ИНТЕРФЕРЕНЦИЯ СВЕТА

Николай Ерёмин

Марина Саввиных

ИНТЕРФЕРЕНЦИЯ СВЕТА

КрасноярсК

2018

И 73 Н.Н. Еремин, М.О. Саввиных. Интерференция света. Сборник стихов, Красноярск, «ЛИТЕРА-принт», 2018, - 100 с.

© Н.Н. Еремин, 2018

© М.О. Саввиных, 2018

Николай Ерёмин

БЕЛЫЙ СВЕТ

***

Кажется, я знаю его целую вечность! Во всяком случае, моя сознательная жизнь точно началась при непосредственном участии Николая Ерёмина. Литературным крещением я обязана именно ему. Как давно это было!

Мы посвятили друг другу множество стихов mdash; и открыто, и тайно. И даже если нет над особенно взволновавшими меня строчками прямого посвящения mdash; по ведомым только нам с Николаем Николаевичем приметам я угадываю, кто их адресат. Уверена: то же самое чувствует и он, когда перечитывает мои стихи, обращённые к нему. Никогда и ни с кем за всю мою mdash; тоже большую уже и совсем непростую mdash; жизнь у меня не было такой святой, возвышенной и чистой дружбы. Творческой. Тревожной. Трудной.

Был момент, когда мы жестоко повздорили. И несколько лет даже не разговаривали друг с другом, избегали встреч. Причём mdash; видит Бог! mdash; я так и не поняла вполне, что было тому причиной. Просто что-то тёмное и тяжёлое резко и непроницаемо встало между нами. Это было время мутных перемен mdash; в самом Ерёмине, вокруг него, в стране и в городе, да, наверное, и во мне. И вот мы так же нечувствительно mdash; вдруг mdash; снова оказались рядом. Совсем не похожие на тех, какими были раньше. Ставшие, может быть, мудрее и проще, но, возможно, и потеряв что-то очень важное, что держало нас обоих на высоте той метафизики, которая всегда влекла меня к его негромкой, но невероятно плотной, музыкальной, жизнеутверждающей лирике.

Для меня Николай Ерёмин был и остаётся поэтом-философом, продолжающим в русской поэзии линию Афанасия Фета. Только чёрствую, лишённую внутреннего слуха душу не тронут такие строки:

Вдоль берега потрескался гранит,

Река суровой стала, молчаливой.

Который год судьба меня хранит

Для нашей встречи, тайной и счастливой.

Какая мука сладкая mdash; любить,

Надеяться и знать, что не напрасно

В нас это чувство продолжает жить,

Ни времени, ни смерти не подвластно.

Как просто и точно! Какая безупречная форма! Ничего лишнего. Никаких изысков и спецэффектов. Каждое слово достигает цели, и стихотворение запоминается с первого чтения, намертво врастает в сердце. Это ли не признак подлинности поэтического вещества? Не свойство драгоценной вещи, сработанной рукою мастера?

Все цветы, все деревья в осеннем лесу

Осыпаются mdash; только задень.

Я берёзовых листьев домой принесу,

Чтоб хоть так сохранить этот день.

lt;...gt;

Станут листья закладками в книгах моих,

В самых нужных и важных местах,

Чтоб шуршащий рисунок берёз золотых

Никогда не рассыпался в прах.

Если рассматривать созданное любым художником, так сказать, «с точки зрения вечности» mdash; что же осталось в живой человеческой памяти даже от наших великих? Николай Ерёмин как литератор невероятно плодовит. Сколько томов на текущий момент включило бы его полное собрание сочинений? Стихи, проза, пародии, посвящения, публицистика... Есть в этом потоке текста что-то мучительно-роковое. Но лучшие строки, излившиеся как бы сами собой mdash; птичьей песней mdash; из кроткой, ласковой, открытой и щедрой на любовь души его, достойны самой строгой русской поэтической антологии. Я это точно знаю! Поэтому и гляжу до сих пор на каждое новое сочинение Ерёмина mdash; в ожидании чуда. Моя надежда mdash; бывает! mdash; утоляется. И тогда меня охватывает такая радость и благодарность, что, кажется, десятки лет в одночасье слетают с плеч, и хочется побежать быстрее ветра, замахать руками и взлететь. Этому переживанию полёта Николай Ерёмин и научил меня когда-то. Давным-давно.

Марина Саввиных

***

Тайна творчества, жизни тайна -

Точно дым прошлогодней листвы.

Удивительное ожиданье

Перемен, колдовства, красоты.

Запах дыма, травы, снега талого ...

Воздух свеж, долог день, жизнь длинна.

Начинаются с тайного, с малого -

И весна, и судьба, и трава.

***

Я слышу стрекотание стрекоз,

Весеннее дыхание берёз.

Я слышу пульс земли и облаков

В сосудистой системе родников.

Мне видится рождение листвы,

Полёт гусей, цветение травы.

Я вижу новых женщин и детей,

Счастливых завершённостью своей.

Я гармоничной связью удивлён

Природных превращений и времён,

И чувствую способность всё понять,

Травой - исчезнуть

И взойти опять.

***

О, русский дух!

О, русская земля!

Ручьи звенят ... напьёшься - зубы ломит.

Нет крепче этой влаги, знаю я,

Глотни, она тоску твою прогонит.

Такой простор откроется в груди

Над будущими днями и ночами!..

Ещё глотни,

Душою припади -

И крылья встрепенутся за плечами.

***

Спешу, бросаю семена, готовлюсь к урожаю.

Детей веду в осенний сад и яблоки им рву.

И это длится много лет, а сколько, я не знаю.

А яблоки летят, стучат и падают в траву.

Спешим, бежим под снегопад, на речку за водою ...

Потом - в соседнее село, за книгой в магазин.

О, нам бы только на пути не встретиться с бедою,

А счастье - то, что я бегу, и то, что не один.

О, если б из моих следов произрастало семя!

Разросся бы весною сад везде, где я спешил.

