Читать онлайн
"Александр Посохов "Леший""

Александр Посохов

Леший

(сборник рассказов, басен, статей)

Москва

2025

В данный сборник вошли вперемешку рассказы, басни, статьи, написанные автором в последнее время. Книга рассчитана на читателей, предпочитающих лёгкую недлинную литературу. Общее название сборника повторяет название последнего рассказа.

Инстинкт собственника

Я не Аксаков и не Пришвин, но природу тоже люблю. Медведей там всяких, зайчишек, улиток и прочих козявок. Всегда готов пожалеть их, прийти на помощь или угостить чем-нибудь вкусненьким.

Однажды вот сидим с женой на берегу озера, недалеко от Москвы, рыбу ловим. Клёв обалденный.

– Я не могу больше, – говорит жена. – Руки устали. И ты заканчивай, куда нам её столько!

– А ты начинай чистить её, – предложил я. – Здесь ведь лучше, чем в мойке на кухне.

Села она на гладкий камень, позади кустики, за ними лес, и начала чистить. А я продолжаю ловить. Штук сто наловил ещё, прямо гора рыбы перед женой с ножичком. Ещё час проходит, и вдруг она как закричит, я чуть в воду не свалился.

Оборачиваюсь и вижу, длиннющий такой уж от жены отползает с окуньком нашим в пасти.

– Ах ты, гад желтоухий! – воскликнул я и смело погнался за пресмыкающимся. Он к кустам, а я наперерез, он вправо, а я влево. И так отхлестал его удилищем по башке, что он и рыбку выронил и части туловища перепутал. Потому как вперёд хвостом за корягу спрятался. Вот пусть сидит там и думает, можно чужую добычу воровать или нет. Инстинкт собственника никто не отменял. А природу я сильно люблю, и флору и фауну.

* * *

Хоррор

(басня)

Устала бабушка с внучком Егором,

Всё пристаёт к ней, что да как.

Пристал с вопросом тут, чудак,

Что означает слово хОррор?

А бабушка хитрющая была,

Пропела колыбельную и завела

Внучонка в сонную пещеру.

Кого ж там только не узрел Егор:

Шипящих тварей целый хор,

Кикимору, Бабу-Ягу, Химеру,

Дракона, чёрта с бородой,

Все чудища явились чередой

Пред спящим взором.

А через год Егору в первый класс.

Пришёл из школы он и выдал враз:

– Теперь я знаю, что такое хОррор!

_______

Бояться наяву важнее,

У жизни жанры пострашнее.

* * *

Монте-Карло и внучка

– Вот так, дед, не я в Монте-Карло, – грустно вздохнула внучка.

– Ну а кто ж тебе виноват, – сказал дед, наливая чай в большую тяжёлую кружку. – Ты же сама решила не открываться. Вот и сиди теперь тут. Хотя Сочи не Салехард. Пожила бы там, откуда мы с бабушкой, не горевала бы сейчас, а пошла бы на пляж, искупалась. Подумаешь, отец не знает, кто его настоящая дочь. Подойдёшь ещё раз к нему лет через десять, представишься честь по чести. Тебе всего-то будет тогда двадцать восемь, и он даже на пенсию ещё не выйдет. Ты вот лучше подскажи, на какой стройке мне ночью арматуру своровать, чтобы оградку матери сделать. На одну пенсию я ведь ничего толком соорудить не смогу.

– А с его стройки и утащи. Я там дыру в заборе приметила, когда с ним разговаривала. Давай сходим, я покажу.

– А если к нему прямо обратиться? – предложил дед. – Так и сказать, что это для его бывшей невесты. Умерла она, сорок дней уж прошло. Пусть поможет. Про тебя говорить не будем, если не хочешь.

– Не получится, дед. Он к себе в Москву улетел. У него таких строек знаешь сколько. И в Петербурге, и в Кисловодске, гостиницы да отели. Он же просто иногда посмотреть приезжает.

– А ты как про Монте-Карло узнала?

– Из интернета, – ответила внучка, заворачивая полконфетки обратно в фантик. – Там всё про него есть. Про жену его бывшую Евгению, чтоб её приподняло и шлёпнуло, как ты говоришь, про дочку Мишель, которой он на восемнадцатилетие особняк там подарил. Не покупай ты больше такие дешёвые конфеты, есть невозможно.

– Ладно, не буду, – согласился дед и убрал вазочку подальше в шкаф. – Но он же не знает, что она ему не дочь. Чай будешь ещё?

– Господи, ну почему мама не сообщила ему, что ждёт от него ребёнка! Ты-то почему не надоумил?

– Надоумишь вас, куда там. Тем более, что она же не признавалась, от кого понесла. Прекращай давай об одном и том же, хватит! Не в маме дело, а в Женьке, сучка такая. Мама на экзамены в Краснодар, а она к нему в постель и первая заявила, что забеременела. А мама ведь точно знала, что Женька ещё раньше залетела от бздыха одного. Та сама ей поведала. Знала и промолчала. Обиделась, что отец твой изменил ей с её же подругой. Решила, вот пусть и воспитывает теперь чужого ребёнка. Глупая и гордая. И ты такая же. Вот какого чёрта она всю правду про отца рассказала тебе только перед смертью! И ты тоже, какого чёрта не открылась ему! Охранника обманула, к родному отцу приблизилась и на тебе. Надо было обнять его, а не про работу спрашивать. Олигархи сами на работу не принимают. Он вот точно подумал про тебя, что дурочка какая-то местная подскочила денег попросить. Пельмени сварить, фейхоа протёртая ещё есть?

– Не хочу, – отмахнулась внучка. – Не смогла я сказать ему, что он мой папа, никогда такого слова не произносила. А он смотрит мимо, глаза красивые, как у меня, хоть бы улыбнулся.

– А я сам твоему отцу всё доложу. Сяду и напишу в Москву, как есть, кто ему дочка, а кто не дочка.

– Не надо, дедуля, Мишель жалко. Был у неё папа и вдруг не станет.

– Тьфу ты! – воскликнул дед. – Себя пожалей. Ладно бы Маша, а то Мишель. Так вот и будешь тут на Воровского вместе со мной прозябать. Пока пятиэтажки эти драные не разваляться. Сами или тряхнёт хорошо. Ты в сгутикд будешь поступать или нет?

– Не сгутикд он уже давно, а просто университет, – поправила деда внучка. – Буду. А Мишель всё равно жалко.

* * *

Бог не помог

(басня)

Деваться некуда уже,

Решил Иван, и обратился к Богу:

– Мне тридцать лет,

А денег нет,

И дома нет.

Свернув на старую дорогу,

Народ остался в неглиже,

Пошёл назад и подошёл к итогу:

Теперь у нас опять

Князья,

Графья,

Маркизы

И их служивые подлизы,

Дворяне новые, ни дать ни взять.

Короче, Боже, умоляю,

Жени меня на дочери министра.

– Не могу!

– А почему?

– Вопрос, Ванюша, непростой,

Я ж вас по титулам не различаю.

Мне что дворянка,

Что крестьянка,

Была бы женщина святой,

С душою чистой!

* * *

Графоман хренов

Весна, выходной. Проснулся, а вставать неохота. И нужды нет. Чай перед сном не пил. 42 года, это даже не 33. Возраст критический. Что делать, как же прославиться? Не умирать же в безвестности! Да ещё в Москве. Писать надо. А о чём? Хоть о чём, сюжетов уйма. Сочини, например, сказку. Типа в речку упал, а там русалка, в глубину манит. Раки в тине барахтаются. А они-то причём тут, господи! Пиво пил, а раков никаких не было. Ну, твори, фантазируй! Капусту, что ли, самому посолить, вкуснее ведь получается, чем в магазине. Или вот соседка! Красивая одинокая женщина, без хвоста. Состряпай про неё оду или сонет, на худой конец. А что это, чёрт его знает. Так будут у меня с ней шуры-муры или нет? Допустим, будут, желательно даже. А когда? Сегодня же комплимент ей отпущу, побреюсь только. О темах думай, а не о бабах, не надоело ещё! Хорошо. Тогда детективчик надо сварганить, шпионский. Наш разведчик оказался ненашим. Собачка по запаху разоблачила. А как? От носков духами французскими несло. Кстати, что-то пальцы на ногах не шевелятся. Точно диабет начинается. Или про любовь. Обязательно. Мне вроде как лет семнадцать, иду по бульвару, солнышко светит, а навстречу она. Ну там платьице коротенькое, грудки намёком, шейка, как у жирафа. Нет, жираф тут не подходит, урод натуральный. А главное, у неё отец олигарх. Блин, ну сколько раз говорил жене, не покупай трусы 50 размера! 54 минимум. Жмёт ведь! Лучше вообще без них. А дальше что? Ага, вспомнил! Напишу-ка я о том, как с парашютом прыгал. Сам не знаю, зачем. Вывалился из кукурузника, карабином по башке получил, подвесная система съехала. Сижу криво, в паху будто тисками зажало, не то, что сейчас. Подтянулся, лямки поправил. Но поздно, чуть в огород чей-то не приземлился. Где бы воронку маленькую достать? А то вчера коньяк во фляжечку наливал, граммов десять на стол пролил, подлизывать пришлось. А, может, про политику чего-нибудь отчебучить? Осторожненько так. Будто поднимаю народ на борьбу. За творческую свободу, за настоящую литературу! Опять восьмое марта скоро! Каждый год одно и то же. 15 роз жене купить или 25? Куплю-ка ей удава китайского подлиннее. Змея же она по знаку. Шипит вон на кухне чего-то, есть зовёт. Ладно, иди завтракать, графоман хренов!

* * *

Храбрый хвастун

(басня)

Совет бывалых, как закон:

«Медведя бойся!»

----------

Весь день ловил в протоке он

Лосося.

Чтоб, как положено, успеть

К холодной спячке растолстеть.

Потом забрёл в дремучий ельник

И спать улёгся возле пня,

Подмяв случайно муравейник.

Все муравьи, как от огня,

Бежать пустились, что есть мочи.

А самый храбрый вдруг упёрся:

– Да я ему сейчас хребет перешибу!

Залез на ель и с ели той

Пал на медвежий позвоночник.

Медведь лишь выпятил губу

И с удовольствием о пень потёрся

Своей могучею спиной.

----------

Мораль сей басни такова,

И многие об этом знают:

Не жди добра от хвастовства,

Когда победные слова

С возможностью не совпадают.

* * *

Толковище

Сам бы я ни за что не употребил такое слово, имея в виду не блатных, а обычных русских женщин из небольшого районного центра. Это Любка так назвала некие посиделки, на которые пригласила трёх своих закадычных подружек. Я знаю, что вы не поверите ни одному моему слову – уж больно мудрёная она, главная героиня. Но всё равно рассказываю – не как есть, а покороче и поприличнее.

– Чем больше естественного в жизни, тем она более счастливая, – начала свою речь Любка. – Мужик, умирая, жалеет, что мало баб любил, красивых и разных. А баба жалеет, что не попала в прайд к настоящему царю зверей, охотнику и защитнику. Просто люди по вине своего невесть откуда взявшегося ума столько условностей и правил наворотили, что быть счастливой по-людски невозможно. Поняли?

– Нет, – ответила Евдокия. – Это ты здоровенная такая, как статуя с мраморными грудями. Вот мужики и лезут к тебе.

– Не поэтому, – возразила Глафира. – Титьки у всех у нас уже в конопушках. Лезут потому, что сидела. Интересно ведь с бывшей зечкой пощупаться.

– Ой, нашли уголовницу, – захихикала Зинаида. – Подумаешь, старого педофила с кнутом в коровьей лепёшке утопила. Был пастух и нет пастуха. Лезут потому, что даёт.

– Ну, началось! – не выдерживает Любка. – Не соблазняю я ваших кобелей. Вы же мне доверяете, в гости зовёте. Крыса я, что ли. Я для того и собрала вас, чтобы объяснить, почему замуж не выхожу. И чтобы вы больше не ревновали своих ко мне.

– Потом объяснишь, – хором потребовали подружки. – Выпить давай.

– Ладно, – согласилась Любка и полезла в погреб за сливовым самогоном.

Выпили. Старинная прабабушкина бутыль на четыре стакана убавилась.

– То-о не ве-е-тер ве-е-е-тку клонит… – затянула вдруг Зинаида.

– Да погоди ты! – прервала её Любка. – Я вас на толковище позвала, а не застольные выть.

– Мы не воем, а поём, – вступилась за подругу Евдокия.

– Что хотим и когда хотим, – уточнила вдогонку Глафира.

– Господи, какие же вы дуры! – воскликнула Любка. – Вы и в школе такими же были. За курами ухаживаете, а свои клювы почистить некогда. Вот ты, Дуня, когда последний раз у зубника была?

– Не помню.

– А ты, Глаша?

– Не помню.

– А ты, Зинуля?

– Не помню.

– То-то и оно! – подытожила Любка. – И удивляетесь ещё, что мужья от вас морды воротят. Хотя на кой хрен они вам сдались, и сами они и морды их. Вот в чём вопрос. Об этом я и хотела покалякать. Я же знаю, что вы специально спать ложитесь тогда, когда они уснут. Потому, что вам уже не нравятся их объятия. Каждую ночь один и тот же мужик рядом. А другого только во сне видите. Не возраст, а обиды на мужа и нищий быт гасят в вас оставшиеся сексуальные желания. И вы ведь сами хорошо знаете, что дальше будет ещё хуже и что отдельно жить лучше. Но развестись боитесь. Дети, скотина. Вот у тебя, Дуня, пьёт он?

– Пьёт.

– А у тебя, Глаша?

– Пьёт.

– А у тебя, Зинуля?

– Пьёт.

– А бьют?

– Бывает, – в один голос признались подружки. – Храпят ещё.

– Ну вот! – торжествующе произнесла Любка. – А вы им подштанники стираете, борщи варите. Всё, детей вырастили и пошли они эти мужья в гузно. Кстати, о детях. Вот ты, Дуня, сыночку своему безработному в город денежки высылаешь?

