Читать онлайн
"Белая Поляна Книга первая"

«…да не оскудеет и ныне милосердие твое к нам, недостойным, мятущимся в многосуетнем мире сем и нигдеже обретающим утешения и сострадания в скорбех душевных и помощи в болезнех телесных: исцели болезни наша, избави от искушений и мучительства диавола, страстно воюющаго, помози донести житейский свой Крест, снести вся тяготы жития и не потеряти в нем образ Божий…».

(Из молитвы Матроне Московской о помощи)

Сентябрь с первых дней пришёл с дождями, нудными и бесконечно тоскливыми. Ведь каждый день почти одно и то же. Сперва крупные и тяжёлые капли, словно ядра забойные из осадных артиллерийских орудий, бухают, падая вниз, потом мелкие но частые тарабанят, обещая отыскать даже самую крохотную дырочку в старой и много раз латаной-перелатанной крыше. Настойчиво бьют в изъеденное ржавчиной железо, которое хоть и красят суриком почти каждый год местные мужики, нанимаемые за три литра мутного и очень похожего на коровье молоко, самогона. Большая такая бутыль с длинным узким горлышком и толстыми боками, и все почему-то её называют четвертью… Вот только нет от этого крашенья никакого толку. Поэтому и на чердаке, и в сенях, где периодически случаются особо обильные протечки, постоянно стоят вёдра и кастрюли, тазики и ковши.

Обычно за средней сырости ночь наливается двенадцатилитровое ведро. Это если в него одно слить со всех поставленных под прорехами ёмкостей. И это ещё хорошо. Но вот – прямо беда какая-то, в последнюю неделю хляби небесные разверзлись окончательно и словно наступили дни Великого потопа.

И вот уже обильно напитанные влагой тучи щедро выжимают всё своё содержимое на кем-то проклятый наш разнесчастный посёлок. И, как ни старайся, а уже тазиков, вёдер и ковшей не хватает. Расставленные «по дырам» они то и дело переливаются через край и выплёскивают лишнюю воду на струганные доски, потемневшие и даже начавшие слегка подгнивать от непросыхающей влаги.

Да и утро такое же – тоскливое. Только после полудня небо ненадолго проясняется, однако каждый раз преждевременная радость о возможном окончании «небесной пытки» оказывается скоротечной. Буквально через два с небольшим часа (земля под скользящими лучиками пусть и яркого, слепящего глаза, но уже совсем не жаркого осеннего солнца не успевает даже как следует подсохнуть) чёрные тучи-губки опять сгущаются, чтобы вновь заплакать.

И потому скользкая поносного цвета глина, нарытая экскаватором и неприступными «эверестами» сваленная и возле дома и по всей улице, теперь постоянно плывёт, не давая никакой возможности выйти погулять без риска свалиться с коварно-скользкой тропинки в канаву, почти до краёв заполнившуюся водой.

И уже который день для бабушки Ежелины вся эта расхлябень стала наиглавнейшим предметом для возмущения:

- Ироды окаянные! Развели киселя пожиже… Да этого чухонца самого бы заставить поползать здесь в костюмчике своём… Теперь вот до морковкина заговенья грязные горы торчать будут…

Так, причитая и охая, она намеренно громыхает в чулане кухонной посудой, то ухват роняя на пол, то печную кочергу, вроде бы мирно стоящие у стены, но почему-то каждый, раз то и дело, попадающие под ногу в минуты нервного возбуждения.

А после, словно припоминая о своих больных ногах и тяжёлой походке, как будто с немалым удовольствием наступает на слегка шатающиеся и сильно скрипящие половицы, словно таким вот образом пытаясь выразить своё «ну очень негативное» отношение к горе-коммунальщикам, которые так неудачно затеяли прокладку водопровода как раз накануне распутицы.

Оно, вроде бы, и полезное дело они затеяли, и для простого люда очень нужное, да только вот обернулось всё как-то по-дурацки.

Прямо как по писаному.

Говорил же в своё время один весьма известный персонаж: «Хотели как лучше, а получилось как всегда!».

Вот и здесь «как всегда» получилось...

А всё почему?

Так из-за спешки неразумной и непроходимой глупости не в меру ретивых чиновников, решивших с какого-то перепугу прямо перед выборами в Государственную думу и поселкового главы подарок сделать местным избирателям.