О, если б голосом моим заговорило время -

Я стал бы ветром в том саду,

И очень долго жил ...

***

Все цветы, все деревья в осеннем лесу

Осыпаются - только задень.

Я берёзовых листьев домой принесу,

Чтоб хоть так сохранить этот день:

Дым костра, хруст травы, влажный запах грибов,

Голоса утомлённых детей,

Чувство радостное неразгаданных слов,

Синеву среди жёлтых ветвей.

Станут листья закладками в книгах моих

В самых нужных и важных местах,

Чтоб шуршащий рисунок берёз золотых

Никогда не рассыпался в прах.

***

Вдоль берега потрескался гранит.

Река спокойной стала, молчаливой.

Который год судьба меня хранит

Для нашей встречи, тайной и счастливой.

Какая мука сладкая - любить,

Надеяться и знать, что не напрасно

В нас это чувство продолжает жить,

Ни времени, ни смерти не подвластно.

***

Мальчик вынужден скрипку терпеть ...

Но просохнет весенняя слякоть.

Эта скрипка научится петь.

Этот мальчик - смеяться и плакать.

Я завидовать стану ему,

Всё внимательней слушать, всё чаще.

И однажды случайно пойму

Боль и жалобу скрипки звучащей.

Никуда никому не сбежать

От себя, от судьбы и от муки ...

И всю жизнь будут скрипку держать

Терпеливые хрупкие руки.

***

Всё, что случилось, расскажу,

Не стану прятать взгляд ...

Сквозь чёрный сад я прохожу,

Сквозь долгий зимний сад.

Я застываю на ходу,

Я сам себе не рад.

Всё крепче в сердце и в саду

Морозный тихий хлад.

Всё выше - славы и молвы -

Деревья юных лет,

Всё чаще чёрные стволы ...

Всё ближе белый свет.

***

Вздыхая, во сне отдыхает душа,

Нет, тело, вздыхая, во сне отдыхает ...

Душа же, как птица крылами шурша,

Свободу вдыхая, по небу порхает ...

Что видит душа, - тело видит во сне ...

Ах, им не хватает цветущего луга!

И одномоментно - во мне и вовне -

Ночные желанья находят друг друга ...

Я сплю, луговым ароматом дыша,

И вот - исчезает дневная усталость ...

И вот - возвращается в тело душа ...

Она налеталась, она надышалась.

***

Спаси меня от суеты!

Спаси, не дай пропасть,

Пока на сердце и мечты,

И сладостная страсть ...

Пока кружится голова, -

Откликнись, позови,

Ответь на все мои слова

Молчанием любви ...

***

И день, и ночь проходят мимо ...

Покуда за мою судьбу

Безумие и мудрость мира

Ведут извечную борьбу,

Не убежать от этой боли,

От этих дум, от этих мук ...

Я сам собою недоволен,

И недовольны все вокруг ...

И вторит недовольным пресса,

Что недовольство - тут и там -

Сокрытый двигатель прогресса,

И это нужно помнить нам ...

А я хочу, глотнув свободы,

Забыть - под солнцем и луной -

Судьбой отпущенные годы,

Бездарно прожитые мной.

***

Осенние дымят костры листвы ...

Бегут сквозь дым в осеннем полумраке

Навстречу мне бездомные, увы,

Голодные, холодные собаки ...

Как много их, бродячих, развелось!

(Здесь был посёлок, а теперь не стало)

В глазах собачьих - ненависть и злость,

В зубах - слюна враждебного оскала ...

Бегут сквозь дым, который им не мил,

Дичают, превращаясь в волчью стаю ...

О! я бы всех собак усыновил,

Да сам, как блудный сын, пути не знаю ...

Всё гуще дым ... живей горит листва ...

Бегут собаки ... люди прячут лица ...

И я спешу ... кружится голова ...

Скорей! Здесь может всякое случиться ...

***

Мы сюда пришли, себе не рады,

Выбиваясь из последних сил.

Нищий у кладбищенской ограды

Смирно подаянье попросил,

Поклонился и перекрестился ...

И ворвался в шорох похорон

Гвалт - летевших, может быть, со Стикса -

Отощавших ветреных ворон ...

И, послушна их земному гимну

С веток - ни жива и ни мертва -

Стала осыпаться на могилу

Жёлтая холодная листва.

***

Ни спички нет. Погашена свеча.

Стакан вина холодной ночью выпит.

Поэт сошёл с ума - и, бормоча,

При свете звёзд пошёл пешком в Египет ...

Увы, кому нужны его слова?

Он был и есть - один - на целом свете.

Всё горячей под солнцем голова,

Листки поэм разбрасывает ветер ...

Уходит он от счастья и беды,

Чтоб жизнь остановить на половине ...

И не стакан вина - стакан воды

Мерещатся ему в его пустыне.

***

Сквозь толпу средь уличного гула

Под прикрытьем неотложных дел

Ты прошла и даже не взглянула,

Но тебя я разглядеть успел.

И подумал: может, это е счастью,

Что среди находок и потерь, -

Раньше мы встречались слишком часто

И всё реже видимся теперь ...

Стала ты красивей и моложе

И ещё приметнее в толпе.

Бог с тобой! А мы уже, быть может,

Не сойдёмся на одной тропе ...

***

Меж нами - жизнь: сомнения и муки.

Ты на восход глядишь, я - на закат.

Друг друга отпускают наши руки,

И вот - никто ни в чём не виноват.

Заходит солнце, и луна восходит.

Бег времени, увы, необратим.

Но - в одиночестве и при народе -

Люблю тебя и знаю, что любим ...

И перед тьмой вселенскою рыдая,

Вновь повторяю на закате дня:

Забудь меня, забудь меня ... Родная!

Любимая! Не забывай меня!

***

И вот издатель,

Осознав грехи,

В свет выпустил

(Хотя и странно это)

Тридцатилетней давности

Стихи

Тогда ещё опального

Поэта ...

Стихам, я помню,

Не было цены:

Мы их из уст в уста

Передавали ...

Увы,

Кому они теперь нужны?