– Высылаю.

– А ты, Глаша, доченьке свой беременной помогаешь?

– Помогаю.

– А про тебя, Зинуля вообще нечего говорить, у тебя их трое. И тоже бездельники все. Правда, младший учится ещё. А у меня никого, ни супруга обрыдлого, ни отпрысков избалованных. И не бьёт меня никто, попробовал бы только, и рядом не храпит. Всё, девоньки, поиграли в старую любовь и хватит. Сейчас другое время. Даже если нынешний олигарх сватается, всё равно сто раз подумать надо. Пришёл мужик, разделся, оделся, ушёл. А в качестве современного мужа, эгоиста бездушного, он мне не нужен. И дети, лоботрясы неблагодарные, мне не нужны. В наши дни одной лучше. Дом у меня в полном порядке, розы под окнами. Обижаться мне не на кого. Вот и получается, что в отличие от вас я естественно счастливая женщина. А вы несчастные бабы. И пусть хоть что говорят про меня в посёлке. Главное, чтобы вы обо мне дурного не думали. Теперь поняли?

– Поняли, – ответили враз подружки. – Наливай!

– И-извела-а меня-а-а кручина…

* * *

Ад и Рай

(басня)

Как жить тебе, сам выбирай.

Но, если что не так потом,

То на себя пеняй.

_______

Проходит мимо Ада Рай:

Тьма грешников кругом,

И черти их к вратам сгоняют,

Передних пропихнут,

Другие сзади напирают.

– Всё, не могу – пожаловался Ад. –

В одном котле толпой горят.

Смола кончается, чертей нехватка.

Ну никакого на Земле порядка.

Такое впечатление, что там

Совсем безгрешных не осталось,

Ко мне всех шлют,

А у тебя почти пустой приют.

Так прояви к соседу жалость.

Давай мы их поделим пополам.

– Давай, –

Ответил добродушный Рай.

И поделили.

Но подойти к чужим вратам

Никто из грешников не смог:

Дорогу ангелы им перекрыли,

И с ними Бог.

* * *

У них свои счёты

Так всё и было, можете не сомневаться.

Выходит из банка Евгений, рядовой гражданин во всех смыслах. И видит, как в сопровождении охранника, спешно закрывшего дверь лимузина, поднимается по ступенькам солидная дама. Прямо навстречу. Когда она успела всмотреться в него, он не заметил. Не обратив на неё особого внимания, Евгений медленно поплёлся к вокзалу за билетом в Москву. Все снятые им со счёта деньги предназначены для вынужденной поездки на курсы повышения квалификации. Отошёл-то от банка всего ничего, как его догоняет охранник и вежливо просит пройти с ним к управляющей. Уговаривать себя и тем более сопротивляться Евгений не стал. И вот он уже стоит в кабинете между двумя кожаными креслами перед той самой солидной дамой.

– Неужели не узнаёшь меня? – радушно улыбаясь, спрашивает она.

– Нет, – прямо отвечает Евгений.

– Тогда давай вспоминать вместе. Детский садик помнишь?

– Помню.

– Фонтанчик там помнишь, с дельфинчиками, из которых струйки брызгали?

– Помню.

– А полненькую девочку с толстой косой до пояса помнишь?

– Припоминаю.

– Мы ещё пёрышки от маленьких птичек с тобой поддували, и они на воду опускались. Ну?

– Теперь вспомнил, – сказал Евгений и тоже заулыбался. – Я бы даже точно показал, где ты на общей фотографии, будь она сейчас у меня перед глазами. Тридцать лет прошло!

– А я тебя сразу узнала…

Повспоминали они ещё немного кое о чём, а потом она поинтересовалась у Евгения, зачем он в банк приходил и зачем в Москву собрался.

– А не выполнишь ли ты одно поручение для меня? – спросила она с очень серьёзным видом. – Тебе только могу доверить.

– Выполню, если смогу, – охотно согласился Евгений.

– Вот эти документы, – и она достала из стола серую папку, – надо передать из рук в руки одному человеку. Это конфиденциальная информация для владельцев банка. Другого надёжного способа пока нет. На вокзале тебя встретят и отвезут, куда надо.

– Не волнуйся, всё передам.

– Отлично! Видно, сам бог он нам тебя послал. Главное, следить за тобой некому. Тогда так, сколько ты хочешь?

– Чего сколько?

– Денег.

– За что?

– За услугу.

– Не надо ничего. Это же по-дружески.

– Знаешь что, фонтанчик – это одно, а бизнес – это другое. Называй сумму.

– Пять тысяч, – чтобы только не продолжать эту неловкую для него сцену, ответил Евгений, имея в виду рублей, разумеется. Для него, разумеется. Сказал и сам испугался, не загнул ли он, даже шутя. Папочку по пути передать – скажи на милость, какое великое дело!

Но девочка из далёкого детства, ничуть не задумываясь, тут же вызвала сотрудника банка и произнесла приказным тоном – «пять». Молодой человек в чёрном галстуке молча вышел, вернулся, положил на стол управляющей пять тысяч долларов и удалился.

– Пакет надо или так заберёшь?..

На Казанском вокзале Евгения встретили двое, посадили в джип и по приезду на место сопроводили в какой-то тенистый двор за огромным зданием Министерства иностранных дел. Там в чудесном старинном домике, скрытом от посторонних глухим забором, его дипломатично принял весьма импозантный господин, поблагодарил за доставленные документы и поручил прислуге угостить нарочного коньяком, кофе и тортом. А сопровождающим поручил отвезти Евгения, куда он пожелает.

Евгений от рюмочки коньяка, чашки кофе и необыкновенно вкусного торта не отказался. А вот перемещаться ещё по столице в страшно рычащем и несоблюдающем правила дорожного движения джипе не захотел. Вышел на Арбат и с чувством исполненного долга направился к Библиотеке имени Ленина.

* * *

Болонка и Барбос

(басня)

В московский дворик, лая звонко,

Вбежала шустрая болонка,

Породы избранной – Бишон-фризе,

Красивая, не то, что шимпанзе.

С хозяйкой в гости прилетела из Парижа,

На шее бантик для престижа.

А во дворе лохматый пёс,

Породы так себе – Барбос,

На шее колтуны, как грива.

– Жизель, –

Представилась мадемуазель игриво. –

А вас как величать, месье?

– Чего! – оскалился кобель. –

Вали отсель!

----------

Природа неподвластна моде,

На каждого не соберёшь досье,

Общаться лучше по породе.

* * *

Карл Маркс и семечки

Москва, 2000 год, конец сентября. Запущенный дворик между хрущёвками. К открытому подъезду торопливо подошла ладненькая старушка в голубой косынке. А на лавочке сбоку сидит дед с ухоженной бородой и усиками.

– Передохни тут маленько, – предложил он ей. – Откуда такая заполошная?

– С остановки трамвайной, – ответила соседка, присела рядом и живо запричитала. – Ой, что было, что было! Как же они лупцевали друг друга! Семечки мои раскидали и давай драться!

– Да кто они-то?

– Бандиты проклятые. Вчера одни пришли, сказали, нам платить будешь за то, что семечками на нашей остановке торгуешь. Сегодня другие пришли и то же самое говорят, стращают ещё. Только уйти хотели, так первые заявились и как давай меж собой собачиться, мат-перемат, глазищами зыркают, кулачищами машут, стаканчик разбили, а я бежать. Жалко, мешок там оставила.

– Э-э-х, прав был, Карл Маркс, – произнёс сосед обречённо. – Учили нас, дураков, учили научному коммунизму, а мы всё не верили и понимать не хотели. На том и стоит капитализм, чтобы народ обдирать. За такую обдираловку они кому угодно глотку перегрызут. Какая там драка на остановке, они и настоящую войну замутить могут, хоть у себя, хоть между странами. А мы для них кто, те же семечки, пнут по мешку и рассыпят, как мусор.

  – Пойду я, – вздохнула старушка. – Таблетки от давления принять надо.

* * *

Иван и лев

(басня)

Лежит Иван,

Взор в телевизор уперев.

Вот львицы зебру завалили,

Подходит лев,

И львицы отступили.

– Вот видишь, – говорит Иван жене. –

А ты одно талдычишь мне,

Кончай давить диван,

Сходи на рынок, есть ведь хочется.

А лев вообще вон не охотится.

Потом вдруг на экране полчища гиен

Младую львицу взяли в плен,

Кусают, подлые, за ляжки,

Скаля рыло.

Но встрепенулся лев тут ото сна

И раскидал всех тварей, как бумажки.

– Вот видишь, – говорит жена. –

А ты соседу-пьянице

Боишься дать по заднице.

Не лев ты никакой, Иван, пойми,

Коль не защитник ты семьи.

Поэтому, иди на рынок.

----------

Мораль сей басни в разнице

Меж гордым, сильным, смелым львом

И современным мужиком.

* * *

Встреча

Диву даёшься иногда, каких только встреч не бывает!

Учились вместе в одной школе два парня. Ещё в Советском Союзе. У одного фамилия была Дынин, у другого – Добрынин. Дыня был слабый и трусливый, Добрыня – сильный и смелый. Дыню все не любили – Добрыню все уважали. А сами они друг друга просто ненавидели и после восьмого класса ни разу больше не встретились.

И вот Добрыня служит в армии, где-то в районе Тамбова.

Поздний вечер, густой лес, грунтовая дорога, вдоль дороги армейские палатки. В одной из них, что немного в стороне от солдатских, пожилой замполит и начальник штаба батальона. В палатку входит посыльный. Начальник штаба, молодой капитан, приказывает солдату:

– Позови рядового Добрынина из второй роты.

Появляется Добрыня и докладывает, обращаясь к замполиту:

– Товарищ майор, рядовой Добрынин по вашему приказанию прибыл.

– Это я тебя вызывал, – говорит начальник штаба. – Вот что надо сделать, боец. Ты ведь на гражданке самбо занимался? Идёт учебная игра с таким же батальоном, но из другой дивизии. Часть эта для нас сейчас как бы условный противник, в расположении которого находится новая передвижная радиостанция. Она охраняется, возле неё часовой. Его надо тихонько снять и доставить сюда. Понял?

– Так точно, товарищ капитан, – отвечает Добрыня. – Только где это?

– Замполит покажет, – говорит начальник штаба. – Можешь выполнять.

Майор и Добрыня выходят из палатки. Замполит показывает ему, как добраться до места.

– Это близко, прямо по этой вот колее, метров пятьсот, – говорит он. – У часового патронов нет, охранять по сути нечего и не от кого, все учения проводятся на нашем закрытом полигоне. Не понимаю, на кой чёрт сдался начальнику штаба этот часовой! Я уж тебя прошу, не повреди там его, возьми аккуратно. И смотри, чтобы не убежал со страху, а то наделает шуму.

– В штаны может наделать, а так никуда он не денется, – обещает Добрыня. – От меня не убежит.

– Ох, доиграются когда-нибудь эти молодые командиры, – высказывает вдруг Добрыне как равному свои соображения замполит. Хоть и темно уже по времени суток, но под светом полной луны и непотушенных фар боевых машин условно чужой участок леса хорошо просматривается. Добрыня подкрадывается к часовому, который не ходит по полянке вдоль и вокруг охраняемого объекта, а безмятежно дремлет, сидя на подножке автомобиля. Добрыня, крепко обхватив шею обмякшего от испуга и никак не сопротивляющегося часового, зажимает ему рот и уволакивает в лес. Там забирает у него автомат, приказывает молчать и пинками под зад заставляет идти в нужном направлении. И только войдя с ним в нормально освещённую офицерскую палатку, Добрыня узнаёт в пленённом часовом Дыню.

– Ты, что ли? – удивляется Добрыня.

– Я, конечно, – признаётся Дыня и, не соображая, что происходит, растерянно обращается к старшему по званию. – Это Добрыня, товарищ майор, я его знаю.

– И мы его знаем, – соглашается замполит и спрашивает у Добрынина. – Вы что, знакомы?

– Так точно, – отвечает Добрыня. – В Москве в одной школе учились.

– Тогда всё понятно, – говорит замполит. – И у нас и у них последние призывы в основном из столицы.

– Так, рядовой, – вступает в разговор капитан, обращаясь к Добрыне. – Ты свободен. А с тобой, воин, – говорит он Дыне, – придётся разбираться вместе с твоим командиром, как это ты так службу несёшь.

Добрыня и замполит выходят из палатки.

– Иди отдыхай, – произносит майор и одобрительно хлопает подчинённого по плечу.

* * *

Волчья смекалка

(басня)

Не тыкай лишний раз в шпаргалку,

Включай природную смекалку!

----------

Зря он без взрослых в лес ходил,

Он в волчью яму угодил.

– Ты цел?

– Ага, язык лишь прикусил, глядите.

– И я вот также загремел.

– Так вы меня сейчас съедите?

Зачем, какой в том толк!

Я ж не крыловский страшный волк,

И ты не басенный ягнёнок,

А кучерявый пацанёнок.

Вокруг и так полно зверей.

Ты лучше думай поскорей,

Как нам отсюда выбираться?

А то я тут уже простыл.

– Я не могу.

– А почему?

– А я смартфон свой позабыл.

– И что?

– А то!

Попробуй без него узнай,

Как надо вылезать из волчьей ямы.

Тогда давай,

Я заберусь тебе на холку,

Ты встанешь в полный рост,

Потом я зацеплюсь за ёлку,

А ты за хвост…

----------

Законы бытия упрямы:

Попал в беду, так не плошай,

Своим умом соображай.

* * *

Всё по блату

Январь. Утро. Звонок в квартиру. Карзуев открывает дверь и видит полицейского.

– Здравия желаю! – говорит молоденький лейтенант и представляется. – Я ваш новый участковый. А вы Никита?

– Так точно.

– Вам повестка.

Карзуев, не закрывая дверь, читает вслух – явиться в отдел МВД России по Восточному административному округу... и спрашивает:

– А в качестве кого и когда?