Это чтобы «щедро одаренный» электорат, испытав чувство великой благодарности, дружными и стройными рядами пошёл голосовать. И не просто, побросав в прозрачную урну бумажки с абы каким непонятным результатом, а правильно и осознанно. То есть – за благодетеля и радетеля народных, интересов. То есть за Антона Викторовича Койдула.

Того самого то ли карела, то ли эстонца, то ли латыша, то ли вообще записного финна. И хотя по паспорту он был русский, но за русского его никто не считал. Поэтому на всякий случай про себя и называли – «чухонцем».

…Не любили его в поселке, считая прохвостом и лизоблюдом по отношению к выше стоящему начальству.

Ведь именно за лизоблюдство он и стал в своё время нашим немалым посёлком руководить, не имея на то никаких особенных талантов – ни в строительстве, ни в благоустройстве, ни в глобальных финансовых делах.

Более прославился умением говорить хвалебные тосты и жарить шашлыки на природе. А еще песни застольные перед начальством виртуозно исполнял, за что всегда получал хвалебные отзывы и полупьяные пожелания дальнейших успехов в управлении посёлком, который меж тем с каждым новым днём всё более хирел. Потому как песнями и вкусными шашлыками ухожен не будешь.

Вот и теперь с благоустройством казус вышел.

Сначала труб долго не было. Ждали, взирая на раскопки. Потом трактор-бульдозер сломался. А как сделали – тракторист запил. Да так, что однажды в утреннюю пору, терзаемый страданьями похмелья, снял да и продал на сторону какую-то супер-важную деталь, замену которой потом три дня найти не могли. Даже в соседний район за сорок километров мотались, чтобы на замену получить.

Потом дожди начались и, пока суд да дело, уже и выборы подошли.

И по их итогам нынешний глава чудесным образом всё-таки удержался в своем кресле. Пусть даже, что понятно, никто из жителей «размокшей» улицы, за него не голосовал. Более того, никто даже не подумал пойти на избирательный участок. Какое счастье брести по скользким глинистым ухабам?!

И что? Всё равно Койдула выбрали. Видимо нашлись другие «задобренные»…

Ну а после того «разнесчастный водопровод», с точки зрения местных властей, как-то сразу перестал быть актуальным. По крайней мере, уже на ближайшем депутатском заседании поссовета его первоочередность поставили под сомнение.

К тому же почти сразу после выборного дня затяжные «мелкие» дожди сменились проливными и ставший было на ход трактор-бульдозер тут же начали вязнуть в жидкой глине.

Подогнали было гастарбайтеров с лопатами, но и они, быстро разобравшись сколько им обещано, и что все-таки заплатят «в реале», незамедлительно исчезли в неизвестном направлении. То ли отправились на более хлебное лопатокопание, то ли вернулись в свой родной Таджикистан…

Но самое интересное, водопроводные трубы, которые привезли на КамАЗе, так и не разгрузили. Завяз КамАЗ в грязи по самые рессоры, не добравшись до места раскопок две сотни метров.

Понятно без крана, который эти трубы должен сгрузить, никак не обойтись. Но кран сейчас даже близко не подъедет. Также увязнет по самое не могу. И по всему выходит – нужно заморозков ждать…

Меж тем слухи поползли среди народа:

«Все уже давно по-другому решено! Трубы, конечно, разгрузят и даже застрявший КамАЗ вытащат. Да только опосля загрузят обратно и увезут на Подгорную площадь, где местный «миллионер» Жоржик Суманян торговый центр строит. Он, мол, за эти трубы уже заплатил кому следует, а с прочими договорился. Ну а здешние ямы-холмы по первому морозцу бульдозером сравняют. Естественно – без труб».

Да и кому они теперь нужны? Трубы эти...

Жили сорок лет без водопровода, и ещё поживем. До следующих выборов…

А пока – терпи народ. Скачи с кочки на кочку. Или дома сиди…

Вот Алеша и сидит, с грустью глядя в забрызганное желто-коричневой грязью окно, мечтает лишь о том, что «скоро приедут родители и увезут, наконец, его в город, большой и красивый, в котором он жил раньше, и откуда почему-то пришлось уехать».