Иные имена теперь

В опале.

ОБИЖЕННЫЙ РОЯЛЬ

- Ты пойми мою печаль:

Здесь, где тишь да гладь,

Я - обиженный рояль.

Ты меня погладь.

Одинокий при луне,

Весь я - лунный блик.

Поиграй чуть-чуть на мне.

Я играть отвык!

Ах, какая в струнах дрожь ...

Трудно нам с тобой.

Я расстроен? Ну так что ж,

Ты меня настрой.

Милая, увы, людьми

Был я позабыт.

И - без дружбы, без любви -

Свой утратил вид.

Оживи - и ад, и рай,

Радость и беду!

Поиграй е, поиграй,

Я не подведу.

Воскреси - и явь, и сон,

Музыку храня ...

Ни в кого я не влюблён -

Полюби меня1

Ах, играй ... моя вина,

Что звучал не так.

Скоро скроется луна -

И наступит мрак.

***

Когда в подземном переходе

Услышишь, как грустит скрипач, -

Стань - и при всём честном народе

Среди столпившихся заплачь ...

Он здесь играет каждый вечер,

Голодной музою храним.

Зияет чернотой зловещей

Пустая шляпа перед ним.

... Когда же плачущих к ответу

Он призовёт из высших сфер,

Не подавай - швырни монету,

Не поскупись - подай пример.

***

Прощайте, милая, мне жаль,

Что мы в земных стихотвореньях

И неземных - какая даль! -

Томились в разных измереньях ...

А я хотел у вольных вод,

Чтобы на грани криминала

Звучал наш точный перевод

С восточного оригинала ...

Какая даль! какая боль!

Все фразы станут общим местом,

Случайностью или судьбой,

Но недоволен я подтекстом,

Поскольку сотню раз на дню

Звал вас к возвышенному слогу ...

И лишь себя во всём виню,

Уже предчувствуя дорогу ...

Прощайте, милая моя1

Мы вновь увидимся едва ли ...

Пусть плещут волны, не тая

Всё, что подстрочники скрывали ...

***

Листаю жизнь - страницу за страницей.,.

Читаю, -перечитываю, жду,

Вздыхаю: - Пусть еще чуть-чуть продлится!

Еще - на счастье или на беду...

То близкая, родная, то чужая,

Далекая - пусть длится век и миг,

Пока во мне, других не обижая,

Соседствуют и мальчик, и старик.

***

Опять отражается в лицах

Застигнутых горем людей

Поэзия сорванных листьев

И проза нежданных дождей...

Прощаюсь с привычным и милым...

О, раньше ли, позже - всех нас

Судьба разведет по могилам

В случайный неведомый час...

Кому там и сколько осталось?

Не вычислить, не угадать...

Какая на сердце усталость!

Какая вокруг благодать...

***

Себе не нахожу я места...

Как жаль, но ты опять права,

Что далеки от совершенства

Мои бессонные слова,

Что зря страдаю, полуночник,

Черкая чистые листы...

Что ни добром, ни злом помочь мне

Уже не в силах даже ты...

***

Он сказал: - Вы поймете едва ли

Эту женщину - память, мечту...

Потому что, увы, опоздали

Поглядеть на ее красоту... -

И добавил, с небес опуская

Неземной очарованный взгляд:

- Красота... Красота-то какая!..

Поглядели б лет двадцать назад...

***

Зачем смущал ваш юный разум?

Вы - в будущем, а я - в былом.

Вы милая... Я вам обязан

Вниманьем, словом и теплом.

Вы - безоглядно - всех добрее.

Светла улыбка глаз и губ...

Но счастье - это лотерея.

Я ж - осмотрителен и скуп.

Привык встречаться и прощаться,

Не ждать прощенья, не прощать,

Никем, ничем не обольщаться

И ничего не обещать.

Взгляну на вас - и, сожалея,

Смущенный, вновь гляжу на мир.

Вы - милая... Вы всех милее!..

Не зря я сам себе не мил.

***

Все меньше тайн, все больше откровений...

А мне порой так хочется опять

Упасть лицом, припасть к твоим коленям

И, обхватив руками, зарыдать...

Хочу, хочу я выплакать немало -

Все тайное, одной тебе, за то,

Что ты меня без слова понимала,

Когда меня не понимал никто...

Хочу, хочу избавиться от фальши

Бесслезных глаз, которыми глядел.

Хочу, но ты все дальше, ты все дальше

Среди забот, среди обычных дел.,.

И не вернуть тех радостных мгновений,

Тех чистых слез, ту боль, тот страх и стыд...

Все больше тайн... Все меньше откровений...

А сердце вдруг нет-нет да заболит...

***

Был Май, и песня девичья, и зной,

И к волоску - черемуховый волос...

Не ведаю, что стало бы со мной,

Когда бы я пошел на этот голос...

Когда бы я решился подпевать,

Не зная слов, мелодии не зная... .

Когда б не отрезвил отец... И мать,

Когда б не образумила, рыдая...

Я о любви небесной и земной

Жалею... Снова май... Как в мире тесно!..

Мне все равно, что станется со мной...

Но что случилось с нею? - неизвестно...

***

Как славно,

Что до смерти я не дожил,

Что впереди - не знаю, сколько лет,

Что у меня

любимый есть художник,

Что у. меня любимый есть поэт,

Любимый музыкант и композитор,

Любимый дом, любимая семья...

Как славно,

Что еще не позабыта

Возлюбленная молодость моя...

ВНЕЗАПНЫЙ ДОЖДЬ

Мне душу спас

Внезапный вешний дождь...

Мне свежести и ветра

Не хватало,

Чтоб разделить на правду

И на ложь

Былое...

Чтобы жизнь начать сначала,,.

Поскольку жил я,

Сам себе не рад,

Устав от нелюбви

И недоверия...

...Был долгий дождь...

Был краткий крупный град...

И гром гремел,

И падали деревья,

И молния

ударила

в меня! -

Чтоб понял я,

Как выглядел нелепо,

Чтоб вновь в душе

При ясном свете дня-

Соединились

И земля, и небо.