– Не могу знать, – отвечает участковый. – А явиться вы можете в удобное для вас время, так и велели передать.

– Ладно, – говорит Карзуев. – Зайду сегодня после работы. Но не раньше шести.

Карзуев в здании полиции по указанному адресу. Из комнаты дежурного навстречу ему выходит подполковник и протягивает для приветствия руку. Карзуев с явным недоумением всматривается в его лицо.

– Да я это я, – улыбается подполковник. – Дядька твой, дядя Серёжа, если помнишь. Меня недавно в Москву перевели.

– Теперь вспомнил, – говорит Карзуев. – Вы к нам лет десять назад из Новосибирска приезжали. Тогда здравствуйте! Не знаю, как и обращаться.

– Давай без церемоний, – предлагает подполковник и садится вместе с племянником на диван в комнате дежурного. – Это я тебя вызвал. Захотелось от тебя самого узнать, как живёшь, чем занимаешься? Хорошо, что ты сегодня зашёл, я как раз сам дежурю, больше некому. Все в разъездах и на заданиях, время сейчас такое в столице. Ну, рассказывай.

– А чего рассказывать, – пожимает плечами Карзуев. – В армии отслужил, образование получил, жены и детей нет. Всё.

– Да, очень содержательно, – с ухмылкой подытоживает дядька. – А я ведь тебя не просто так пригласил. Я позвонил сестре, и она доложили, что ты юридический окончил, а по специальности не работаешь. Вот я и решил предложить тебе работу у нас.

– По блату, что ли?

– По-родственному, – уточнил подполковник. – Офицерское звание и капитанскую должность я тебе гарантирую. Ну, как?

– Премного благодарен, но вынужден отказаться, – не задумываясь, отвечает Карзуев. – Нет, правда, спасибо, но согласиться никак не могу.

– Почему?

– Характер у меня не для органов.

– Что ты имеешь в виду?

– Дерусь часто. Да ещё здоровый, как бык, сами видите. Говорю вам об этом, как человеку закона. Нельзя мне оружие доверять. Тем более по блату. Вам же потом за меня отвечать придётся.

– Ты серьёзно или прикалываешься?

– Серьёзно, конечно. Из армии пришёл, мать плачет. От радости, говорит, что ты там никого не прибил. Так что вы уж как-нибудь без меня искореняйте.

В это время по рации сообщают о происшествии. Рация работает с помехами и непонятно, то ли ограбили, то ли ранили кого-то в каком-то магазине.

– Извини, мне на выезд, – внимательно ещё раз прослушав оперативную информацию, говорит подполковник, быстро поднимается этажом выше, тут же возвращается с девушкой в погонах, усаживает её на место дежурного и приказывает: – Остаёшься за меня, будь постоянно на связи.

– Может, поможешь, Никита? – просит он племянника уже на улице. – Поедем со мной. Сам же признался, что подраться любишь.

– Неохота, дядя Серёжа, – отказывается Карзуев. – А что за магазин?

– Супермаркет на Вешняковской.

– О-о, тогда поедем. У меня там знакомая директором работает, учились вместе. Снабжает меня иногда чем-нибудь вкусненьким. Тоже по блату.

У входа в супермаркет, ёжась в норковой шубе, стоит красивая молодая женщина. Видно, что появление Карзуева, выскочившего из полицейской машины, её весьма озадачило.

– Потом объясню, – говорит ей Карзуев и спрашивает. – Где они?

– Только что убежали, – отвечает она. – Наш охранник сам хотел задержать их, но их трое, они ранили его и убежали.

– Куда убежали? – опять спрашивает Карзуев.

– Вон туда, к тем домам и гаражам, – суматошно и наперебой указывают стоящие рядом сотрудницы.

Карзуев и подполковник бегут по натоптанной в снегу дорожке. Родственник бежит медленнее и отстаёт.

– Возьми хотя бы одного, – кричит он вырвавшемуся вперёд племяннику и на ходу вынимает из кобуры пистолет.

– Возьму, – обещает Карзуев и ускоряет бег. – Куда они денутся!

Забежав за гаражи, он первым видит бандитов. Перед жилыми домами они разделяются, один из них бежит вдоль пятиэтажки. Карзуев устремляется за ним, а подполковник за теми двумя, что свернули направо, в сторону какого-то длинного забора. Карзуев догоняет бандита и сбивает его с ног. Тот падает, шапка при этом с него слетает, и он сильно ударяется головой о тротуар. Карзуев наклоняется над ним и под ярким светом фонаря узнаёт в нём Важену. Карзуев шлёпает его по щекам, чтобы привести в чувство, но бесполезно. В этот момент слышится выстрел. Карзуев затаскивает Важену в подъезд, укладывает его под лестницу и устремляется на звук выстрела.

Прибежав к забору, он видит, как дядька держит двоих других бандитов под прицелом.

– Извините, не догнал, – обманывает Карзуев. – Как сквозь землю провалился.

– Ничего, – говорит подполковник. – И его возьмём.

Вместе они отводят задержанных к супермаркету и передают их примчавшемуся наряду.

– Обратно со мной поедешь?

– Поздно уже, – отказывается Карзуев. – И отсюда домой ближе.

– Тогда спасибо, – благодарит подполковник. – А я ещё здесь побуду.

Попрощавшись с дядькой, Карзуев возвращается к дому, возле которого он догнал Важену. И видит, что тот сидит на ступеньке лестницы, тихо стонет и качает головой. Видно, что он не пришёл ещё в нормальное состояние после падения.

– А-а, так это ты меня сцапал, – глядя на Карзуева и узнав его, произносит Важена. – Я всегда знал, что ты легавым заделаешься. Ну, и куда ты сейчас меня потащишь, в мусарню свою?

– Ошибаешься, – говорит Карзуев. – В гости домой к себе пригласить хочу. Для того и поймал.

– Ни хрена себе, приглашение! Чуть башку не отшиб.

– Вот и пойдём, полечим её.

– Блатные с ментами не пьют.

– Да не мент я! Случайно получилось, родственник попросил.

Карзуев помогает Важене подняться, и они уходят.

Зайдя в квартиру, Карзуев знакомит с Важеной мать:

– Вот, мама, это друг, с которым мы в детстве рядом жили, через пару домов. Пожалуйста, приготовь нам чего-нибудь на закуску. А выпить есть у нас?

– Нет, – отвечает мать. – После Нового года ничего не осталось. А как хоть зовут твоего друга?

– Как тебя зовут? – спрашивает Карзуев. – В ответ Важена молча закатывает глаза, будто вспоминает своё имя и делает вид, что не может вспомнить. – Ладно, мама, не обращай внимания, он сегодня головой ушибся. На память, видать, подействовало.

– Но ты-то помнишь, как его зовут?

– Его зовут Важена.

– А с твоей головой всё в порядке, сынок? – интересуется мать. – И ты действительно знаешь, кого домой к себе привёл?

– Знаю, мама, знаю. Просто что-то в душе ёкнуло, когда его встретил. Посидеть, поговорить захотелось.

– Ну, смотри, – предупреждает мать и уходит на кухню.

Карзуев заводит Важену в свою комнату и усаживает его в кресло.

– Подожди тут. А я пока за бутылкой сгоняю. Помнишь, как джин пили и с кусковскими дрались?

Важена один в комнате. Не сидит, а встаёт, щурится, сплёвывает и начинает осматривать её. Шарит по полкам, перебирает книги, заглядывает в ящики письменного стола… и незаметно для матери друга детства выходит из квартиры.

Сто сорок тысяч рублей, какие Карзуев копил-копил полгода на новенький компьютер, исчезли.

Следующим утром.

– Мам, а у тебя есть телефон дяди Серёжи?

– А зачем он тебе?

– Да он мне работу предложил…

* * *

Вор и Молва

(басня)

Метёт по городу Молва

И вьётся.

----------

Все знают, что она права,

А ей неймётся.

Кричит, что всё равно его посадит.

Подумал Вор: «Нехорошо!»

И каяться к Молве пришёл

На площадь главную из мэрии:

– Прости, родная, Христа ради! –

И глазки увлажнил, как нищий дед.

На что послышалось в ответ:

– Ты лучше сдайся,

А не кайся.

Молва слезам не верит!

* * *

Мечта жизни

Вот что рассказал мне старый сосед по даче. А дача у меня под Малоярославцем, в 130 километрах от Москвы.

«Было это в середине семидесятых. Жил я в Тобольске, но очень хотел перебраться в Москву, стать известным адвокатом. Окончил юридический институт заочно и собрался уезжать уже, как вдруг влюбился. Сыграли свадьбу, и я уже вынужден был ехать вместе с женой. Убедил её, что так надо, что Москва это мечта всей моей жизни. В начале лета взяли по чемоданчику и в путь. А почему бы и нет. В армии я отслужил, рабочую специальность имею, образование высшее. И жена тоже с дипломом учителя. Думали, устроимся, начнём работать, а дальше видно будет. Да только не учли мы, какая власть у нас. Сломать судьбы людей, раз плюнуть для неё. Приехали, значит, и на тебе. Оказывается, весной вышло закрытое постановление правительства, запрещающее прописку в Москве и Московской области, даже временную. И ни на какую работу нас без соответствующей прописки не взяли. Куда только мы не обращались, бесполезно. Один бы я, может, и нашёл выход. Но у меня уже хвост был, как говорится. Вот так вот и оказались мы в Малоярославце. Просто посмотрели по карте, какой город в других областях поближе к Москве и куда больше электричек ходит. А тут меня спокойно на швейную фабрику юристом взяли, общежитие дали, а через полгода квартиру. И жену в школу взяли. Но про Москву я не забыл. Хотя сразу предпринимать новый поход на неё неудобно было из-за квартиры, надо же было отработать её какое-то время. Тем более, сын родился, и тут ему было хорошо, всё под боком, садик рядом, воздух чистый. А вот уже через пять лет я нашёл-таки работу в Москве. С фабрики я ушёл и устроился на Московскую железную дорогу. Тоже юристом, но не просто так, а провели меня по лимиту путевым рабочим, с перспективой на общежитие и прописку. Мы как рассчитали, я до субботы в Москве на съёмной квартире, а жена с маленьким сыном в Малоярославце. Понятно, что это чёрт знает что. Но очень в столицу хотелось, мечта жизни. Вышел я, значит, первый день на работу, а после обеда жена звонит, сын потерялся. Я на электричку, приезжаю и вижу, чуть ли не весь город нашего сына ищет. И не только его, а девочку ещё одну из дома напротив, такую же соплюху. Я к реке вместе со всеми, потом к лесу, чуть с ума не сошёл. Совсем темно уже, а детей нет. Жена тоже вся в слезах. Привезли их в час ночи. На большой дороге в сторону Боровска задержали. Это они к бабушке девочки в какую-то деревню пошли. Сидели мы с женой до утра, думали всё, как нам быть. И я решил, больше их одних, без родственников, без надёжных друзей, ни за что не оставлю. Попрощался я с железной дорогой и снова на фабрику устроился. Потом сын в школу пошёл, потом кота завели, потом сарай построили, потом мотоцикл с коляской купили, потом тёща к нам переехала, потом дачу вот эту приобрели, переделали тут всё. А Москва, ну что Москва. Последнее время вы, например, только и знаете, что ругаете её и жалуетесь, как там жить плохо, особенно пожилым людям. Да я и сам вижу, когда бываю. Правда, вот уже год не был».

Никак я не прокомментировал рассказ старого человека и ни о чём его не спросил. А дома открыл компьютер и нашёл у себя ту самую подходящую басню, о которой я ещё на даче подумал. Вот она.

Пикник

Позвал дед бабку на пикник

И сник:

Пришла старушка с внучкой,

С козой и с Жучкой,

Зубастая такая собачонка.

Дед приготовил пива два бочонка,

Хотел он бабку напоить.

А дальше всё такое, может быть,

Ну, как в кино,

Хватило б только духу.

Но…

Коза сжевала деду ухо,

Собачка укусила в пах,

А внучка выпила всё пиво.

_______

И нет тут никакого дива.

Любая смелая мечта

Умрёт и превратится в прах,

Коль вовремя её не сотворить,

Победными украсив розами.

Иль обрастёт, как бабка та,

Внучатами, собаками и козами.

* * *

Дед Мороз и Максимка

Ближе к вечеру, 31 декабря, после прогулки по нарядной Москве, папа трёхлетнего Максимки попросил соседа по лестничной площадке переодеться в Деда Мороза и зайти к ним с подарками для сына. Полный наряд Деда Мороза и мешок с подарками папа соседу вручил, а вот правдоподобного посоха с волшебным набалдашником не нашлось. Тогда он просто перед самым визитом Деда Мороза вынес ему на площадку незаметно для сына швабру с длинной ручкой.

Стук в дверь.

– Интересно, кто это там? – будто бы удивляется папа. – А ну-ка пойдём, Максимка, посмотрим.

Дверь открылась и входит Дед Мороз. Снимает с плеча мешок с подарками и спрашивает:

– Здесь живёт мальчик Максимка?

– Здесь, – отвечает подошедшая из кухни мама.

– А я ему подарки к Новому году принёс. – И Дед Мороз, развязав мешок, начинает доставать из него разные заманчивые игрушки. Папа с мамой целый месяц старательно подбирали их для сынишки.

Однако Максимка даже не взглянул на мешок с содержимым. А только спросил сердито Деда Мороза, притопнув ножкой:

– Ты зачем мамину палку взял? – и потребовал. – Отдавай сейчас же, а то попадёт!

* * *

Дураки

(басня)

Я, было, в зеркале увидя образ свой,

Тихохонько Крылова толк рукой:

«Смотрите, говорю, учитель мой,

Что это там за рожа с басней «Дураки»?

Я удавился бы с тоски,

Когда бы сочинил такую ахинею,

Ещё и в интернет бы вышел с нею.

А ведь, признайтесь, нынче есть

Из баснописцев дураков пять-шесть,

Я даже их могу по пальцам перечесть».

