то, что школьную жизнь изменило кардинально.

Отражение в оконном стекле медленно приближалось, сейчас последует удар книгой по голове. Концентрирую энергию на голове и шее. Удар!

— Ты решил упасть? — спрашиваю я, собирая энергию в кулаке, и даю ему под дых. Как я крут! С одного удара в нокаут.

Я осилил жёсткий, позже и мягкий цигун, то бишь больше не боялся ударов, мог по воде убежать, если нападающих было слишком много. Прям почувствовал себя главным героем из китайского сериала.

А, ну да, отвлёкся. В институты мы пошли в разные. Когда я закончил третий курс, нашёл хорошую подработку, мы сняли квартиру и стали жить вместе.

Для моей мамы я жил с другом по институту, а Мила жила у подруги, квартиру которой подарили её родители.

Наши мамы уже несколько раз пытались нас поженить, но мы откладывали это событие. Грандиозная свадебная церемония не устраивала ни меня, ни Милу. Мы придумали хитрость: не будем жениться до тех пор, пока наши родители не начнут думать — неважно как, главное пусть уже поженятся.

Так пролетело ещё 2 года. Мила начала работать в газете журналисткой, в отделе криминальных новостей, а я был принят в штат на постоянную работу в ту юридическую фирму, в которой подрабатывал.

Неделю назад мы пошли навестить родителей. Это было началом конца.

Мы подошли к квартире моих родителей, дверь была приоткрыта. Мамы стояли в коридоре. Они громко о чём-то говорили, а из кухни выглядывала голова Ваньки. Мила схватила меня за руку и прошептала:

— Давай сначала послушаем, что там происходит.

Мы притихли у двери, дискуссия была в самом разгаре.

— Ты вообще понимаешь, что твой сын недостоин моей дочери? — кричала мама Милы. — Он даже не может сделать предложение! Это позор!

— Ой, да ладно тебе! — парировала моя мама. — Твоя дочь вечно занята своими криминальными историями, а мой сын — перспективный юрист! Кто тут кого недостоин?

— Перспективный? — засмеялась мама Милы. — Он даже не может организовать нормальную свадьбу! А твоя идея научить Милу «женским хитростям»?

— А твоя идея с уроками готовки и шитья? Это просто смешно! — не отставала моя мама. — Это вообще за гранью!

— Ты вообще понимаешь, что они уже два года живут вместе? — кричала мама Милы. — И никто нам ничего не сказал!

— А ты думаешь, я в восторге? — отвечала моя мама. — Это твоя дочь всё скрывала!

Мы с Милой переглянулись. Мила потянула меня к лифту.

— Не хочу это слышать. Поехали домой.

Но, прежде чем мы успели уехать, из дома выскочил мой двоюродный брат Ваня. Он выглядел крайне взволнованным.

— Ребята, я накосячил, — начал он запыхавшись. — Я случайно проболтался вашим мамам, что вы уже два года живете вместе. Они сейчас там… ну, вы сами слышали.

— Иван, ты серьёзно? — спросил я, чувствуя, как напряжение нарастает.

— Да, я не подумал, — виновато сказал он. — забыл, что это секрет, а они… ну, вы поняли.

Как тут не понять. И этот человек работает следователем! А язык за зубами держать не умеет.

Мы приехали домой. В воздухе чувствовалась тяжесть. С каждой секундой атмосфера становилась напряжённей. Мила молча прошла в комнату, а я последовал за ней, чувствуя, что назревает серьёзный разговор.

— Ну и что теперь? — спросила Мила, оборачиваясь ко мне. Её голос дрожал от обиды и злости. — Ты слышал, что твоя мама сказала? Что я недостойна тебя?

— Мила, да ладно, — попытался я успокоить её. — Ты же знаешь, как они могут раздувать из мухи слона. Это просто слова.

— Слова? — она резко повернулась ко мне.

— Ну, ты же знаешь, что я так не думаю, — начал я, но Мила перебила меня.

— Ты даже не вступился за меня! Просто стоял и слушал, как твоя мать меня унижает!

— Мила, ты свою маму слышала? Я тоже не гожусь ей в зятья! Ты сама хотела, чтобы мы подслушали их разговор. Ты увела меня, не дав поговорить с ними!

— Твоя мать должна извиниться передо мной и моей мамой! — Мила сказала, уже собирая свои вещи.

— Мила, подожди. Наши мамы — лучшие подруги. Они не раз ссорились и мирились. И нас они обе любят. Не уходи, давай поговорим спокойно, — я попытался остановить её, но она уже была у двери.

— Нет, я не буду ждать. Мне нужно время подумать. О нас. О том, что происходит.

И с этими словами она вышла из квартиры, не хлопнув дверью, а тихо прикрыв её. А это уже серьёзно.