***

Я подражаю вам, дневные отраженья,

Уподобляюсь вам, ночные огоньки!

Я - дрема, я - покой, я - скорость, я - движенье.

Сквозь вас я на себя смотрю из-под руки.

В цветении весны, в томленье урожая -

Пока меня земля за' труд благодарит -

Всем подражаю я... Хоть я - неподражаем...

Хоть каждый вслед за мной мой опыт повторит.

КОНЦЕРТ СТАРИННОЙ МУЗЫКИ

Я согласен, милая, с тобой,

Что прекрасны флейта и гобой

И что клавесин неподражаем...

И виолончель, как тень, нужна им...

Я согласен, милая, со всем,

Что ни скажешь.,. Я почти что нем,

Потому что спорить нет причин...

Пусть звучат подольше... Помолчим.

***

Пока друзья о жизни говорили,

Он вместе с ними подошел к могиле

И заглянул, и вздрогнул: - Что со мной?

И поспешил назад, к себе домой.

Поцеловал жену, погладил сына

И долго вспоминал, как пахла глина...

***

Прошу тебя, любимая, печальная,

Будь веселей! Теперь уж все равно...

Вечернее, последнее, прощальное,

Запретное мы пьем с тобой вино...

Еще чуть-чуть - и нужно будет выйти нам

И каждому -уйти в обратный путь.

Как за окном смеркается стремительно!

Любимая, шепни, хоть что-нибудь...

НИЩИЙ

.И кто-то камень положил

В его протянутую руку..

Лермонтов

Полуразрушенная церковь

На Енисейском берегу.

Базарчик. Бешеные цены -

Не пожелаешь и врагу.

Давным-давно в чужом кармане

Исчезли все мои рубли ...

Я брел, голодный, как в тумане,

По краю неба и земли...

И кто-то, видя боль и муку

Моих почти угасших сил,

В мою опущенную руку

Горбушку хлеба положил.

* * *

Как только листья облетели

И воцарились холода,

Я понял, что на самом деле

Стал одиноким - навсегда.

Ушли, ушли в миры иные

Мои подруги и друзья,

Оставив мне слова земные,

Которых унести нельзя...

То громче - скорбные - то тише

Они звучат во мне - навзрыд...

Не знаю, кто меня услышит,

Но, кто услышит, пусть простит!

***

Казалось мне, что я уснул -

Счастливым сном... Уснул - и слышу,

Как вдруг возник далекий гул

И дождь обрушился на крышу...

Как влажный ветер сквозь окно

Влетел и глаз моих коснулся...

Все это было так давно!

И жалко мне, что я проснулся.

***

Конечно, я - не тот, и ты - не та...

Я - дикий гусь, ты - царственная лебедь

Но я люблю, святая простота,

И твой полет, и твой наивный лепет...

Записываю за тобой опять,

Едва под ветром высохнут чернила,

И вчитываюсь, и хочу понять

Все то, что нас с тобой соединило...

Любое откровение старо

Глядящим слепо, говорящим немо, -

Но пусть твое или мое перо

Поможет всем на миг подняться в небо.

МОЛИТВА

Не дай мне, Господь, умереть! Не хочу

Я жизни иной... Мне и эта по нраву.

Готов я принять клевету и отраву,

И пулю... Но смерти принять не хочу.

Не дай мне, Господь, начитавшись газет,

Поверить всему, что написано злыми -

И стать невзначай самым злым между ними,

И думать, что в жизни хорошего нет...

Не дай мне, Господь, всех людей разлюбить -

И стать нелюбимым, и стать одиноким...

Прошу, отодвинь одиночества сроки,

Чтоб мог я подольше средь близких побыть!

Но если придется пропасть мне во зле

(Что делать, ведь всякое может случиться),

Позволь мне, Господь, умереть - и родиться,

И снова с Тобою прожить на земле!

***

Вдали - вечернее село.

Иду, один, на целом свете...

Дорогу снегом замело,

Над черным полем свищет ветер...

Зажглась высокая звезда,

Идти сквозь вьюгу помогая...

Какие в мире холода!

Помилуй, Бог, зима какая!

Все крепче их земная власть,

Их лед в идущем человеке -

И хочется в сугроб упасть,

Согреться навсегда, навеки,

Ведь все в судьбе предрешено...

Но вот - село, и хата с краю,

И я кричу, стучу в окно:

- Впустите, люди! Замерзаю...

***

Насколько связаны мы все

Единою судьбой!

Бегу, как белка в колесе,

Чтоб встретиться с тобой...

И ты, далёкая, спешишь

При солнце, при луне -

Безумной белочкой бежишь

Весь век навстречу мне...

Сверкают спицы в колесе

И обод золотой...

О, как пустынно на шоссе...

Остановись! Постой!

***

Я говорю, нисколько не тая:

Как только мы с тобою повстречались,

Ко мне вернулась молодость моя,

Перечеркнув заботы и печали...

Да, мне как будто восемнадцать лет -

И вольно, и тревожно, и опасно!

У нас с тобою будущего нет,

Но прошлое - волшебно и прекрасно...

***

В конце концов, всему - страданье

Виною... Боль... Полёт молвы...

Я не привыкну к увяданью

Людской красы, лесной листвы...

В конце концов, всё повторится -

Тепло дождей, и холод вьюг...

Но жаль глядеть на эти лица

Былых друзей, былых подруг...

Какая горькая утрата -

Заметить отблеск седины

В глазах сестры, в улыбке брата,

В усталом возгласе жены...

Со стороны себя не видно...

Что - зеркало? Что - бой часов?

В конце концов, мне так обидно,

Что даже не хватает слов...

***

Не хочу, в весеннем беспорядке,

Омрачив заботами чело,

Взять и умереть от лихорадки

Или неизвестно от чего...

А хочу - сам-друг, ни в чём не промах -

В солнце городов и деревень

От души вдыхать пыльцу черёмух

И сиреней - каждый Божий день...