«Чем дураков считать трудиться,

Не лучше ль на себя оборотиться?»

Крылов мне отвечал.

Но сей совет лишь попусту пропал.

----------

Таких примеров много в мире,

Никто не любит узнавать себя в сатире.

Вот Климыч сочинил дурацкий стих,

Все говорят ему, стихи не пишут так.

А он кивает на Петра и на других:

Что, мол, не я ж один такой дурак.

* * *

Мораль в шкафу

– Всем всё по … – заявил влезший в меня столетний дед, коренной москвич, обречённо уставившись на книжный шкаф с сочинениями классиков марксизма-ленинизма.

– А покультурнее нельзя выражаться? – возмутился я.

– Нельзя! – отрезал дед. – Потому, что учили они, учили, как жить надо, и всё зря.

– А ты знаешь как?

– Знаю. Без господства общественного над частным никакого будущего у человечества нет.

– Ну, ты загнул!

– А тут и загибать нечего. КНДР дольше всех продержится. Может даже, она одна на Земле останется.

– А Россия?

– Исчезнет. А за ней США и Китай. Америка после нас, потому что ещё пограбить успеет. А Китай, потому что капитализма у него меньше нашего.

– А если по сути? – спросил я, желая уличить деда в бессмысленной болтовне.

– Пожалуйста, – не раздумывая ответил он. – Государства как люди. Что между людьми, то между и государствами. Когда каждый сам за себя, то никто не спасётся. Общих интересов и общего порядка при капитализме нет, плохое убивает хорошее, зло торжествует и всем всё по ...

– Хватит! – прервал я деда. – Давай вылазь из меня, а то мне ещё новую басню дописывать надо.

– Зачем! – посмеялся надо мной дед. – Вон она вся мораль в шкафу. Лучше всё равно не придумаешь.

* * *

Ежовый суп

(басня)

В лесочке под Москвой,

За лугом,

Ёж поселился из Калуги.

Кто он такой,

Никто не знает,

Как раньше жил, не разглашает.

– Скажи, сосед,

А почему с тобой ежихи нет,

А как тебе нора досталась,

А старая куда девалась,

А детки есть иль были,

А почему нас в гости не зовёшь?

Да ладно б только раз спросили,

А то всё признавайся да скажи.

И донимают не ежи,

А змеи, крысы, выдры, жабы.

Устал от них несчастный Ёж

И, дабы

Отвадить от себя их, наконец,

Позвал всех надоевших в гости,

Сварив супец.

Даю его состав, вдруг пригодится:

Улитки, осы, пауки,

Навозные жуки,

Мокрицы,

Стрекозы, мухи, червяки,

Тритоны, слепни, слизняки,

Пиявки,

Сушёные козявки,

Рыбьи кости,

Чей-то клык,

И сверху хвостик серой мышки.

Поставил Ёж котёл

На стол.

А вонь такая из-под крышки,

Что гости все исчезли вмиг.

----------

Да здравствует ежовый суп –

Всем надоедливым отлуп!

* * *

Брошка

Тридцать два года Руслану, а он один. Вне дома общения ему хватает, работа такая. И с женщинами у него всё в порядке, меняет их регулярно. А что, вся прелесть в разнообразии вкуса, как говорил Мопассан. А, может, и не говорил. Но дома Руслан всегда один. Поговорить не с кем, заботиться не о ком. И решил он завести маленькую собачку, какую ему всегда хотелось. И обязательно девочку. Чтобы одиночество скрашивала. Почитал Руслан объявления, позвонил и поехал выбирать. Эта заводчица русских той-терьеров жила в частном доме на окраине Москвы. Когда выбежали в гостиную пять щеночков, он растерялся. Девчонок было четыре. Взял он одну – рычит, вырывается. И другая такая же вертлявая, и третья. А вот четвёртая, самая маленькая, песочного окраса с отливом, сама запросилась на руки. Смотрит на незнакомца глазками-смородинками, хвостиком виляет, лапками передними на ботинок встала. Поднял её Руслан, прижал к груди, да так она и прилипла. Как брошка с клеймом на животике, подумал он. Вот и пусть она будет Брошкой.

– А почему Хохотунья из Малаховки? – спросил он у заводчицы, заглянув в ветеринарный паспорт.

– Да это просто для регистрации, – ответила женщина. – А дальше можете звать свою собачку, как хотите.

– А я уже придумал как, – уверенно заявил Руслан. – Брошка.

– Подходит, – согласилась заводчица. – Вон она как прижалась к вам. Только будьте внимательны, тойчики очень не любят шума. Гром, например, салюты и другие подобные звуки. Пылесоса может испугаться или громкого крика. Такая вот у них эмоциональная нестабильность. Бывает даже, на малейший шорох лаять начинают и не сразу успокаиваются. Зато умницы и никогда ничего не забывают. Берегите её.

И зажил Руслан дальше с Брошкой. Любили они друг друга действительно так, как ни в сказке сказать, ни пером описать. А я и пытаться даже не буду. Потому, что это не сказка и потому, что собачью любовь словами выразить невозможно. Замечу только, что дела свои Брошка делала с первого же дня в прихожей на газетке или на прогулке. Спала она исключительно с Русланом, где-то у него под боком или в ногах. Других людей и собак она к себе не подпускала. Хозяин был для неё всем на свете.

Через год Руслан решил отметить свой день рождения дома. Не один, конечно. И пригласил он в гости некую Альбину, коллегу из своего риэлторского агентства. А вдруг он на ней остановится, тридцать трио года всё-таки, возраст знаковый. С Альбиной у него ничего ещё не было по той лишь причине, что на работу он принял её всего пару недель назад. Она, разумеется, согласилась и сказала, что принесёт чего-нибудь вкусненького.

И принесла – пиццу из Перекрёстка, что напротив. Сели за стол на кухне. Брошка, как обычно, на коленях у Руслана. Когда он за компьютером, она тоже на коленях. Скомкается и посапывает себе.

– Ну что, Руслан Олегович, за ваш день рождения! – предложила Альбина и подняла бокал шампанского.

В этот момент Брошка вдруг встала и протянула мордочку к тарелке с пиццей. Незнакомый запах её увлёк, что ли?

– Куда! – истошно закричала Альбина и даже ногой топнула. – Фу, дрянь такая!

Брошка тут же ослабла как-то, посмотрела на Руслана преданным взглядом, вздрогнула судорожно, вытянулась у него на коленях и умерла.

Похоронил Руслан свою маленькую собачку в ближайшем лесу. А помянул он её уже дома, один. Выпил и заплакал.

* * *

Енот-нечистюля

(басня)

Один Енот, как вор

Или бандит,

Через крапиву и татарник,

Залез без спроса в чей-то двор.

А там свинарник,

И жирная Свинья в грязи лежит,

Похрюкивает и елозит.

– Ну, вот! –

Вскричал Енот. – Какой позор!

Морковка, репа, яблоки в навозе.

Давай я их к оврагу оттащу,

Прополощу,

Вернусь и всё сложу в корыто.

– Заранее благодарю! –

Ответила Свинья. – Хрю-хрю!

Куда потом исчез Енот,

То шито-крыто.

И был ли в том овраге ручеёк?

----------

Кому тут что-то невдомёк,

Тому моральная пилюля:

Не верьте никаким чистюлям.

* * *

Баба Дуня и дуб

Сидит баба Дуня на скамеечке под дубом. Солнышко майское припекает. Ветерок свежий, то дунет слегка, то за дом улетит. Ей восемьдесят восемь лет, а дубу восемьсот восемьдесят. Оба они коренные москвичи. Вдруг подходит к ней молодой работник двора в жёлтом жилете. В одной руке у него скворечник новенький, в другой молоток старенький, а на плече стремянка. И говорит:

– Осторожно, бабушка, я тут домик сейчас над вами присобачу. – А сам гвозди из кармана достаёт.

– Как это присобачу! – возмутилась баба Дуня. – Да кто же это скворечник к дереву гвоздями прибивает. Иди отсюда, не дам!

Через полчаса возвращается этот самый работник двора уже не один, а в сопровождении начальника местной жилищно-коммунальной конторы.

– Послушайте, – строго обращается начальник к бабе Дуне. – Принято решение на этот дуб каждый день в течение года по одному скворечнику вешать.

– Зачем? – удивилась баба Дуня.

– Чем больше птичек хороших, тем меньше червяков и мошек, – не глядя на бабу Дуню, продекларировал начальник и приказал работнику: – Прибивай!

Прошёл год.

Сидит баба Дуня на той же скамеечке под тем же дубом, солнышко также припекает. Только листочков на дубе нет, и весь он увешан скворечниками.

– Вижу, тяжко тебе, – произносит баба Дуня, пытаясь погладить сухонькой ладонью по корявому стволу, да места свободного не нашла.

Вдруг выпорхнул из-за дома свежий ветерок, слабенький, едва ощутимый. А дуб всё равно заскрипел, накренился и рухнул, аккурат в сторону бабы Дуни. Как могла, выбралась она из-под скворечников, отряхнулась, платочек на голове поправила и говорит неизвестно кому:

– Господи, боже ж ты мой! Лучше бы просто крышу и подъезды отремонтировали.

* * *

Заяц и телевизор

(басня)

– Вчера по телику узнал,

Как сделать шашлычок из жабы,

Представляешь,

Очень хвалят, –

Сказал соседу Ёж. –

Берёшь побольше нож

И режешь пополам.

Потом все бородавки вырезаешь…

Постой, Косой,

А где же телевизор твой?

– А я его кроту отдал,

Пусть слушает хотя бы.

– А сам-то почему смотреть не стал?

– Но я же не медведь,

Чтоб, не дрожа, на то глазеть,

Как волки там

Всё время зубы скалят!

* * *

Вставай, дед!

– А ну-ка, дедушка, станцуй нам, как ты умеешь, – попросила бабушка в субботу вечером, чтобы рассмешить слегка приболевшую внучку, которая училась в первом классе.

– А я никак не умею, – заартачился дед.

– Вставай давай! – приказала бабушка. – Не догадываешься, что ли, зачем.

И грузный, приземистый, седовласый дед, абсолютно лишённый ещё с младенчества каких-либо способностей к танцевальным телодвижениям, встал из-за кухонного стола и начал страстно изображать некий плясотряс или трясопляс в виде несуразного дрыгоножества и тщетных попыток продемонстрировать хореографическую гибкость в районе полностью отсутствующей талии.

– Э-э, кумаба-кумба-кумба-кумбанчеру, – и запел ещё при этом, не успевая вилять привередливым задом в такт зажигательной мелодии. – Э-э, бонга-бонга-бонга-бонгасэру!

На громкие звуки и топот из комнаты тут же выскочила Мышка, рыженькая такая собачка, глянула испуганно на хозяина, хвост поджала и убежала обратно от греха подальше.

Больше минуты танцевал дед, сколько сил было. Очень уж он хотел, как и бабушка, чтобы внучка не разболелась. Она же у них одна.

– А что это за песня? – нахохотавшись вдоволь вместе с бабушкой, поинтересовалась внучка.

– Не знаю, – ответил дедушка, едва отдышавшись. – В детстве слышал несколько раз по радио. Латиноамериканская какая-то. Я вот только эти слова и запомнил из припева. И то неточно.

На следующий день, в воскресенье, внучка проснулась совершенно здоровой. А после обеда за ней приехал папа. В понедельник ей надо было в школу. Она, папа и мама жили на севере Москвы, а дедушка с бабушкой на юге. А это очень далеко.

Перед тем как попрощаться дед и предложил внучке:

– А давай мы будем обращаться друг к другу по паролям. И знать их будем только мы с тобой.

– Как это? – удивилась внучка.

– Ну вот смотри. Вспомни вчерашнюю песенку. Я буду называться, например, Кумбанчеру, а ты Бонгасэру. И забьём эти зашифрованные имена в телефонах. Вижу, звонит Бонгасэру, значит, внучка. А ты видишь, Кумбанчеру, значит, дедушка. И представляться будем так. Стучу в дверь и говорю, Кумбанчеру, а ты отвечаешь, Бонгасэру.

Внучке такая выдумка понравилась. Так они и сделали.

Шло время. У жизни свои законы. Внучка взрослела. Дел и забот у неё, далёких от предков, всё прибавлялось. Бабушке с дедушкой оставалось лишь классы считать. Виделись они с любимой внученькой очень редко, в Новый год да в день рождения. Или в другой раз по исключительному поводу. А звонки вообще сошли на нет. Несказанно скучали они по ней, до глубокого уныния доходило. Сотовые телефончики остались в прошлом. Но абонента Бонгасэру дед в смартфон свой забил. А был ли Кумбанчеру в смартфоне внучки, он не знал.

И вот уже внучка школу оканчивает, а дедушка заболел. Ноги отнялись, особенно левая. Царапает её дед, массирует, но всё равно не чувствует. Врачи ничего не говорят. Да и что говорить, когда девятый десяток давно. Лежит дед на кровати и думает, не встать мне, наверно. И вдруг звонок. Посмотрел он на экран – Бонгасэру. Растерялся, опешил, чуть смартфон не выронил.

– Привет, Кумбанчеру!

– Привет, дорогая, то есть, извини, Бонгасэру!

– Как ты себя чувствуешь?

– Нормально, лежу.

– Вставай давай!

– Сейчас встану.

– Всё, я завтра проверю. Пока!

– Э-э, кумаба-кумба-кумба-кумбанчеру, – запел дед, вставая, будто и не болел вовсе. – Э-э, бонга-бонга-бонга-бонгасэру!

Старенькая Мышка даже залаяла от радости. Бабушка из кухни поспешила. А дед и танцевать уже начал, упрямо пытаясь поизгибаться в талии и повилять задом.

– Что с тобой? – не веря глазам своим и невольно улыбаясь, спросила бабушка.

– Внучка позвонила и приказала, чтобы я встал, – задорно, по-молодецки ответил дед. – Эх-ма, тру-ля-ля!

* * *

Иван и Полкан

(басня)

То ли волк уже не хищник,

То ли пёс не волкодав.