Оставшись один, я почувствовал, как гнев и обида нарастают внутри меня, конечно, злился на маму за её слова, на себя за то, что послушал Милу и ничего не сказал, и на всю эту ситуацию, которая вышла из-под контроля, на Ваньку…

***

Я сел на диван и закрыл лицо руками. Как всё быстро пошло наперекосяк. Взял телефон, чтобы позвонить Миле, но потом передумал. Может, она права. Может, нам действительно нужно время, чтобы разобраться во всём.

Но в глубине души я понимал, что не хочу терять её. Мила была частью моей жизни с самого детства, и я не мог представить себя без неё. Но почему она меня не выслушала, почему не поняла, почему не обиделась за меня на свою маму? Я ведь на свою обиделся за Милу.

Завтра попробую с ней поговорить. Но пока что я остался один в пустой квартире, с мыслями, которые не давали мне покоя. Наверное, мы оба слишком обижены и растеряны, чтобы найти выход из этой ситуации. И только время может показать, сможем ли мы преодолеть этот кризис или это действительно будет конец нашей истории.

Я взял бутылку коньяка и сел любимое кресло. Обожаю, сидя в этом кресле, смотреть на огонь в камине, слушать, как потрескивают дрова. За место в кресле мы с Милой боролись, потом разделили время после работы: с 7 до 9 кресло принадлежит ей, а с 9 до 11 — мне. Правда, мои колени с 9 до 11 тоже принадлежали Миле. Это время я ждал каждый день с нетерпением. Как в песни поётся: «за это можно всё отдать».

Сейчас я сижу здесь один, обнимая бокал с коньяком. Непривычно тихо, даже треск огня в камине не нарушит тишину. Не хочу ничего делать. Так и сижу в темноте.

***

Как болит голова. Чищу зубы и смотрю на себя в зеркало. Ну и морда, конечно, отёкшая — будто я всю ночь дрался с подушкой и проиграл. Глаза узкие, под глазами темно как у панды после бессонной ночи, а ещё мешки, что хоть в аэропорт сдавай. «Сколько же я вчера выпил?» — подумал я, пытаясь вспомнить. Меня как будто переехал грузовик, гружённый похмельем.

Ё-моё, неужели я целую бутылку коньяка оприходовал? Она же полуторалитровая! Хм…

Сегодня на работу. Ну, хоть кофе спасёт. Я протянул руку к полке, где обычно стоял мой верный чайник и банка с кофе, но… полка была пуста. Совершенно пуста. Ни кофе, ни чая, ни даже соли. Только пыль и ощущение предательства. «Где мой чайник?» — мелькнула мысль.

На работе я сразу же направился к кофемашине, как маньяк к своей жертве. Заварил двойной эспрессо, и тепло начало медленно разливаться по телу, как будто кто-то включил внутри меня обогреватель. На душе посветлело, мир стал чуть менее враждебным. Я потянулся, как кот после долгого сна, и направился к своему столу.

По понедельникам наш шеф обычно злой, как голодный медведь, которого разбудили посреди зимней спячки. Сегодня не стало исключением. Только я успел сесть, как из кабинета донёсся его голос:

— Ларионов, зайдите ко мне!

Я вздохнул и посмотрел на Наталью Петровну, зам. шефа и, по совместительству, его жену. Она, как всегда, была готова дать мудрый совет:

— Вдохни глубоко и не смотри на него. Только кивай и со всем соглашайся.

— Хорошо, спасибо, — пробормотал я и направился к кабинету.

— Шеф, вы звали? — спросил я, стараясь выглядеть максимально безобидно.

— Где документы? Я вас что, на блины пригласил? — рявкнул он, не отрываясь от монитора.

— Я вам их отдал в пятницу, и вы меня даже похвалили, — начал я, но тут что-то пошло не так.

Перед глазами вдруг начали возникать картинки. Сначала это были просто обрывки, но потом они стали кружиться, как в калейдоскопе, и выстроились в чёткий ряд. Я как будто оказался внутри этих картинок. Они больше не были плоскими фотографиями — я видел их, как в кино, и даже слышал голоса. Я был в этом фильме, но при этом стоял перед шефом и понимал, что это не совсем нормально.

— Если бы не перепутали подарки для жены и любовницы, всё было бы хорошо, — вдруг выпалил я. — А что жене сказали? Глупее не придумать.

Шеф поднял на меня взгляд, и я понял, что лучше бы мне заткнуться. Пока он думал, что ответить, я ретировался из кабинета, как будто за мной гнался голодный лев.

— Что я несу? Откуда у меня всё это в голове? — думал я, возвращаясь к своему столу.