И хочу осеннею порою,

Сенокосу и покою рад,

Ночью у костра, по-над рекою

Искры наблюдать и звездопад...

И хочу - до самой тонкой жилки,

Как любой нормальный человек,

Трепетать, когда летят снежинки

Плавно, день за днём, из века в век...

***

Что стало вдруг с тобой, любовь моя?

Так холодно глядишь - не дрогнет сердце.

Я без тебя не мыслил бытия -

И вот не знаю я, куда мне деться...

Всё потеряло, всё - и цель, и смысл...

Разорвались земли и неба звенья...

Бездушно светит гор седая высь...

Бездушна даль степи и даль мгновенья...

Что стало вдруг со мною - без тебя?

Куда-то еду, еду, еду, еду...

Бегу, как зверь, дорогу торопя,

Как будто мчат охотники по следу...

Не ведаю, как долог будет век...

И хоть вокруг - приветливые лица, -

Бегу... Какой бездушный лёгкий бег!

И не вернуться... Не остановиться...

Бегу... Меня измучила тоска...

Но всё же я не тот, что был вначале...

Дорога, как стиральная доска,

Стирает и невзгоды, и печали...

***

Не хочу, чтобы руки тряслись,

Слух слабел или падало зренье...

Не желаю ни в пыль и ни в слизь

Превращаться по воле забвенья...

А хочу, всё былое храня,

Вечно жить над цветущей землёю...

Чтобы тот, кто придумал меня,

Тоже радовался со мною...

***

В конце концов - интриги, козни, ссоры,

Вражда и месть, взращённые в крови,

Лишают нас единственной опоры -

Лишают человеческой любви.

Ты нежным был, и слабым, и ранимым...

Ты нервным стал. Ты стал неуязвимым.

Ты в курсе всех невысказанных тем...

Гонитель, ты когда-то был гонимым...

Какая пропасть между тем и тем!

***

Насколько связаны мы все

Единою судьбой!

Бегу, как белка в колесе,

Чтоб встретиться с тобой...

И ты, далёкая, спешишь

При солнце, при луне -

Безумной белочкой бежишь

Весь век навстречу мне...

Сверкают спицы в колесе

И обод золотой...

О, как пустынно на шоссе...

Остановись! Постой!

***

Зачем я сдерживаю кровь?

Счастливо не смеюсь, не плачу,

А тайную свою любовь

От глаз людских всё дальше прячу?

И, принимая тень и свет,

Меня зовущие в дорогу,

Печальный опыт прежних лет

Зачем зову я на подмогу?

Зачем я думаю: - А вдруг! -

Чего боюсь я в человеке? -

Когда всё новое вокруг:

И небо, и земля, и реки...

Я раньше думал: всё могу...

Теперь - в сомненьях ежечасно -

Хочу сберечь - и берегу,

Что нам двоим едва подвластно...

***

Что стало вдруг с тобой, любовь моя?

Так холодно глядишь - не дрогнет сердце.

Я без тебя не мыслил бытия -

И вот не знаю я, куда мне деться...

Всё потеряло, всё - и цель, и смысл...

Разорвались земли и неба звенья...

Бездушно светит гор седая высь...

Бездушна даль степи и даль мгновенья...

Что стало вдруг со мною - без тебя?

Куда-то еду, еду, еду, еду...

Бегу, как зверь, дорогу торопя,

Как будто мчат охотники по следу...

Не ведаю, как долог будет век...

И хоть вокруг - приветливые лица, -

Бегу... Какой бездушный лёгкий бег!

И не вернуться... Не остановиться...

Бегу... Меня измучила тоска...

Но всё же я не тот, что был вначале...

Дорога, как стиральная доска,

Стирает и невзгоды, и печали...

***

Я говорю, нисколько не тая:

Как только мы с тобою повстречались,

Ко мне вернулась молодость моя,

Перечеркнув заботы и печали...

Да, мне как будто восемнадцать лет -

И вольно, и тревожно, и опасно!

У нас с тобою будущего нет,

Но прошлое - волшебно и прекрасно...

***

Я не ведал, что такое счастье...

Потому и встретился с тобою...

В эти дни,

Наполненные страстью,

В эти дни,

Наполненные болью,

Пели птицы...

Пели мы, как птицы...

........................................

Я не ведал, что такое старость...

Но, чтоб дням счастливым не забыться,

Улетела страсть...

А боль осталась.

***

Любил я детство и детей,

Любил я солнце над заливом...

Среди взрослеющих людей

Мне так хотелось быть счастливым!

Любил я пенье вешних птиц

И пенье вдохновенных скрипок...

Когда среди смущённых лиц

Мерцали отблески улыбок...

Люблю я жить! Я жизнь люблю!

И перед будущим, поверьте,

Душой нисколько не кривлю,

Совсем не думая о смерти.

***

Всё тупики вокруг, всё тупики,

Заводы и бетонные заборы...

На город я смотрю из-под руки,

На мост, на реку, на седые горы...

Куда пойти, когда зимой и летом,

И с ветром и без ветра, там и тут

Пенициллином пахнет и цементом,

И по воде плывёт цветной мазут?

Смотрю я тихо сквозь недолгий век

И спрашиваю под дождём и снегом:

- Что сделал ты, беспечный человек,

С собою, беззаботным человеком?

Всё рудники кругом, всё рудники,

И ГЭС, и ТЭЦ, и доменные печи...

Какую мощь ты отнял у реки!

Какую тяжесть ты взвалил на плечи!

Как ты могуч! - раз, в городе таком,

Являя нестареющие лица,

Хлебнув - за вредность - кофе с коньяком,

Ты, поработав, можешь веселиться...

***

Не надо лгать, себя обманывать,

Что так же молод ты и юн

Среди поющих, рвущих заново

Семь или шесть душевных струн...

Не надо! Жалко? Что поделаешь,

Твой век кончается, увы...

Иди домой... Иди - проспись, поешь -

И выкинь блажь из головы...