----------

Иван, узнав,

Что пёс Полкан, работу ищет,

Потомком волкодавов став

Случайно,

Взял охранять его свою овчарню.

Год миновал, и что ж?

– Ты почему овец не стережёшь,

Вчера пропали враз две матки,

Позавчера ягнёнок и баран! –

Бранит охранника Иван.

– А я-то что, я ж вроде лаю

На волчью стаю.

– Ну а давить-то их когда начнёшь?

– Не знаю.

----------

Пускай

С моралью тут не всё в порядке,

Зато доподлинно известно мне,

Что накануне при Луне

Вожак, перемахнув ограду,

Вручил Полкану за притворный лай

Какую-то медаль в награду.

* * *

Журавли

1933 год. Большое и шумное сибирское село. Мишке Мусохранову десять лет. Отец его в гражданскую сгинул, а мать с кулацким сыном в Китай убежала. Жил Мишка с бабушкой, с бабой Ганей. Любила она внука так крепко и так берегла его, что пуще некуда. И всё представляла, что вырастет он гарным хлопцем, правнуков ей нарожает, похоронит её по-человечески. А пока что он просто маленький Мусохранчик. И вот однажды этот самый маленький Мусохранчик сотворил очень некрасивый поступок. Вышел он с ребятами в поле за сусликами. Но не «выливать» их водой, как принято было, а керосином травить. Плеснул керосинчику в нору, зверёк сам и выпрыгивает. А день знойный был, солнце в зените. Навстречу со стороны райцентра дядька Лукьяныч идёт. Видно, что угорел он сильно от жары и дороги. Тот самый дядька, который намедни пожаловался бабе Гане на то, что драгоценный внучок её в сад к нему без спросу забрался. Ладно бы просто пожаловался, а то взял и обозвал его ещё при этом Мухосранчиком. Подошёл, значит, Лукьяныч к ребятам и просит: «Умираю, – говорит, – дайте попить чего-нибудь». Мишка и сунул ему бутылку с керосином. Лукьяныч схватил её, сделал пару глотков, покачал головой и пошёл дальше.

1941 год. Никого Мусохранчик не нарожал бабе Гане, не успел. Успел только плотником поработать, на механика выучиться, да дюжину девчонок в себя влюбить. Последнее письмо его с фронта заканчивалось словами: «Хрен им, а не Москва». А потом похоронка. Баба Ганя словно рассудка лишилась, неделю в одной рубашке босиком по селу бегала, едва отходили. А через много лет уже получила она весточку от пионеров одной из школ города Ржева с указанием, в какой местной деревне вместе с другими воинами покоится её внук. Сшила она чёрный мешочек с завязками, вручила его Лукьянычу и тот, душа добрая, съездил туда и привёз с братской могилы горсть землицы. Уж как убивалась баба Ганя над ней. Всё маленький Мусохранчик виделся ей, залетает будто в избу и кричит: «Бабушка, пирожки готовы?»

2020 год. Открытие Ржевского мемориала с бронзовой фигурой советского солдата, которого поднимают ввысь 35 журавлей. И на стальных панелях фамилии 17 660 погибших. Давно уж нет в живых бабы Гани. Похоронил её Лукьяныч, а следом и сам помер.

* * *

Козёл с деньгами

(басня)

Сидит пилот и думает себе:

«Вздремнуть немного, что ли?»

И слышит вдруг: «Бе-бе!»

Окно в кабине приоткрыл – козёл

Стоит на лётном поле

С мешком и с парашютом.

Пилот решил, скотина шутит.

Но, оказалось, нет.

Когда тот в доказательство привёл,

Тряхнув мешком,

Что за прыжок заплатит щедро,

Хоть долларами, хоть евро.

– Так что, врубай свой драндулет

И полетим вдвоём!

----------

Морали всякие бывают,

И эта басенка не без:

Козлы с деньгами высоко летают

И падают на нас с небес.

* * *

Бабуин Бедуинович

Сижу тут с одним академиком за чашечкой водки, мера у нас такая. Из окна его кухни Красная площадь видна. И говорю:

– Представляешь, захожу вчера в торговый центр, а там за рядами с колбасой и капустой ряд с книгами и прочей макулатурой. И, вижу, между Чеховым и Аверченко книжечка какого-то Б.Б. с фотографией обезьяны в чёрных очках на обложке. Я взял, полистал и даже прочёл пару рассказиков. И что ты думаешь, ухохотался. Как бы тебе это объяснить. Жанр исключительно оригинальный, то ли философский юмор, то ли юмористическая философия, и так и эдак подходит. Ну вот, например, единство и борьбу противоположностей он иллюстрирует отношениями между мужей и женой. А отрицание отрицания отношениями между заключёнными и администрацией колонии. Смотрю выходные данные в конце, всё равно Б.Б. Кто такой, неизвестно.

– Почему неизвестно, это коллега мой, – нежно обняв чашечку, заявляет вдруг академик. – Доктор философских наук, профессор. Фамилию называть не буду, а мы и студенты называем его Бабуин Бедуинович или наоборот, кому как нравится.

Я, конечно, засмеялся и спросил, что за странное прозвище? И вот что я услышал от своего закадычного приятеля:

– А Б.Б. сам виноват. В конце шестидесятых он поступал на философский факультет в Московский университет. Пятьдесят медалистов, а мест всего десять. А он из Тобольска, слесарь с дипломом вечерней школы. Рассчитывать не на что было. Мы про этот случай точно знаем от тех экзаменаторов, которые у него историю принимали. На все вопросы по билету он ответил в полном объёме, без сучка и задоринки. Но что-то же с ним делать надо, как завалить-то его? Трое против одного. Что ни спросят, он всё знает. Один спрашивает, вовсе не по билету уже, а назовите наступательные котлы в районе Приднестровья во время Отечественной войны? Он назвал. Второй спрашивает, а как и кем проводилась коллективизация на Алтае? Он рассказал. Третий спрашивает, а чем закончилась борьба партии против религии в тридцатые годы? Он и об этом поведал, обстоятельно и во всех подробностях. Тогда председательствующий снова спрашивает, а вы с Троцким знакомы? Б.Б., разумеется, обо всём догадался, к чему они клонят, и отвечает с наигранной важностью: «А как же, непременно! Нас Надежда Константиновна познакомила, жена Владимира Ильича, на совещании в Смольном. Надеюсь, вы осведомлены, кто такая Крупская». Бесстрашное остроумие абитуриента из глубинки экзаменаторам явно понравилось. Чурбанами они не были, да и скучно ведь целый день сидеть в душной аудитории. Мгновенно взбодрились, завелись, и один из них, опять же председатель, спрашивает, а просветите-ка нас, любезный, что происходит сейчас в Алжире и других странах Ближнего Востока? Так этот любезный, ничуть не смутившись, со слов некоего тайного агента Кремля Бабуина Бедуиновича, такого нагородил, что где там Чехов с Аверченко. Особенно про успешную вербовку им верблюдов и крокодилов. Экзаменаторы под стол от смеха попадали. И ведь приняли его. А юмористические рассказы он давно пишет, несколько книг издал. И на всех имя автора – Б.Б.

* * *

Курятник

(басня)

Ха-ха!

Прогнали куры петуха,

Квохча до хрипа: «Надоел!»

Петух и ахнуть не успел,

Как уточка одна его пленила,

Которой мужа не хватило.

Что было дальше с петухом,

Молва отсутствует о том.

А вот у кур всё, как в бедламе:

Порядка и покоя нет,

Наседки старые молодок обижают,

К кормушке их не подпускают,

Индюк кулдыкает вослед,

Цыплята больше не рождаются,

Коты и гуси изгаляются,

Без глазу куры разбредаются,

То в яму лезут, то в кювет,

За выгулом никто не наблюдает,

От ястреба и лис не отбивает,

В гнездо не зазывает,

И двор собой не украшает.

----------

Какая здесь мораль, решайте сами.

Но басенка любая без неё плоха,

Как жизнь в курятнике без петуха.

* * *

Топорик Раскольникова

   Пришёл Раскольников к старухе-процентщице, чтобы убить её. А она и говорит ему, кряхтя и кашляя:

   – Ты топорик-то положи на комод, чего ты его держишь под пальто. Ты же не царь Пётр и не мужик, чтобы с топором ходить. Уронишь ещё на ногу себе. Я ведь всё равно знаю, зачем ты пришёл.

   – Ну, коли знаете, тогда я лучше его обратно за дверь в каморку к дворнику положу, – тихо произнёс Раскольников. – Я его и в самом деле едва держу, не ел ничего уже несколько дней. Вчера, правда, один банан откушал.

   – Нет, – решительно возразила Алёна Ивановна, – Положи топорик аккуратненько на комод. И никого вообще убивать не надо. Ни меня, ни Лизавету.

   – Ой, спасибо, бабушка! – обрадовался Раскольников. – А то я и вас и себя загубил бы, проверяя, тварь ли я дрожащая или право имею.     – Какая я тебе бабушка! – возмутилась несостоявшаяся жертва. – Я ещё даже не на пенсии. Ждала, что в пятьдесят пять выйду, так нет, не получается, до шестидесяти теперь тянуть надо. Как овдовела, так на проценты и живу. Тебе вот по блату процентов десять могу скинуть.

   – На что?

   – Квартира нужна?

   – Ещё как нужна, Алёнушка Ивановна! – взмолился Раскольников. – Главное, помочь некому. Мать у меня давно пенсионерка и сама чуть милостыни не просит. Сестра, кандидат наук, в гувернантках таскается. А я на Сонечке жениться хочу. Ну не ехать же мне на Дальний Восток, где обещают бесплатно гектар земли дать.

   – В ипотеку пойдёшь? – сверкнув хитрыми глазёнками, спросила жадная процентщица. – Нехристи в банке тебе ничего не дадут, ты безработный, а я дам. Без справки о доходах и поручительства. 

   – А просто в рассрочку без процентов и закладной нельзя? – поинтересовался Раскольников. – Вроде как по знакомству. Тогда бы вы мне действительно помогли. А так грабёж и вымогательство получается.       – Нельзя, – прошипела Алёна Ивановна. – Я же частница и без процентов помру. Пусть государство тебе помогает, это его забота. А я никого любить не обязана и сама зарабатывать не хочу. Для меня вы все, голодранцы, источник наживы. И притворяться добренькой я не собираюсь.

   – Ладно, – обречённо вздохнул автор безумной идеи очищения общества от ненужных людей. – Уж лучше в ипотеку, чем на каторгу.

   – Да, выбор у всякой твари маленький, и прав почти никаких, – откинув назад жиденькую косичку, глубокомысленно заключила молодая ещё по нынешним временам старуха. – Двадцать пять процентов по году на сорок пять лет, как раз до моего столетия. Устроит?    – Устроит, – согласился Раскольников, почувствовав лёгкую дрожь от предлагаемых условий. – Деваться мне так и так некуда.

   – Тогда пиши расписку, – и Алёна Ивановна полезла в верхний ящик комода за бумагой. – А топорик с отпечатками твоих пальчиков я в Лондон на аукцион свезу.

* * *

Медведь и червяк

(басня)

С Медведем спорить бесполезно.

----------

Любезно

Он никого не привечает.

Как молотом кузнец,

Даст лапой – и конец.

Вот было тут намедни.

Кабан поверженный пред ним лежит,

И вдруг червяк к добыче подползает.

– Давай делиться, –

Говорит. –

Уж так и быть, тебе копыта,

Ешь досыта,

А остальное мне.

– Чего! – взревел Медведь. –

Впервые слышу я такие бредни!

Сгинь с глаз моих,

Пока не раздавил!

----------

Медведь не псих

И не дебил.

Здоров Топтыгин наш вполне.

Чтоб с ним судиться да рядиться,

Такую ж силу надобно иметь.

Но всё равно его не одолеть,

Прав он иль не прав,

Такой уж у Медведя нрав.

* * *

Домой

Под Новый год всё бывает. Вот я и встретил вчера в аэропорту Шарля де Голля настоящего потомка наших царей. То ли Павла, то ли Александра, то ли Николая, я в них не разбираюсь, и спрашиваю:

– Вы в Москву?

– Ага, домой! – отвечает. – И далее как-то сразу не в тему предстоящего путешествия. – Ты, главное, на иностранке не женись.

– А почему? – удивляюсь.

– А они наших сказок не знают, – говорит потомок, снимает корону и подаёт её мне. – Подержи пока.

– Пока это сколько? – интересуюсь. – А то посадку уже объявили.

– Сейчас вот переоденусь и вместе на родину полетим. У меня там встреча с монархистами, будь они неладны. Надоели, хуже горькой редьки. Но без их согласия я развестись не могу.

Переоделся государь во всё народное быстро, джинсы натянул, куртку утеплённую, кепку меховую, и мы направились к самолёту. Одежды самодержавные, кроме рукавиц августейших, он туго запихал в большую клетчатую сумку. А корону забрал у меня. Сказал, что надо обязательно предъявить её монархистам в подтверждение того, что он не Гришка Отрепьев.

Потом, в полёте уже, я и спрашиваю у него снова, почему на иностранке-то жениться нельзя?

– Ну, сам посуди, – объясняет. – Я её лягушкой обзываю, а она ни бум-бум. Вообще ничего не понимает. Я ж по приказу батюшки стрелу запульнул, когда он ещё жив был, прямо от Кремля до Нотр-Дама. А на правом берегу Сены болота же были. Вот стрелу мою и заграбастала одна сохранившаяся там лягушка. Пришлось жениться. И сколько я не целовал её потом, ни в какую царевну она не превратилась. И съесть я её не могу, не французишка же я малохольный, прости господи!

* * *

Москва и Питер

(басня)

В хорошей басне всё случается,

В ней даже города встречаются.

----------

Сижу я на вокзале в Бологом,

Что меж столицами посередине,

И вдруг в зал ожидания Москва заходит

С пирогом.

За нею следом Питер входит

С пышкой.