Скучно ему…

И не только из-за дождей…

Друзей, с кем можно поиграть, нет. Ни на этой улице, ни на соседней. Кому-то еще и трёх лет не исполнилось, а кому-то – они не в счет – уже за четырнадцать … Вот если бы в школу пошел, то, наверное, нашлись бы друзья. Но ведь это только на будущий год. Нет в поселковой школе класса шестилеткам, а к семилеткам Алёшу, пусть он даже и читать, и даже немного писать умеет, и очень учиться хочет, категорически не берут.

«Вы на мальчика-то посмотрите. Он же у Вас ну совсем крохотный! – заявила завуч Галина Петровна, лишь мельком взглянув на приведенного кандидата в ученики, – Сами посудите, куда я его определю? Его же одноклассники заклюют! Вы что, не знаете – какие нынче дети?».

И трудно не признать её правоту…

- А хочешь, я тебе сказку расскажу? – сжалившись над окончательно упавшим духом внуком, спросила бабушка.

- Про Кощея, - тут же встрепенулся Алёша.

- Так я ж тебе вчера про него рассказывала…

- И сегодня расскажи.

- Ну хорошо, тогда слушай…

«В стародавние времена то было. Жил в небольшой деревеньке, что средь лесов да болот затерялась, мальчик Радмир. Родители его умерли, а жил он у дяди своего по отцу с тремя братьями двоюродными да сестрой, которые его и за брата-то не почитали вовсе, и всё время обидеть чем норовили... Да и дядя Гостомысл не больно-то привечал, куском хлеба попрекал постоянно и бил нещадно за любую провинность, пусть даже если Радмир не был ни в чём виноват. И до того однажды дело дошло, что решил мальчик вовсе уйти из дома куда глаза глядят. Хоть зверям на съедение, хоть врагам в услужение.

А врагов всяких в то время вокруг немало промышляло. Правда, на деревни нападать не решались, ведь это нужно против мужиков впрямую идти, могут и отбиться. Но вот скот угоняли, а то и мальцов вроде Радмира ловили. Бывало, уйдет кто за грибами – и не вернется. Это, считай, разбойники или ведуны поймали да в услужение себе определили.

Но того Радмир не боялся. Тяжелой работы он и у Гостомысла испытал сполна, зато куском попрекать не будут, да и задиры братьев позади останутся. И будет он хотя бы среди изгоев равный, а не изгоем среди всех.

Поэтому в один из дней собрал мальчик сухарей, да воды колодезной налил в бутыль, да в путь-дорогу неизвестную отправился.

Пошёл по тропинке куда глаза глядят, ягоды по пути собирал, из самодельного лука птицу бил, да поджаривал её на костре, высекая огонь из огнива. И неизвестно – сколько бы бродил по лесам-болотам, но повстречались ему разбойники.

«Выворачивай карманы. Отдавай злато-серебро!», - закричали они.

Бросил Радмир почти пустую котомку на землю, в которой, кроме ягод да грибов, собранных поутру, ничего не было:

«Нет у меня богатства! И взять с меня нечего!».

Но не отстали разбойники. Окружили мальчика:

«Кто такой?... Откуда идешь?... Куда?...».

«Иду без цели. Потому как некуда мне идти… Сирота я и никому не нужен…Если отпустите – дальше пойду. Убьете – никто по мне не заплачет», - ответил Радмир.

И хотя все по честному сказал, не поверил ему главный разбойник:

«А может ты – шпион? Высматриваешь по приказу воеводы, да нас ищешь, чтобы дружинникам сдать? Не отпустим тебя, но и убивать не станем – вдруг правду сказал… Посиди-ка пока на привязи, а там посмотрим – что с тобой делать…».

Привязали мальчишку веревкой к сосне и пошли свои разбойничьи дела обсуждать… Горячей похлебкой, правда, накормили – и на том спасибо.

А утром свист да грохот. И две стрелы пролетели рядом. Одна умчалась куда-то в чащу, а другая в соседнее дерево плотно ушла.

Вот тут и охватил Радмира настоящий страх – «кто стреляет»? А еще заметил мелькнувший злой взгляд главного разбойника: «Не иначе ты, малец, навел!». Того гляди сейчас мстить кинется…

Но не успел. Возможности на это, видимо, уже не осталось – от летящих стрел и разящих мечей закованных в кольчуги воинов отбиваться нужно. А кто такие напали – дружинники или душегубы похлеще встреченных разбойников – лишь гадать оставалось.