Пускай их кровь шампанским пенится

И Новый год стучит в виски...

Иди, не надо ерепениться

От старой страсти и тоски...

***

Это было обычной весной...

Но с тех пор не забыть никогда мне,

Как вдоль моря бродил я босой,

Собирал драгоценные камни...

Далеки незабвенные дни,

Драгоценные дни... В самом деле,

Точно камушки в волнах, они

Отсверкали, отшелестели...

И погасли - волна за волной -

Волей дышащие, огневые...

Я привёз эти камни домой,

Посмотрел - а они неживые.

ПЕРВАЯ ПУБЛИКАЦИЯ

Ах, как пахли свежие газеты

С первыми стихами о весне!

И признали все во мне поэта,

И хвалили, как в волшебном сне...

Сколько с той поры наиздавалось

Стихотворных строк!

Прошли года...

Но весны такой не повторялось,

К сожаленью, больше никогда.

***

Я не забуду это лето:

Бескрайних волн солёный шум...

Избыток тьмы... Избыток света...

Взволнованный избыток дум...

Судьбы и времени подарок:

Глоток свободы на двоих...

Стихи, почти что без помарок,

И вдохновительницу их...

И, воскресающий повсюду,

Огонь, согревший нас... И дым...

Я если вдруг и позабуду,

То вместе с именем своим...

***

Не хочу, в весеннем беспорядке,

Омрачив заботами чело,

Взять и умереть от лихорадки

Или неизвестно от чего...

А хочу - сам-друг, ни в чём не промах -

В солнце городов и деревень

От души вдыхать пыльцу черёмух

И сиреней - каждый Божий день...

И хочу осеннею порою,

Сенокосу и покою рад,

Ночью у костра, по-над рекою

Искры наблюдать и звездопад...

И хочу - до самой тонкой жилки,

Как любой нормальный человек,

Трепетать, когда летят снежинки

Плавно, день за днём, из века в век...

Марина Саввиных

СИНИЙ СВЕТ

***

Однажды мне показали старинную икону и сказали, что она - нерукотворная. - Не может быть! - возразил я. - Чудотворная - в это я ещё могу поверить...

Когда я впервые прикоснулся к поэзии Марины Саввиных - я сразу же поверил, что это явление нерукотворное, божественное - и каждую книгу её воспринимал точно икону.

Первая книга называлась «Фамильное серебро». Я принимал участие в сотворении этого поэтического шедевра и появлении его на свет в Дивногорской типографии.

Чудо чудное, диво дивное это - произошло в 1995-м году, на правом берегу Енисея, на фоне упразднённой цензуры и провозглашённой свободы слова. Это было время больших ожиданий, которые сейчас воплотились в творчестве Марины Саввиных в полной мере. Руку приложил к этому и Виктор Петрович Астафьев.

Вот что отметил он тогда в предисловии. «У Марины Саввиных провинция под ногами, злое, беспутное время вокруг и, наверное,  нет достойных её дара читателей и слушателей, потому  что и читать, и слушать её надо так же уединённо, как музыку Шуберта, в большом зале, среди людей, но как бы один на один, находясь с композитором, из сердца в сердце с ним сообщаясь.»

Я же, в послесловии, сказал так: «Передо мною mdash; стихи, в которых преодолено влияние замечательных мастеров, стихи, которые способны воздействовать на читателя в радостную или грустную минуту. Я ощущаю щедрость поэтического таланта, его космическую необходимость, направляющую мой дух туда, где вечность и восторг...»

В этом направлении, думаю, мы с Мариной и двигались все последующие годы. Не случайно на 25-тилетнем юбилее журнала «День и ночь» у неё возникла мысль издать книгу на двоих, в которой я отобрал бы её лучшие стихи, а она - мои...

Замысел - чудотворный, воплощение его в жизнь вполне рукотворное, которому я очень рад. Пусть читатель отнесётся к этой книге, как путешественник, который берёт с собой на счастье икону-складень, отправляясь в далёкий путь. Думаю, волшебное напутствие Астафьева Марине «Храни и помогай Бог ей и всем нам!» до сих пор в силе.

Николай Ерёмин

***

Я - скрипка полдневного зноя.

Я - голос полночной звезды.

Ты тихо становишься мною

К излету последней версты.

Ты мною становишься - тихо,

Так ходики в венах стучат...

Так в ухе звенит комариха ...

Так в памяти носится чад ...

И, бедное детище смога,

Ты брел бы во мгле наугад,

Когда бы не эта дорога,

Не мой искупительный яд,

Не пламя мое проливное,

Которым становишься ты...

Я - скрипка полдневного зноя.

Я - голос полночной звезды...

***

«Мой голос - для тебя, и ласковый, и томный ...»

Александр Пушкин

- Твой голос для меня ... лишь для меня ...

Роняет лес багряный свой убор ...

Душа уязвлена - средь бела дня -

Не сумраком, а ... вальсом ... ля-минор ...

И среди вальса - в звуках - там, внутри -

Я начинаю думать и дышать ...

Вдох ... выдох ... сердце ... губы ... раз-два-три ...

Как будто ранку пальцами зажать.

Мы так с тобой устали ... отдохнём!

Немедля пыль от крыльев отряхнём -

И ввысь ... где листья ... тучи ... звёзды - ввысь ...

- Не торопись, душа!..

- Не оглянись!..

***

Н...

Мы ничему не знаем цену,

И слову - менее всего!

Рабыню чувство шлёт на сцену,

Пока сознание мертво.

Прощайте, старые кулисы!

Посторонись, притворный вздор!

Я ухожу! Здесь нет актрисы,

Бездарной с некоторых пор...

Я не играю. Я живая.

Впервые в жизни я жива,

К родному смыслу возвращая

Неоценимые слова!

Они для Вас дешевле сора,

Они валялись там и тут...

А я вас приняла за вора,

И совершился Страшный Суд!..