— Я могу тебе помочь? — спросил Илья, мой неофициальный наставник. Он работал в фирме уже год, когда я только пришёл, и с тех пор помогал мне, хотя его никто на эту роль не назначал. Илье было всего 28, мы быстро нашли общий язык.

Остальные работника офиса были возрастными и жуткими снобами, но профессионалами на все сто.

Я хотел ответить что-то нормальное, но перед глазами опять поплыли фото, и я, как идиот, выпалил:

— Ты сегодня не завтракал. Опять с женой поругался?

— С чего ты взял? И вообще, это не твоё дело, — обиженно ответил Илья. Было видно, что он задет за живое.

Я что-то буркнул и как ошпаренный выбежал из офиса. Но что со мной происходит? Стоит мне с кем-то заговорить, как перед глазами начинают кружиться фото, потом всплывает видео, и я не могу удержаться от комментариев. К обеду в офисе все смотрели на меня косо.

Но самое страшное произошло, когда я раскрыл «секрет» жены шефа. Она сказала, что уйдёт пораньше, чтобы приготовить «офигительный ужин», а завтра принесёт вкусное печенье на пробу. Я посмотрел ей в глаза. Нет! Опять понеслись картинки… И тут я, как последний идиот с длинным носом, выпалил:

— Не переживайте, здесь все знают, вы придёте завтра позже, потому что лицо после ботокса отекает, а без него кожа вся в морщинах.

Наступила тишина. Жена шефа покраснела, как помидор, и выбежала из офиса в слезах, а шеф посмотрел на меня так, будто я только что объявил о своём увольнении. Извиняться бессмысленно, теперь точно конец.

— Ларионов, ко мне! — рявкнул шеф.

Я медленно поднялся и пошёл за шефом в его кабинет.

Кабинет Игоря Васильевича был просторным, но сейчас он казался дико тесным. Шеф сел за своим массивным столом, сложил руки перед собой и уставился на меня.

— Ларионов, ты знаешь, что ты оскорбил мою жену? Ты перешёл все границы!

— Игорь Васильевич, я не хотел… Это просто вырвалось. Я не знаю, что на меня нашло.

— Ларионов, ты хороший специалист, — продолжил шеф, немного понизив тон. — Но твоё поведение неприемлемо. Я не могу позволить, чтобы кто-то разрушал атмосферу в коллективе.

У меня перехватило дыхание.

— Поэтому я вынужден тебя уволить, — закончил шеф, его голос стал холодным и официальным. — Ты получишь расчёт и рекомендации, но сегодня твой последний день в моей фирме. Отправляйся домой прямо сейчас!

— Хорошо, Игорь Васильевич. Понимаю, — сказал я и вышел из кабинета.

Так быстро я ещё никогда не собирался. Мне было стыдно за то, что я нёс. Произнося слова извинений, я прятал глаза, когда вышел из офиса, вздохнул с облегчением и почувствовал себя опустошённым.

Надо понять, что происходит. В голове раздался звон колокольчиков и мужской приятный голос, но не мой, сказал: «Это — дар!». Дар? Какой к чёрту дар, это проклятье! Придёт же такое в голову. Так я дошёл до дому, где меня ждала Мила и её подруга.

— Мила?! Что ты тут делаешь? — удивился я.

— Артём, нам нужна твоя помощь, — сказала Мила не здороваясь. Её голос дрожал, но в глазах читалась решимость.

— Что случилось? — спросил я.

— На работе произошла утечка информации, — начала Мила. — Кто-то слил данные о новом расследовании, которое мы ведём. Теперь все думают, что это мы. Нас отправили домой до выяснения обстоятельств. Могут уволить, а то и хуже — привлечь к ответственности. Полиция разбирается.

— Почему вы думаете, что это не вы? Всякое бывает, может случайно что-то сболтнули? — вспоминая, что я нёс против своей воли пару часов назад, спросил я.

— Потому что мы не дуры! — закричала Катя.

— Мы знаем, как важно сохранять конфиденциальность. Кто-то специально подставил нас, — сказала Мила, явно сдерживая гнев, потирая кисти рук.

Я кивнул. Даже если мы сейчас в ссоре, мы всё равно любим друг друга, и я ей верю.

— Извините, ляпнул глупость. Я не хотел вас обидеть. Конечно, помогу. Расскажите, что произошло и как можно подробней.

Мила и Катя сели на диван. Их рассказ был совсем коротким: утром пришли из полиции, потом редактор сообщил всем, что произошла утечка информации и попросил их двоих покинуть офис до выяснения обстоятельств.

Это происшествие могло не только разрушить карьеру девушек, но и ставило под угрозу жизни людей, связанных с расследованием.