Садятся рядом, как простолюдины,

И начинают есть.

– Не лишку? –

Спрашивает Питер у Москвы. –

Вы ж скоро жиром заплывёте.

– А я смотрю, и вы

Не впроголодь живёте! –

Заносчиво ответила Москва.

– Но вас-то, барышня, я здесь

Вообще признал едва-едва.

Где ж ваш нарядный сарафан из шёлка,

Кокошник, бусы, кружева?

– Тогда и вы уж, сударь, объясните толком,

Прошло всего-то двести лет,

А вы без сабли на боку, без эполет,

И вместо ментика какой-то свитер?

Потом Москва уехала в Москву,

А Питер в Питер.

----------

Мораль тут предлагаю наугад:

Нельзя отметины былого

Перенести на новую канву.

Тем более, что много лет назад

И города-то не было такого –

Бологого.

* * *

Слушается дело

Слушается дело по обвинению некоего гражданина в публичном оскорблении представителей власти. Судья, молодая пышнотелая женщина, похожая на гостеприимную супругу богатого русского помещика, спрашивает у обвиняемого:

– Вы знали об ответственности, предусмотренной уголовным кодексом за такое преступление?

– Догадывался, – отвечает ни на кого из великих писателей не похожий гражданин, седой как лунь, колени согнуты, на трость опирается.

– С учётом того, – продолжает судья, – что в зале присутствует невесть откуда взявшаяся многочисленная публика, прошу вас, прочитайте вслух частушку, которая, по мнению указанного в деле государственного органа, оскорбляет двух известных на всю страну метеорологов. Только фамилии их не называйте, а обозначьте просто буквами.

– Пожалуйста, – говорит обвиняемый и декларирует:

Холода не хилы –

Полный произвол:

Вэ, вэ, вэ – на вилы!

Тэ, тэ, тэ – на кол!

– А теперь объясните, – требует судья, терпеливо выждав, когда публика наконец отхихикается. – Как вам, пожилому образованному человеку, пришло это в голову?

– Да мне много чего приходит, – пожимает плечами старик. – Сидел я тогда дома, в Переделкине, мороз жуткий, помните месяц назад, на улицу не выйдешь, вот и сочинил такую невинную частушку. И тут же выложил её в интернет. А почему бы и нет. Дураку ведь понятно, что замечательные наши метеорологи ни при чём. Они, что ли, виноваты в плохой погоде. И наказание для них нарочито средневековое, для смеха придуманное. А вообще, ваша честь, должен заметить, без лишней скромности, что частушки мои и басни давно уже живут своей жизнью независимо от меня. С ними артисты на видео и по телевизору выступают, на разных сайтах их предостаточно. А по басням моим даже экзамены сдают в учебных заведениях и при поступлении в театральные институты. И никто никогда за много лет ни разу не обиделся на мои шутки и сатиру.

– Суду известно об этом, – подтверждает судья. – У нас была возможность подготовиться к делу. – И удаляется в совещательную комнату, едва не зацепившись широкой мантией за дверную ручку.

Через полчаса судья возникает снова и оглашает постановление:

– В связи с полным отсутствием чувства юмора у отдельных сотрудников государственного органа уголовное дело в отношении автора частушки про Вэ, вэ, вэ и Тэ, тэ, тэ прекратить.

* * *

Непобедимый

(басня)

Тьма хищников в миру безбожном,

И жадность их границ не знает.

----------

Окружили,

Обложили

Медведя бурого и ждут,

Когда он околеет тут,

В краю таёжном,

Замрёт

Помрёт

И прекратит рычать.

А он лишь выбирал, с кого начать.

Пришиб, как мух, одним ударом

Койота, пуму, ягуара.

А тех, кто с Сены, Одера и Темзы,

Он продырявил, словно пемзу,

Когтями крепкими, как сталь.

Затем улёгся возле ели

И говорит хохлатой свиристели:

– Не верю я,

Что можно победить меня!

----------

Мораль:

Всесилен тот, кто поражение своё

Не допускает.

* * *

Не надо врать!

Она уехала в столицу на преддипломную практику, а он продолжал работать в родном городе и ждал её возвращения. Месяц не виделись. За время разлуки он твёрдо решил предложить ей руку и сердце. И это при том, что дружили они всего полгода, и кроме скромных поцелуев другой близости между ними не было. А, если будет в этот раз, решил он, то пусть будет. Всё равно ведь он на ней женится. Только пусть это случится как-то романтично и незабываемо. В лесу, например, поздним вечером, у костра, с бутылкой вина. Подготовился он к предстоящему событию основательно, бутербродики сварганил, колечко купил. Она на необычное свидание согласилась сразу, посмеялась даже.

– Ну что, за нас! – предложил он.

– За нас! – поддержала она.

Выпив шаманского, они слегка прикоснулись губами.

– Ну что, попрактиковалась, узнала чего-нибудь новенького?

– Узнала. Но лучше бы вообще никуда не ездила.

– А что случилось?

– Изнасиловали меня.

– Кто, где?

– В гостинице, куда нас с девчонками поселили. Там рядом в номере иностранцы какие-то жили, ну мы их сами и пригласили попрощаться.

Он снова наполнил бокалы.

– Но я смотрю, с тобой всё нормально. Хохочешь, как ни в чём не бывало.

– А что делать, плакать, что ли? Утром уехали и всё.

– Ну, раз всё хорошо, тогда давай ещё!

– Давай!

Выпив, она достала из сумочки пачку импортных сигарет, закурила и потянулась к нему, чтобы поцеловаться. А он вдруг поднялся, распинал горящие поленья и почти уже в полной темноте стал складывать в портфель бокалы и коврик.

– Всё, хватит!

– Ты обиделся?

– Конечно, я же говорил тебе, что ненавижу курящих женщин. Могла бы и потерпеть.

– Ну извини, пожалуйста, я больше не буду. Это я там начала.

– А я сказал, пойдём. Не надо врать, когда не надо!

От леса до окраины жилого массива было несколько километров. И всю дорогу он шёл впереди, а она бежала за ним, как собачонка. Когда он, не проронив больше ни слова, свернул на свою улицу, она воскликнула:

– Господи, какой же ты всё-таки правильный!

Прошло тридцать лет. Та же неизвестная страна и тот же провинциальный город с низенькими домами.

По телевизору показывают в прямом эфире экстренное заседание правительства. Какой-то министр, пыхтя и заикаясь, говорит о чём-то таком, что явно не соответствует действительности. Премьер-министру это не понравилось, и он властным голосом прерывает докладчика: «Всё, хватит! Не надо врать, когда не надо!»

– Господи, какой же он всё-таки правильный! – громко восклицает сидящая на табуретке перед экраном пожилая дама с растрёпанными волосами и сигаретой в дрожащей руке.

– Кто это он? – с удивлением спрашивает лежащий на обшарпанном диване небритый кавалер в мятых брюках и рваных носках.

– Да так, один политический деятель.

– Я его знаю?

– Его все знают.

* * *

Однажды в Москве

(басня)

Идёт старушка по Тверской,

По левой стороне и «Ой!» –

Упала,

И память вполовину потеряла.

Подумала старушка: «Не-е,

Пойду-ка я по правой стороне».

Идёт и снова «Ой!» –

Упала,

И память вовсе потеряла.

На площадь Красную пришла,

А что за мавзолей на ней,

Не помнит.

И что за храм такой чудной,

Цветные купола, Не помнит.

И что за башня со звездой,

Не помнит.

Подумала старушка: «Жаль!

Стою тут, будто на чужбине,

Ни дать ни взять».

----------

Мораль:

Не хочешь память потерять,

Иди посередине.

* * *

И снова о нравственности

Эй, житуха, проснись, ку-ку,

Ты ведь уж в пролежнях вся!

Хватит лежать на одном боку,

Переворачивайся!

Только что случайно наткнулся в интернете на цитаты о нравственности. И вот лишь некоторые высказывания выдающихся людей.

«Кто двигается вперёд в знании, но отстает в нравственности, тот более идёт назад, чем вперёд».

«Есть же и такие, которые чем больше знакомятся с житейской грязью, тем становятся чище».

«Нравственность – основа всех человеческих ценностей».

«Воспитать человека интеллектуально, не воспитав его нравственно, – значит вырастить угрозу для общества».

«Человеку, который желает при всех обстоятельствах пребывать добродетельным, остается лишь гибнуть среди множества тех, кто недобродетелен».

«Законы внешнего мира не более нравственны, чем продиктованные преступным образом жизни».

«Все наше достоинство – способность мыслить. Только мысль возносит нас, а не пространство и время, в которых мы – ничто. Постараемся же мыслить достойно: в этом – основа нравственности».

Прочитав это, вспомнил я о своей недавней статейки о нравственности с басней в конце и решил повторить её публикацию. Не будучи выдающимся и не ставя, разумеется, свои соображения в один ряд с вышеизложенными и подобными им. Просто меня, как и многих, надеюсь, очень тревожит нынешнее положение с нравственностью в нашем обществе. Вот и всё.

11.11.2024 г.

Нравственность и мы

Закончен путь наш грешный,

Хоть что тут говори.

России нет не внешне,

России нет внутри.

Все сущие в этом мире живут по своим законам. Но есть одно существо, у которого всё не так – это человек. По своему закону – закону нравственности – он жить отказывается.

Твари в природе встречаются разные:

И неказистые, и несуразные,

Мерзкие, скользкие, злые, заразные,

И, наконец, человекообразные.

Будто кто-то из другого мира внедряет в женские организмы чуждые сперматозоиды, в результате чего рождаются уже не люди, а нелюди. Или мужчины сами по себе испортились, что дают такое потомство. И, когда нелюди захватывают власть, то люди вынуждены жить по их безнравственному закону. Однако такая жизнь неизбежно ведёт к вырождению всего человеческого в человеке. Даже сугубо в религиозном контексте.

Вчера я обнаружил грыжу.

Не абы где-то, а в паху.

Я грыжу эту ненавижу,

Но меньше, чем попа в греху.

Соблюдение двух главных правил человеческой жизни «надо» и «хорошо» сузилось уже до пределов отдельной семьи, да и то всё реже. Деньги из обычного средства обмена превратились в противоестественную цель и даже смысл жизни, окончательно избавившись от нравственности по их добыче и использованию.

Загон для быков распахнут. Быки пастухов гоняют. В России деньги не пахнут. В России они воняют.

Безнравственная экономика лежит в основе всего нечеловеческого, с чем мы сейчас сталкиваемся. Самое великое достижение социализма в СССР заключалось в сведении роли денег в общении между людьми до минимума. Сейчас же без денежного вознаграждения вполне допустимо не делать того, что надо, или делать плохо то, что должно быть сделано хорошо. Врач не лечит, агроном не выращивает, полицейский не ловит, чиновник не управляет, учитель не учит, певец не поёт, артист не играет… и так далее и тому подобное.

Судя уборщицу,

Судья всё морщился:

«Который день уже,

А я без денежек».

Будут деньги – тогда, может быть, будет сделано. Будет много денег – тогда, может быть, будет сделано хорошо. Будет ещё больше денег – тогда наверняка будет сделано то, чего вообще нельзя делать. А вот просто по закону нравственности, взять и вылечить ребёнка, взять и изготовить вкусные конфеты, взять и порадовать зрителей настоящим искусством, взять и напечатать хорошую книгу, взять и подвезти стариков до дома, взять и почистить подъезд, взять и с реальной пользой потрудиться на высокой должности… нет, так уже быть не может по определению. И никакая пропаганда, никакие призывы и лозунги без глубоких нравственных преобразований сделать нашу жизнь человеческой не в состоянии.

Упрямая страна Россия:

Хоть сколько в ней к добру взывай,

Но правит всё равно стихия –

Обманывай и отбирай.

Ничего нового и оригинального в сказанном мною нет. Но так уж получилось, что чем чаще мы будем сейчас говорить об этом, тем лучше для нас самих и для наших детей. Актуальнее проблемы, чем проблема нравственности, для человеческого общежития ничего нет. Либо мы нелюдей, либо они нас. Либо жизнь ради денег, либо жизнь ради любви и уважения друг к другу. По бесспорным духовным каноном. О том примерно и басня такая.

Испытание

Мораль, предупреждение, совет:

Не верить от бессилия – бравада,

В неверие по силам верить надо.

----------

Решил вдруг Человек, что Бога нет –

Такое вот его постигло искушение.

А Бог решил, что это нарушение

Законов жизни на Земле. И стал гадать,

Какое ж испытание назначить Человеку.

«А сделаю-ка я его умом калекой

И посмотрю, как с этим можно совладать

Без божьей помощи и облегчения».

Но выжить с покалеченным умом

И в слабости духовной Человек не смог.

Однажды он в бреду спалил свой дом

И сам сгорел при этом.

Не удалось ему спастись.

А что же Бог?

А Бог ушёл по Млечному пути

К другим планетам.

2023 г.

* * *

И снова об инфляции

Читаю с утра в новостях следующий заголовок: «Экономисты РАН назвали «единственный фактор», способный побороть инфляцию». Читаю далее: «Единственное условие, которое обеспечит баланс между ростом экономики и снижением инфляции в России, — увеличение предложения, считают в ИНП РАН. По их мнению, жесткая политика ЦБ не купирует раскрутку инфляционной спирали. Единственным фактором, который может снизить инфляцию в России в нынешних условиях, выступает расширение предложения». Оказывается, к такому выводу пришли несколько экономистов Института народнохозяйственного прогнозирования (ИНП) РАН в статье «Природа инфляции в современной российской экономике и ее влияние на экономический рост». В этой статье они уверяют, что ужесточение денежно-кредитной политики (ДКП) лишь в ограниченной мере влияет на динамику цен, потому что ускорение роста цен произошло из-за «сдвига в структуре производства» в 2022–2024 годах и связанной с ним разбалансировки спроса и предложения. В результате, у властей якобы есть один выбор: либо добиться ценовой стабильности путем полной остановки экономического роста, либо смириться с темпами инфляции, превышающими ориентир (таргет) 4% на горизонте ближайших трех – пяти лет, при все-таки положительной динамике ВВП. Господи, воскликнул я про себя, чуть со стула не свалился, институты, академики, доктора и кандидаты наук и толку что?! Пойду сегодня в магазин за картошкой и увижу, что она снова подорожала. Вот и решил я тоже снова опубликовать свою статью «Инфляция и мы», от которой тем более никакого толка, но хоть ещё раз выскажусь, в отчаянии и по-простому.