***

ldquo;Шепот, робкое дыханье,

Трели соловья,

Серебро и колыханье

Сонного ручья...rdquo;

А.Фет

Этот старенький ldquo;Беккерrdquo; и тронуть-то жаль:

У него западет педаль,

У него в контроктаве отсутствует ldquo;доrdquo;...

Но, как он, не сыграет никто!

Никому не связать эту тонкую шаль!..

Я его попрошу: noch einmal!

ldquo;Уноси мое сердце в звенящую даль,

Где, как месяц, за рощей печаль...rdquo;

Он за песню с меня ничего не возьмет

И ни в чем меня не упрекнет,

Но я маленьким камешком кану туда,

Где бессмысленны все ldquo;никогдаrdquo;,

Где старушечьих ручек немой холодок -

Как луны кружевной лоскуток,

Где любимого голоса влажное ldquo;ляrdquo;

В небеса отражает земля...

Нежный шелковый шелест... И трель соловья...

Серебристое тело ручья...

Эта давняя жизнь - неужели моя?

Или, может быть, вовсе ничья?

***

Дар или крест - всё в прелесть превращать,

Чтоб судорогой боли - насладиться,

Смерть на миру - трагедией назвать,

И этой красоты не устыдиться?!

Когда орёл, терзая и когтя,

Выклёвывает внутренности бога, -

Театр, неискушенный, как дитя,

Всецело поглощён игрою слога!

А эта сладострастная тоска,

С которой не находишь ты изъяна

На полотне, связующем века

Страданием святого Себастьяна!

Художник знал, что допустил обман,

Но как сдержать восторг миротворенья?

И грациозно гибнет Себастьян,

Ничем не оскорбляя наше зренье...

...так вот чему, припав к живым следам

Чутьём несоразмерности и меры,

В заговорённых нишах Нотр-Дам

Брезгливо усмехаются химеры!

***

Четыре звезды - твое дальнее имя.

Костер одинокий - забытое имя.

И воздух лепечет - губами твоими.

И небо темнеет - глазами твоими.

Забыто, забыто - и кануло в Лету.

Мой старый блокнот, шелестя, облетает.

Виват же, виват, оголтелому лету

И жаркому телу, что меры не знает!

Но только свети мне, святое, святое...

Пятижды проклятое... нежное... злое...

Любимое, горькое - пережитое...

Твое и мое молодое былое...

Четыре звезды - твое милое имя.

Четыре строки - твое чистое имя.

И страсть обжигает очами твоими,

И горе глаголет - устами твоими...

***

День ли ясен, ночь ли длится?

Жизнь ли вся - лишь вдох и выдох?

Недосуг остановиться

На упреках и обидах...

Оставляя их былому,

Не загадывай о встрече:

Шторм встречают волноломы,

О гранит волну калеча...

И не может быть иначе -

На лету волна разбилась,

В душу, чёрную от плача,

Песня чистая скатилась,

И во всём подлунном мире

В лад с капелями апреля

На цепочках тонких гири

Под часами зазвенели...

***

Храни меня, веселие земное,

Колокола рассвета и заката,

Колокола полуденного зноя,

Свирель сестры и звонкий бубен брата...

Храни меня, простор моей свободы,

Живого мира слаженность и сложность,

Нерасторжимость мысли и природы

И радости счастливая возможность!..

О, радоваться редкая возможность,

Нерасторжимость Веры и Печали!..

Мой лоб горяч, и в этом - непреложность

Того, что мне еще не отзвучали

Колокола рассвета и заката,

Колокола полуденного зноя,

Свирель сестры и звонкий бубен брата -

И пращуров молчанье земляное...

***

Мой украденный Ренессанс,

Я целую твои морщины...

Вечно длиться ночной сеанс

Грустной маленькой Форнарины,

Вечно точится лунный свет,

Свет шафрановый и лимонный,

И вовеки спасенья нет

Для рассеянной Дездемоны,

Ибо нет ни Добра, ни Зла -

Только Бог, Красота и Сила,

Проницающие тела

Платонические светила

И мерцающий в небе путь

На Голгофу из Мирандолы...

Не дано вам с него свернуть,

Мастера флорентийской школы!

***

Твой камень - изумруд,

Он зелен и лукав,

Мой - бирюза, и нет

Камней нежней и тише!

Не прячь пустую грусть,

Как фокусник, в рукав:

Ты - птицелов, а здесь

Живут хорьки и мыши.

Бессмыслица нужна,

Как телу гибкий хрящ,

Всему, что носит смысл

И замышлялось тонко...

Зелёный небосклон

Бутылочно блестящ,

И зелены глаза

У твоего ребёнка...

Мой камень - бирюза.

Твой камень - изумруд.

Нехитрая игра,

Диктуемая свыше:

Ладошка - бирюза.

Запястье - изумруд.

Ты - птицелов, а здесь

Живут хорьки и мыши...

***

В блаженном ужасе дрожа,

(Какая странная расплата!),

Вчера ничтожная, душа

Сегодня музыкой распята!

Меж двух зияющих пустот,

Как тать, взыскуемая строго,

Она и на кресте поёт

И норовит увидеть - Бога!

«Помилуй, Боже... Укрепи!

Я лишь в невежестве виновна...»

Как милосердно и любовно

Он ей ответствует: «Терпи!»

***

Словно в складках цветного муслина -

Молодое колено Луны...

Это тянется тень Эсквилина

По камням позапрошлой страны.

Строчка - в строчку. К движенью - движенье.

Каждый темен - и каждый крылат.

Все, что чувствуешь - сладкое жженье.

Все, что думаешь - вечность назад.

Все, что есть - горячо и бесплотно.

Все, что будет - оковы веков.

Так глядят на святые полотна

Золотые глаза без зрачков...

***

Сухая жаркая тропа,

Опавшей устланная хвоей,

Плетется в гору, и легко ей

Спешит довериться стопа.

Но это вовсе не пустяк -

По ней спускаться и взбираться...

Здесь дважды два - попасть впросак

И, растерявшись, затеряться:

Настолько воздух прян и густ,

Кизил в своих колючках красен,

Незрим коварный чертов куст

И взгляд попутчика опасен!