— Всем понятно, что это не просто ошибка, а чья-то тщательно спланированная подстава. Мне бы поговорить с сотрудниками, побывать на месте, но как это сделать? Круглосуточная охрана офиса не хухры-мухры, — сказал я.

Наступило тяжёлое молчание, мы все думали, что и как делать. Мила смотрела на меня с надеждой. Меня осенило.

— Да я же безработный! Вам не нужен уборщик или охранник, или ещё кто, но поближе к офису?

-Как безработный? Что случилось? Ты от меня что-то скрываешь?

-Стоп! Мила, не перебивай меня и слушай молча. Всего 5 минут и не будешь сердиться. Обещаю, — с мольбой в голосе почти прошептал я.

— Как будто я что-то говорю! Я вообще молчу, — сказала Мила и отвернула от меня голову.

Когда я рассказывал о том, как меня уволили, о моём «даре», девушки переглядывались, чувствовалось, что мои слова не вызывают доверия.

— Хорошо. Катя, я тебя вижу впервые, хотя Мила говорила, что у неё появилась подруга на подготовительных курсах в институте и для наших мам она живёт у тебя и на работу вы поступили в одну редакцию. Странно, но столько лет мы не встречались с тобой.

— На то есть веская причина и не спрашивай. Когда Катя будет готова, сама тебе скажет, — Мила смотрела на меня строго.

— Я ничего и не спрашивал, — процедил я сквозь зубы. — Катя, ты ведь заметила, что я ни разу не посмотрел в твои глаза?

— Да, скажу честно, меня это напрягло, — ответила Катя.

— Когда тебя вызвали сегодня в кабинет главного редактора, там была только его дочь, она предложила тебе всё скинуть на Милу, так ты могла сохранить свою работу, но ты отказалась. Думая, что уж если уволят, то обеих, а Милу ты не оставишь.

— Я даже Миле не сказала. Откуда ты знаешь? — голос Кати звенел от возмущения.

— Кстати, я только когда вы пришли, понял, что нельзя смотреть в глаза тем, с кем говорю, чтобы не нести всякое. Поэтому прятал от тебя взгляд. Мила, на тебя это не распространяется!

Мила улыбнулась мне. Как же это приятно, видеть, как она мне улыбается, душа поёт.

— Вот же я болван, ну, конечно. Раз она, как её там, дочь редактора — Анна такое предлагает, значит, она замешана в этом. Почему она хотела подставить именно Милу? — размышлял я вслух.

— Потому что Мила талантливей меня, — сказала Катя. — И не спорь, — она смотрела на Милу искренне улыбаясь, — я просто говорю объективно. А вот для дочери редактора даже я конкурент, правда, она ещё это не признала.

— Про дочь редактора точно, она тебе в подмётки не годится, — вступила в диалог Мила.

— Девочки, так я кем могу у вас работать?

— Кого-то хотели взять на ресепшен. Работы немного. Бумажки раскладывать, кофе варить, — сказала Катя.

— Согласен, тогда завтра устроюсь. Мила, пожалуйста, не сердись, нам надо поговорить о наших мамах.

— Говорить не о чем, уже всё решено. Катя, как думаешь, стоит ему рассказать? Или пусть помучается денёк? — В глазах Милы бегали чёртики, на губах таких желанных появилась нежная улыбка.

— Раз уж он будет помогать, давай расскажем, — рассмеявшись, сказала Катя.

— От тебя я уехала прямо к Кате, — начала рассказывать Мила. — Без особых подробностей я ей рассказала, почему сегодня буду ночевать у неё. Она отправила меня в душ, а сама разобрала мои вещи и накрыла на стол.

— Но Мила ещё не успела выйти из ванной, как раздался звонок в дверь, — продолжила повествование Катя. — Я никого не ждала, подойдя к двери и посмотрев в глазок, я чуть не упала! За дверью стояли четверо: две женщины и двое мужчин.

— В общем, приехали наши родители. Катя даже впустила их в мою комнату, а мамы осмотрели шкаф и стол. Когда я входила в комнату, то услышала, как папы говорили мамам, что их поведение недостойное и они себя и меня позорят.

— Ага, папы у вас классные! — продолжила рассказ Катя. — Мамы все не могли угомониться. Они рассказали о том, что им сказал Иван. Мила была прекрасна. Такое невинное личико, искреннее удивление. Она сказала: «Два или три года назад? Ааааа. Он сам виноват! Приставать надо меньше. Надоел, вот я и сказала, что нам жениться не за чем, мы и так вместе живём. А вы могли бы и вспомнить, что тогда мы жили дома с мамами и папами!»

— Как здорово у тебя получается копировать Милу, — сказал я смеясь.

— Короче, родители извинились за поздний визит и уехали домой, — подвела итог Мила.