А как всё свершилось, и разбойничий стан был разгромлен окончательно, подошел к Радмиру высокий и худой воин, стройный и сильный, но с лицом глубокого старца, и, сняв шлем, грозно спросил:

«А ты кто такой, отрок? Что делаешь посреди леса?».

«Р-р-р-радмир…», - выговорил мальчик с трудом. Вдруг такая оторопь его взяла и страх накатил.

«Откуда такой?».

«Из д-д-д-деревни… С-с-с-сирота я…».

«А сюда каким ветром занесло?».

«П-п-п-по л-л-л-лесу ш-ш-ш-шел…».

«И пришел…», - понимающе кивнул воин, видимо решив, что узнал достаточно.

После этого повернулся к своим и скомандовал:

«Убитых в болото! А этого… - кивнул на Радмира, - с собой заберём».

Сказка была длинная и Алеша никогда не мог дослушать её до конца… Вот и сейчас хмурая погода и стук дождика в окно и по крыше сморили его в сон.

А где-то около обеда, когда на улице дождь – как-то даже неожиданно то – затих, а сквозь темно-кисельные тучи весело проглянули солнечные лучи, но не настолько жаркие, чтобы хоть сколько-то подсушить донельзя размякшую глину – это чтобы Алёше можно было позволить выйти на прогулку – к бабушке пришла гостья. Соседка тетя Аля, через дом живущая. Она частенько заглядывала «на огонек» – чайку попить, а ещё поделиться свежими новостями.

Подружки-старушки «закрывались» в чулане, который одновременно был кухней, поддернув подшитую на леске тряпичную занавеску, и тут же начинали на все лады долго рассуждать о своем, о бабушкином…

Говорили о погоде и о внуках, о непролазной глине и других поселковых безобразиях, о стреляющих болях в коленке и прочем «разном», что шестилетнему Алеше было совсем не интересно.

Тетя Аля всегда приходила с гостинцами для Алеши. То леденец сахарный принесёт, то плюшку, самой испеченную, то маленькую игрушку – машинку со спичечный коробок или пластиковую черепашку Ниндзя, давным-давно извлечённую из шоколадного яйца, от внука оставшуюся.

Уже давно вырос внучок, а вот до правнуков, как тетя Аля частенько вздыхала: «Видимо дожить не судьба. Болезни вконец замучили. Да и внучок что-то на девок не смотрит вовсе».

- Дак ему ещё и семнадцати-то нет, молодой он еще, - попробовала успокоить тетю Алю бабушка.

- Какое там – семнадцать! В прошлом месяце уже восемнадцать минуло. Со дня на день повестку в армию ждёт… А с девками так и не погулял как следует. И ждать его никто не будет.

- Так, может, оно и к лучшему, что никто не будет? - тут же вставила слово бабушка Ежелина, умеющая в любой ситуации находить что-то хорошее. – Нынче, ведь, знаешь, не больно-то солдат дожидаются. Раз – и замуж. А он там – служи себе.

- Может и к лучшему. Да не о том разговор… Не смелый он какой-то. Шарахается от всех. Только и делает, что за ящиком своим сидит… Чего-то там высматривает да по кнопкам стучит. Скоро совсем глаза спортит.

- Да ты не волнуйся. В армию сходит, глядишь – образумится. Твой-то Анатолий, помнишь, наверное, по молодости тоже был охламон из охламонов. Полпосёлка балбесом его величали. А как с армейской службы пришёл с сержантскими нашивками, так сразу человеком сделался. И женился, и дети пошли, и на работе чуть не первый. Да что я тебе рассказываю. Ты, чай, лучше меня все знаешь.

- Дай Бог… Дай Бог…

На сей раз, после обычных слов приветствия: «Ну, здравствуй, герой!», тетя Аля вручила Алёше набор цветных карандашей в картонной коробочке: «Рисуй! Понравится, глядишь - художником станешь! Вспомнишь тогда Алевтину Николаевну…».

«Спасибо», - ответил Алеша и тут же раскрыл коробочку – посмотреть подарок.