22.11.2024 г.

Инфляция и мы

Лимит на революции исчерпан,

А на инфляцию, конечно, нет.

Поэтому помочь вам не смогу ничем я,

И не тревожьте вы меня ещё сто лет.

(как бы В.И.Ленин)

Никакой классической теории, а сразу по реальной жизни. Вот представим себе большое село, называющее себя демократическим рыночным государством. Наверху в обобщённом виде капиталист, внизу в обобщённом виде все остальные. Капиталист всем, кому деваться некуда, как бы даёт работу и как бы не мешает другим быть самозанятыми. Вот один такой самозанятый делает сапоги и продаёт их по сто рублей. Но у капиталиста в собственности земля, вода, энергоресурсы и, главное, само государство. Только собственность на государство у него как бы опосредованная, но абсолютная и хорошо им охраняемая. Капиталисту по своей алчной натуре всегда всего мало, и он постоянно повышает для сапожника дань за право работы на соответствующей территории. Брал с него десять рублей, а стал брать двадцать рублей. Сапожник, естественно, эту разницу закладывает в цену и продаёт те же сапоги, но уже за сто десять рублей. То же самое и по той же причине делает молочник, булочник, портной и так далее. Все беднеют, а капиталист богатеет. Бедных становится больше, и они начинают роптать, бузить и на Мавзолей вдохновенно поглядывать. И, чтобы не потерять своё привилегированное положение, капиталист врёт, ужимается и прибавляет им как бы зарплату, а на самом деле такую же подачку, как нищему у церкви. При этом каждый самозанятый в таком селе тоже сам по себе и сам за себя. Он знает, что капиталист работникам своим повысил зарплату, значит, можно ещё поднять цену на свои товары и услуги. И злополучные сапоги начинают продаваться уже по сто двадцать рублей. Капиталист знает о таком повышении доходов у самозанятых и тут же повышает размер дани с них. В результате все сельчане в общем опять беднеют. И дальше всё опять развивается по порочному кругу. Капиталист никогда не позволит другим жителям становиться богаче, если это не гарантирует ему соразмерное увеличение его собственного богатства и сохранение для него господствующего положения в обществе. Цены, таким образом, на радость капиталисту неизбежно и постоянно растут, а деньги на горе всем остальным обесцениваются. Вот и вся премудрость. Инфляция вылазит на капиталистической почве не как сорняк, а как основная культура. Без инфляции нет капитализма и наоборот. Сколь угодно можете называть меня здесь дилетантом, но я ещё и басню свою подходящую к данной статейке подобрал. Вот она:

Инфляция на болоте

Подкрался Бобр к Осине

И говорит:

– В плотине

Моей дыра опять.

Так что давай

Пушистых веточек штук пять.

– А раньше ты просил четыре,

Три,

Две,

Одну.

– Инфляция бушует в мире,

Цена на жизнь растёт везде.

– Но я и так едва

Жива.

– Не умоляй.

Я торговаться не люблю,

А то возьму да подпилю.

И вся как есть пойдёшь ко дну.

----------

Свободный рынок без оков

Всегда таков:

Чуть наши деньги подрастут,

Зубастый Бобр тут как тут.

2024 г.

* * *

И снова об артистах

На днях опять Президент наградил очередного нашего артиста Орденом. В общем обычного, рядового, ничем особо не отличающегося от других подобных лицедеев и совсем молодого ещё человека, мелькающего в рекламе банка. Хоть тресни, не понимаю, за что! Ну снялся он в нескольких бандитских фильмах, ну сыграл несколько главных ролей в театре, ну выступил где-то на торжественном вечере – так это его работа, этому его обучали, этого он сам хотел, за это хорошо платят, это абсолютно безопасно и не требует никаких героических усилий. Какой он подвиг-то совершил или чем таким великим обогатил российское театральное или киноискусство? Орден ведь выдаётся от имени государства, то есть от имени народа. А что он именно для народа выдающегося и сверхполезного сделал, чем пожертвовал ради народа? Перестанет он завтра выходить на сцену или сниматься в кино – никто и не заметит и ни слезинки не прольёт. Всенародное достижение-то, заслуга-то его непомерная в чём? Человек он наверняка достойный, работает по своей специальности, успешно работает, ну и пусть себе дальше также работает с получением профессиональных грамот и знаков отличия. Хороших работников на своих местах и по своему призванию у нас миллионы. Лучше бы уж и не показывали вовсе момент упомянутого награждения по телевизору, сделали бы всё втихаря. А то ведь недоумение вызывает, по меньшей мере. Хотя, может быть, я чего-то не знаю. Про тайные операции мне не сообщают. Короче, увидел я это и вспомнил свою недавнюю коротенькую статейку про артистов. Вот она.

27.04.2024 г.

Артисты и мы

Извините, друзья, не удержался, прочитав на одном из популярных сайтов гневное возмущение по поводу якобы начавшейся процедуры признания Аллы Пугачёвой иностранным агентом. Неужели народ одобрит такое решение? – удивляется автор, полагая, видимо, что сие невозможно. «Все те поколения (пишет он, стиль и правописание его), что с середины 70-х пошлого века заслушивались песнями Пугачёвой, одобрят? "Арлекино", "Старинные часы", "Маэстро", "Айсберг", такие грандиозные красочные шоу по ТВ, восторженный голос ведущего "Поёт А-ал-ла Пугачё-ёва-а!", бурные аплодисменты, горы цветов, море улыбок, и... иноагент! Неужели двух лет отвязной пропаганды хватило, чтобы у людей так перевернулось сознание?!… А то: Андрей Макаревич, Борис Гребенщиков. Юрий Шевчук, Алла Пугачёва, считай, весь цвет нации - иноагенты. Как так? У пипла начнут возникать вопросы».

У меня, например, хотя я тоже «пипл», вопросов не возникло. А ответы есть. И заключаются они в следующем. Думать, что ли, больше не о ком и не о чем, как только о шутах (я не о персонах здесь, как таковых, а об избранном ими древнем занятии и тоже не в плохом смысле)! Где судьбы миллионов людей и где горстка известных артистов! Что "народные" они, артисты, что "иноагенты" – какая разница! Исторически, это всего лишь фигляры, как говорится, даже близко никогда не имевшие в истории человечества такого почёта и достатка, как у нас после Октябрьской революции. Но тогда возвеличивание их было идейно оправданным с точки зрения построения коммунизма. Их встраивали в качестве важного инструмента в формирование нового общества и нового человека. А сейчас-то с какого перепугу необходимо вдруг сопереживать по поводу того, что происходит с тем или иным артистом (я здесь об их общественном и материальном положении)? Давным-давно пора понять уже, что никакие артисты никакого жанра не достойны быть более почитаемыми и жить богаче, чем соизволивший прийти послушать их и посмотреть на них барин – этот самый российский народ! А то, какое у нас сейчас бережное и трепетное отношение к артистам – это наше публичное извращение, обусловленное тем, что современный российский народ не чувствует себя барином. Артисты, как обслуживающий персонал, по сути своей занимают такое же положение, как официанты в ресторане. Разница лишь в известности и неизвестности, зависящей от вложения денег в кормяще-развлекающую индустрию, а не от подлинного значения тех и других в развитии всего общества и обустройстве жизни каждого человека. Повторяю, какое нам дело до того, что происходит с тем или иным артистом, именно как с артистом! Если что-то плохо у него, в том числе из-за собственных непомерных амбиций – сам виноват. Можно ведь и не петь, не кривляться, не выпендриваться в иной, не свойственной и неадекватной для себя роли, эксплуатируя свою экранную и сценическую известность – никто не заставляет. И совсем другое дело, когда плохо у честного чиновника, у рядового врача, инженера, учителя, простого рабочего, наконец – вот тут наше сопереживание вполне уместно... А-то, ишь! Не слишком ли много чести! Мне возразят, конечно, скажут, они, то есть отдельные наши артисты, смело высказывают свою гражданскую позицию. Да плевать мне ровным счётом на их любую позицию! Не так уж трудно и догадаться, какая она чаще всего. Поэтому заявляю ещё раз, исключительно от своего имени, разумеется, что они в значении моральных и должностных авторитетов – никто! Пусть сами разбираются со своею позицией, если неймётся, втихомолку и с бодуна. Кушать подано – это не позиция. И лаять на закрытую дверь ресторана – тоже не позиция. Гражданская позиция может быть интересной и полезной только у тех, кто (по незабвенному Ленину) обогатил свою память знанием всех богатств, которые выработало человечество. А так: мне всегда нравился этот артист, и я осуждаю власть за нападки на него – это бабкины посиделки на скудном солнышке в подмосковной деревне. Где грязь не подсыхает, кстати, до середины июля. Ну и в заключение, как обычно, более-менее подходящая басня моя.

Волк и цирковые собачки

Пышногривый Пекинес

И кудрявая Болонка

С весёлым лаем забежали в лес.

И видят, на лужайке, чуть в сторонке,

Худой, облезлый, старый Волк лежит.

– Вы кто такие? –

Говорит.

– Мы из Москвы,

Собачки цирковые.

А вы?

– А я издалека пришёл к столице,

Чтобы полегче прокормиться.

Но дичи никакой тут нет,

Одни заборы и дороги.

– А вы идите к нам, у нас порядок строгий:

Попрыгал, поскакал – обед,

Покувыркался – ужин.

– Такой порядок, мне не нужен!

Я лучше сдохну прямо здесь,

Чем буду бегать по арене.

----------

Ну не мораль, так просто мнение:

Не вытравить из волка честь,

Как из того, кто за прокорм покорно служит

На задних лапах вскок, поджав передние.

2024 г.

* * *

Реплика

«Я была там и там, – задыхаясь от восторга, продекларировала сегодня утром по радио одна известная политологиня. – Подумаешь, Лондон и Париж. Да они ни в какое сравнение не идут с нашей Москвой, Санкт-Петербургом и другими крупными городами. У нас всё строится, всё делается». И всё! Дальше сам понимать должен, о чём это. А я вот не был ни в Лондоне, ни в Париже. Но логику сдал в институте на «отлично». И мне непонятно, почему у них ничего не «строится, не делается», а должно, как у нас, «всё строится, всё делаться»?! А, может, там строго-настрого запрещено что-то без ума и без контроля «всё строить, всё делать»?! А в Вене или в Будапеште, например, тоже надо «всё строить, всё делать»?! Потому, что народ бог весть откуда толпами прибывает или комфорта с красотой маловато?! А то, как мы «всё строим и всё делаем», видно на судьбе того же Сочи. Был красивым курортным городом, а стал уродливым нагромождением высоток. И всё ради частного интереса, без ума и контроля. Как же, оказывается, хорошо у нас – «всё строится, всё делается», а в магазинах картошка мелкая и гнилая! «Всё строится, всё делается», а матерщина уже практически заменила повседневную русскую речь! «Всё строится, всё делается», а люди со страхом ожидают очередные платёжки за коммунальные услуги. То есть я о том, что Россия – не только большие города и далеко не везде «всё строится, всё делается». И о том, что возведение нормального общественного строя гораздо важнее безудержного возведения многоэтажных бетонных коробок и прочих безликих объектов. «Всё строится, всё делается» – это что вообще?! И при чём здесь Лондон с Парижем?!

* * *

Памфлет и Притча

(басня)

Случается –

Отправились в дорогу разом

Памфлет и Притча.

Памфлет орёт,

Клеймит, ругается,

Пугает всех сарказмом,

Издевается,

Упрёками наотмашь бьёт.

А Притча рядышком идёт

Задумчиво, прилично,

Поклоны раздаёт,

Подсказывает, учит, улыбается.

Год вместе шли, устал Памфлет,

Ни сил, ни голоса уж нет.

И говорит он, издыхая:

– Похоже, дальше мне никак.

– Ну что ж! –

Сказала Притча тут в ответ. –

Большую жизнь не проживёшь,

Всё время злясь, ворча и хая.

А у меня судьба иная –

На века.

* * *

Калина-малина

Помню, ровно пятьдесят лет назад вышел я из кинотеатра после просмотра «Калины красной» очень сердитый. Думаю, что ж ты, Василий Макарович, родственник мой дальний, некровный, правда, наворотил! Да разве ж мог рецидивист, стреляный воробей, не знать, что кто-то из корешей может убить его? Должен был знать и спрятаться. Знал, конечно. Но не спрятался. А почему? Да потому, что не за что было убивать его. Перед блатными, каким он и сам был наверняка, судя по биографии, он ни в чём не провинился. Захотел мужик землю пахать – пусть пашет. За это блатные не убивают и даже щелбан не ставят. Захотел мужик с заочницей жить – пусть живёт. И Губошлёп непонятно кто. Оказывается, член или даже главарь какой-то «воровской малины». А кто это по статусу, палач, что ли? Да его самого «воры в законе», а правильнее просто воры, на куски порвут, если он блатного без одобрения сходки замочит. Пусть он хоть сто раз мужиком будет. Воры беспредела на дух не переносят и карают за него сурово. Лажа всё это, Василий Макарович, малина. Или вот – Егор пристаёт к женщине, следователю прокуратуры, изгаляется, скалится, провоцирует. А с чего бы это? Она ему ничего не сделала и даже разговаривать с ним не захотела. Он что, этим самым решил вдруг выместить на ней свою обиду за несвободную жизнь? Он дурак, что ли! Если да, то на кой бес он нам, зрителям, сдался в качестве главного героя? Или вот ещё – в конце фильма брат Любы таранит «Волгу» с бандитами. Он что, тоже дебил? Пока этот взрослый дядька гнался за «Волгой», он сто раз мог раскинуть мозгами, что бывший уголовник Егор сестре его вообще никто, а ему тем более. Кто в него стрелял и за что, неизвестно. Так стоит ли садиться в тюрьму за такое немотивированное мщение. Причём садиться надолго – люди могут погибнуть, порча государственного имущества и т.д. Никакого аффекта тут нет и быть не могло. Один раз в бане вместе помылись, коньячку выпили – этого реально мало по жизни для необузданного эмоционального всплеска и совершения тяжкого преступления. А героиня главная – какого чёрта она аж с начальником колонии связывалась, чтобы узнать про заключённого Прокудина, делать ей больше нечего, или на Земле мужиков других не осталось! Короче, тогда ещё, давным-давно, назвал я этот фильм для себя «Калиной-малиной». Уверен, что, если бы в том году показ «Калины красной» не совпал с трагической смертью Шукшина, интерес к ней не был бы столь широким. Зачем же я сейчас об этом? А в назидание тем авторам, кто склонен увлекаться художественным вымыслом. Я знаю, о чём говорю. Ибо тогда ещё работал в кинопрокате, статьи про кино и артистов писал. И про людей типа Прокудина многое знаю. Спору нет, Шукшин выдающийся режиссёр, но в последнем своём фильме, на мой взгляд, с таким вот вымыслом он слегка переборщил. Поскольку сама фабула явно сужала его рамки. Особенно это заметно, если сравнивать «Калину красную» с другим замечательным фильмом Шукшина «Ваш сын и брат».