Так его бабушка учила: «Дарят чего – благодари и обязательно посмотри, что подарили… Покажи что рад, вежливость прояви. А уж потом – хоть на полку закинь подальше, хоть выкинь в помойку, если не нужно… дело твое».

Вот и сейчас «умный и вежливый» Алеша взял тонкую клетчатую тетрадку и тут же, усевшись за единственный в комнате стол, принялся рисовать подаренными карандашами даже ему совершенно непонятные линии.

Лишь бы что-то нарисовать. Уважить.

Рисовать он не умел, да и не хотел вовсе, а уж тем более художником становиться не собирался. Но на пару минут можно и показать свою «благодарность». Тем более гостья не стала особо долго засматриваться на мальца и со словами «ну ладненько» вместе с бабушкой удалилась в чулан, служивший одновременно и кладовкой, и кухней, и столовой, и местом, где можно обсудить последние новости.

- Ну что, Станиславовна, слышала я – письмо от Коленьки своего получила… Ну что он там пишет? – довольно громко спросила тетя Аля, на что бабушка Ежелина тут же на нее шикнула:

- Потише говори. А то услышит Лешка – вопросы начнёт задавать. Что скажу? – громким шепотом перебила ее бабушка.

- Ой, прости меня, старую. Глухая стала – потому и кричу сама себе, - гораздо тише начала оправдываться гостья. – Ну как он там? Тяжко поди.

- Конечно, тяжко. В холоде да голоде. Да и кто вокруг – сама понимаешь. Воры да убийцы.

- Да-а-а! Наделала делов Нюрка… Змея подколодная… Сейчас, наверное, то и дело в своём гробу переворачивается. И нет ей на том свете покоя. Оно хотя и нехорошо, не по божески мертвых дурным словом вспоминать, но всё равно скажу – она и только она во всём виноватая. Не повела бы себя так – и сама бы жива осталась, и человек невинный по зонам бы не маялся. Никто ж ведь так и не поверил, что это Николай злодейство ему приписанное совершил. Хотя, может быть, и стоило бы. Но нет. Не поднялась бы его рука. Не верю я в такое.

- Что уж теперь об этом говорить, - ответила бабушка. – Сколько уже было говорено, а толку никакого. Прокурор с судьёй решили, что убил – значит убил. Мол, и факты есть неопровержимые. А значит, и переиначить уже ничего нельзя.

…Алёше, чтобы не скучал, обычно включали телевизор, но из всех каналов смотреть было можно разве что мультики по кабельному, да и те каждый день «крутились» одни и те же. Так что занимательные истории про Тома и Джерри уже были выучены наизусть и честно говоря – надоели. Поэтому, выключив телевизор, раскрывал книгу, пытаясь читать.

Сегодня телевизор не включили, и Алеша отчетливо услышал всё, о чем говорили бабушка с гостьей. Особенно, конечно, в их разговор не вникал, да и не очень-то понимал – о чём это они. Но доносящиеся фразы про какую-то «Нюрку-злодейку» и обманутого ею Николая почему-то неприятно «стучали» в голову.

Николай… Ведь так зовут папу… И этот Николай сейчас живет там, где очень холодно, где плохо кормят и вокруг много всяких нехороших людей.

А кто такая Нюрка? Никого с этим именем Алеша не знал… И какое отношение имеет эта Нюрка к его папе?

Нет, наверное, все-таки это не про папу, а про какого-то другого Николая, который с какой-то плохой Нюркой зачем-то связался и теперь из-за нее попал в очень нехорошую историю. А папа-Николай с мамой Аней скоро приедут и заберут его, Алешу.

Папа привезет много подарков и всяких вкусностей. И они все вместе сядут за большой стол, который обычно стоит совсем маленький, но если его разобрать, раздвинув по деревянный рейкам две полированные и покрытые лаком половинки со штырями, то он займет всю комнату…

Они раздвинут этот стол и заставят его всяческими вкусностями – яркими фруктами и фигуристым печеньем, шоколадными конфетами и мороженым в рожках и вафельных стаканчиках...

А потом все вместе – и Алеша, и мама с папой, и бабушка, и тетя Аля, и много-много других гостей будут пить чай, рассказывать смешные и увлекательные истории и, конечно, весело смеяться…

И все будет хорошо… И все будут счастливы…