* * *

Вертлявый писатель

(басня)

Решив писателем вдруг стать,

Лохматый дед достал тетрадь

И сел за стол на кухне.

«Колени-то чего опухли?»

Погладил, помассировал, потёр.

Встал, форточку открыл.

Сел, взял авторучку,

Изобразил большую закорючку.

Встал, закурил.

«А что ж вначале написать,

Роман или рассказ?

Схожу-ка лучше я на двор,

Подумаю и причешусь как раз».

Вернулся, сел.

«А где-то у меня была халва?»

Встал, отыскал, поел.

И снова сел.

«Творить на сквозняке негоже!»

Встал, форточку закрыл,

Тулуп надел.

«А то чего-то мёрзну».

---------

Мораль сей басни такова:

Рождённый ёрзать,

Писать не может.

* * *

Змей-искуситель

Сегодня утром сказали по радио: «За каждым мужчиной стоит женщина». А американцы якобы у себя там добавили: «А за этой женщиной стоит его жена». А я у себя тут дома взял и добавил вслух: «А за его женой стоит её мужчина, а за этим мужчиной стоит его женщина, а за этой женщиной стоит его жена, а за его женой стоит её мужчина и так далее до бесконечности». А перед сном жена, выпив бокал яблочного сока «Сады Придонья» за 109 рублей, сказала мне вдруг: «Ты не прав, в самом конце за всеми стоит Змей-искуситель».

* * *

Правда и Ложь

(басня)

Начало осени, и посему

Две вечные соседки по селу

Засобирались за грибами.

– Корзинку не забудь, –

Сказала Правда.

– Уж не забуду как-нибудь,

Возьму побольше, –

Ответила ей Ложь. –

Шли к лесу полчаса, не дольше,

Балакая о том о сём.

И вдруг табличка со словами:

«Съедобные – направо.

Несъедобные – налево».

– Не может быть! – вскричала Ложь. –

Меня не проведёшь.

И подалась налево.

– Господи, да как же ты живёшь! –

Вскричала Правда ей вослед. –

Сама всем врёшь

И никому не веришь – это ж бред.

И подалась направо.

А потом.

Съев дома бледную поганку,

Строчок, сморчок и мухомор,

Ложь бегала всю ночь на двор…

_______

Я выдумал грибы тут, как приманку.

Но Правда ест их до сих пор.

* * *

Ау-у, правдолюбы!

В 2019 году я написал статью «Путин и мы». Написал так, как думал тогда, со стишками и с басней. Прочитали эту статью многие. Некоторые высказались о ней положительно. Но так называемых «правдолюбов» оказалось гораздо больше. И они тогда вынесли мне суровый приговор – льстец я, оказывается, подхалим, противник свободы и демократии. При этом маловероятно, что кто-то из них смог бы внятно объяснить, а что собой представляют свобода и демократия.

Дух свободы нас тревожит,

Но закон, увы, таков:

Быть её никак не может

В царстве лжи и дураков.

Поэтому какой только пакости я не начитался шесть лет назад за то только, что похвалил нашего Президента. Изощрялись «правдолюбы» тогда в отзывах и комментариях смело, открыто, воинственно. В выражениях не стеснялись, вплоть до мата. Как будто трудно было сообразить, что если человек чего-то или кого-то хвалит, то это его позиция. А не потому, что он не видит недостатки этого самого чего-то или кого-то. Выражали бы отдельно свою позицию. Так нет, куда проще было очернить, уличить, заклеймить Президента, а автора статьи вообще презреть, обозвать и уничтожить.

Всю Россию обглодал Ненасытный Бог наживы. Если б знал, что все так лживы, Я б за правду не страдал.

Нынче уже и аж 2025 год! Многое изменилось. И я решил вдруг проверить своё мнение о Путине на соответствие той давней статье о нём. И вот ведь оказия, таким же оно и осталось! Но я понимаю, что люди разные и мнения могут быть разными или становиться другими. Вот я и разместил несколько дней назад эту самую статью на старых сайтах под заголовком «И снова «И снова о Путине», ровным счётом ничего в ней не поменяв. Предисловие только коротенькое добавил. Не скрою, просто любопытно стало, а как нынче читатели отнесутся к моей прежней статье о Путине? Кроме того, я посчитал, что ещё раз, но уже в новых условиях, высказаться о действующем Президенте в одобрительном тоне лишним не будет.

Судьба текущего момента В двух строчках видится всего: Чем больше прав у президента, Тем больше пользы от него.

То есть вот он я – с прежними своими «антидемократическими» и «подхалимскими» суждениями и с тем же начальным стишком. А вы, свободные и агрессивные «правдолюбы», где, Ау-у! Куда вы все запропастились, повымерли, что ли? Допускаю, что статья моя неинтересна и охоты реагировать на неё не вызывает. Но правды ведь про нас и в том числе про Путина меньше не стало. Зайцы вы трусливые, вот что я вам скажу! Тогда, значит, можно было не соглашаться с похвалой Президента и публично хаять его, а сейчас, значит, нельзя уже, опасно, как бы чего не вышло.

Мы – поколение хающих,

И чуда ждущих.

Поэтому выживающих,

А не живущих.

Ничему вас ни учителя, ни книги, ни жизнь не научила. Объективно диктуемые исторические сравнения и правила середины вам недоступны. Вся ваша правда – никакая не истина, а нудное выражение хронического недовольства. Ладно бы собой, а то всем на свете: страной, погодой, женой, мужем, врачами, стихами, соседями и, наконец, властью. Слаб человек, и кривда легко его в плен берёт. Чтобы за правду бороться, надо знать её, великий ум иметь и дух могучий в придачу.

* * *

Песня о Дуревестнике

(контрплагиат)

Над дворами-городами ветер тучи собирает.

А меж тучами и нами грозно реет Дуревестник,

Змею с крыльями подобный.

То крылом домов касаясь, то стрелой взмывая к тучам,

Он рычит, и тучи слышат

Злую радость в гневном рыке.

В этом рыке жажду дури,

Силу злобы, пламя гнева и уверенность в победе

Слышат тучи в этом рыке.

Стонут голуби от страха,

Разметались в полумраке и под крышами готовы

Спрятать ужас свой пред дурью.

И вороны тоже стонут,

Им, воронам, недоступен смелый гомон против дури.

Гром ударов их пугает.

Пёс дворовый робко прячет тело хилое в подвале.

Только чёрный Дуревестник грозно реет над домами

И землёй, седой от пепла.

Всё мрачней и ниже тучи опускаются над нами,

И людская боль стремиться

К высоте навстречу грому.

Ветер воет, гром грохочет.

Вот охватывает ветер нашу боль объятьем крепким

И с размаху в страшной злобе хлёстко бьёт её о камни.

Дуревестник с рыком реет,

Змею лютому подобный, как стрела пронзает тучи,

Лик добра крылом срывает.

Вот он носится, как демон,

Смертоносный демон дури, он вражду и войны видит.

Он уверен, что закроют тучи солнце.

Синим пламенем пылают стаи туч над бездной ада.

Точно огненные нити вьются стрелы молний в небе,

Ни на миг не исчезая.

– Дурь! Скоро грянет дурь лихая!

Это чёрный Дуревестник дико реет между молний

Над просторами земными.

То рычит пророк разрухи:

– Пусть сильнее грянет дурь!

2024 г.

* * *

Клопы

(басня)

В Москве,

В квартире у Ивана,

Вдруг тьма клопов образовалась.

И обратился он тогда к Сове,

Которая премудрою считалась

И никогда не засыпала рано:

– Скажи,

Как вывести мне этих кровососов?

– Да нет вопросов! –

Ответила Сова. –

Сначала ты их строишь по ранжиру,

Затем командуешь «Ать-два,

Вон из квартиры!»

Не вздумай только рассмеяться.

Ивану некуда деваться,

Поэтому он так и поступил.

Входную дверь открыл,

Распорядился строго,

Клопы и подались цепочкой за порог.

А вот последний маленький не смог

Переползти – упал с порога.

Ивану б подождать немного,

А он расхохотался, как дебил.

Клопишка тот и завопил:

– Ребята,

Возвращаемся, хозяин пошутил!

----------

Мораль достойна тут плаката:

Сперва победы ты добейся,

Потом хоть до упаду смейся.

* * *

Леший

Октябрь. Пять часов вечера. Выбегаю из дома в направлении Салтыковского лесопарка. Минут через двадцать бегу по узкой тропинке мимо Лешего. Так я называю странное сухое дерево: мрачный, почти чёрный ствол; на высоте человеческого роста вместо продолжения ствола некое шарообразное образование с коротким сучком в форме носа и двумя пупырями, напоминающими глаза; по краям на уровне плеч два мощных ответвления, похожие на руки орангутана, вскинутые вверх; ни единого листочка, ни свежих отростков, что только и отличает его от образа сказочного мохнатого существа. Лешие, естественно, бывают разные: то гиганты, то карлики, то ветер его сопровождает, то тени от него нет, то сам он может стать невидимым, то силы невероятной, то по-человечески разговаривает. Мой Леший был одиноким, других подобных я не встречал в округе. Стоял он чуть в стороне от тропинки посреди раскидистых дубов и высоченных елей, никого не трогал и не пугал. Наверняка, как и положено, чувствовал он себя настоящим хозяином этого леса, охранял его и покровительствовал оставшимся в нём животным. Раньше, до семидесяти пяти, я просто подходил к своему Лешему, присаживался рядом на выступающий из земли стальной крепости корень, доставал фляжку с водкой, и мы с ним выпивали по пятьдесят граммов. Или по бутылке пива иногда. Я говорил, он слушал. Через пять лет я понял, наконец, что со всякой выпивкой пора заканчивать и начинать снова бегать. Однако всё равно, пробегая мимо него, я обязательно останавливался на мгновение, подходил к нему, шлёпал его по бицепсу и произносил «Привет, старина!». Возвращался я домой через час, примерно, но уже по другой дороге.

И вот бегу я вчера, как обычно, мимо Лешего, а темнеет уже, неуютно как-то становится, тревожно. И впервые не остановился, а прямиком дальше. И вдруг слышу:

– А поздороваться? – это Леший остановил меня громким упрёком. А ещё говорят, в Москве лес неживой.

– Извини! – закричал я в ответ. – Тороплюсь шибко, в шесть часов индийский фильм показывать будут, а я страсть как люблю их.

Крикнул и тут же грохнулся на землю, повредив при падении правую руку, хорошо, что не носом в жёлтые листья, оглядываться не надо было. Коряги эти противные, похоже, специально подстерегают повсюду, так и норовят подножку подставить, ни на секунду отвлечься нельзя.

– Вставай, давай! – командует Леший. – Грунт холодный уже, простынешь ещё. Посиди тут со мной, отдышись маленько.

Встал я, подошёл к нему, правая рука болит, левой погладил его по макушке и сказал:

– Привет, старина! А раньше-то почему молчал?

– Повода не было, – говорит.

Хотел я ещё спросить его, почему он сухой и лысый, да только как заколет у меня в груди слева, сковало всего сразу, дыхание спёрло. Осторожненько так присел я на корень, чувствую пот на лбу градом, сердце будто на ниточке болтается. Шелохнуться не могу, глаза закрыл и вижу: облака белые и пушистые, сквозь них солнышко ясное светит, ангелочки с цветочками. Дивное, волшебное состояние. Но чувствую вдруг, подпихнул меня кто-то в спину слегка.

– Очнись, мужик! – услышал я голос Лешего. – А то помрёшь ещё прямо здесь. Как я тебя хоронить буду, я же с места сойти не могу. Тут вот намедни старичок один со старушкой вон под тем пнём собачку похоронили. Так у них лопатка была. Ну вот зачем ты бежишь, спрашивается? Тебе восемьдесят уже, а всё успокоиться не можешь. Хватит, прекращай немедленно!

– Но я же тихонько, – вымолвил я в оправдание.

– Какая разница! – возразил Леший. – Куда вы, люди, вообще несётесь?

Не стал я ничего объяснять ему. Встал, поблагодарил его за обратный путь с того света и поплёлся домой.

– Бог в помощь! – прозвучало во след.

Это вчера было. На индийский фильм я опоздал, и кто там в семье козни невестке строит, так и не узнал толком. А сегодня вечером я опять побегу. Никакие придуманные существа мне не указ. Мой Леший добрый, конечно, хороший. Но он на одном месте стоит. А я без движения и до ста лет не дотяну.

* * *