Лишь сосны светятся, чисты

В своей реликтовой печали,

Как будто помнят о начале

И скал, и неба, и воды,

Да моря нежные клочки

Блестят сквозь их седые ветки,

Как в золотой паучьей сетке

Растрепанные мотыльки...

***

Кленовый лист над глиняною кружкой -

Венец неприхотливой красоты...

Как долго я была твоей подружкой!

Ах, осень-осень... Чья-то нынче ты?

И чей сегодня праздник в роще, зыбкой,

Как восклицанья именинных свеч?

Концерт для меланхолии со скрипкой,

Древесных душ коснеющая речь...

Дослушаем излюбленную фразу

Уже померкших бронзовых осин -

Так с нами не говаривал ни разу

Их сдержанный, но страстный клавесин...

А может, просто слушать не умели,

И слышать не хотели - мы с тобой?!

Пусть допоют свое виолончели,

И нить финала вытянет гобой.

***

«Пускай меня простит Винсент ван Гог

За то, что я помочь ему не мог...»

Арсений Тарковский

Пусть мне простит бедняга Гельдерлин,

Что до сих пор поэты одиноки,

Что тянется их сиротливый клин,

В земные не укладываясь сроки!

Невольно поддаваясь на обман,

Который повсеместно одинаков,

Сливает гениальный графоман

Поток души с потоком вод и злаков;

Он входит в одиночество, как в храм,

Где трепет свеч и ангельское пенье,

И приобщает Бог к своим дарам

Его золотоносное терпенье...

***

Сине море. Тихий океан.

Ласковая грозная marina...

По тебе печаль моя старинна,

Как кривой пиратский ятаган...

За мои земные пустяки

Не сулило ты мне благодати,

Что же сердце рвётся на куски

Синевы твоей просторной ради?!

Может, память множества веков,

Странная, как азбука этрусков,

Дремлет где-то между позвонков -

Так же, как в изгибах лепестков

Бледно-фиолетовых моллюсков?!

Может быть, когда-то, в глубине,

Без сознанья, голоса и глаза,

Я лежала на пурпурном дне,

Ожидая Божьего приказа -

И дрожали надо мной, клубясь,

Трех Лемурий лунные обломки...

О, ненарушаемая связь!

Непереступаемые кромки!

...........................................

Здравствуй, Море! На седом мысу,

Изогнувшемся, как птичий коготь,

Добрый зверь, мурлычущий внизу,

Хочется рукой тебя потрогать!

Вот он, вот, искомый край земли!

А за ним - все только повторится,

Чистый снег и чистая страница...

Время слёз однажды возвратится,

Чтоб мы вновь его превозмогли...

СТИХИ ТРЕЧЕНТО

«Близ бурных волн, блиставших под луною,

О песнь, родившаяся в ночь средь рощи, -

В лугах ты завтра встретишь мирный вечер!»

Петрарка

Ветвистые канцоны и секстины ...

Стихов переплетающихся сучья ...

Ячеек и колец игра паучья ...

Дразнящий свет из тёмной сердцевины ...

Вот разуменья истинное рвенье!

С безумца же, мой друг, и взятки гладки ...

Флоренция тоскует по Равенне,

Весь Авиньон - в любовной лихорадке!..

Вздымает Арно сумрачные воды,

Толкая берега свои, как двери,

И орошает влагой неба своды,

Тяжёлые, как вздохи Алигьери ...

В траву, шумя, склоняются глаголы ...

Причастий размыкаются спряженья ...

Неизъяснимы - имена и долы,

И рифмы падают в изнеможенье ...

Свиваются луга, луна и волны,

Белесые стволы в вечернем парке,

И, словно лавр, вовеки благовонны

Возлюбленные Данте и Петрарки ...

***

Свете небесный, что рано потух ты?!

Жалко мне, мало мне солнечных дней -

С Тихой, туманной, таинственной бухты

Ночь наплывает без звёзд и огней...

Мне ли глядеть на пустые вороты,

Мне ли минуты тоскливо считать,

Мне ли в часы запредельной дремоты

Ветхие нитки в отчаянье рвать?..

Нету мне отзыва, нет мне ответа...

Только по сопкам летит во весь дух

Круглое красное облако... Это

Свет мой небесный, что рано потух...

НАТЮРМОРТ

Сухие розы, розовый бессмертник,

Попробуй слёзы - запихать в конвертик...

Попробуй затолкать в коробку - вздох,

Пока он на просторе не заглох!

Но бронза - величава... глина - дремлет...

Стекло - судьбе... фарфор - пространству внемлет...

И чья-то мысль мерцает в хрустале...

Сухая роза - глиняная ваза...

Метафора священного экстаза -

На скромном ученическом столе...

***

Под стук дождя по жести подоконника,

Под трепет ветра в потрясенной кроне

Бессонною душой огнепоклонника

В ночи лечу - во тьме её и звоне.

Толкутся мотыльками тени-странницы,

И потолок раскрыт, как опахало:

Изгнанницы твоей или избранницы

Мне нынче кубок выпить надлежало?

С какой звездой моя огнём поделится,

На чьём полу рассыплется мой пепел?

А ну как счастье - сущая безделица,

И ты его лишь из презренья не пил?!

***

Бегущих лилий, вьющихся волокон,

Стволов переплетённых воздух терпкий -

Усталой Терпсихоры мокрый локон

Строкою представляется Эвтерпе;

Она его берёт на кончик трости,

На усик бабочки, на лапку мушки -

На профиль Пушкина, на птичий хвостик,

На беглую погрешность погремушки ...

Не торопись, камена, - даже время

Придержит фуэте в своём балете ...

И ночь нежна ... и в золотой триреме

Плывёт Орфей на пир тысячелетий.

На пир богов, на сборище поэтов ...

Там чудеса ... там дуб ... там бродит леший ...

Там будет столько джиг и менуэтов,

Что хоть навеки плащ на ветку вешай!

РАВЕЛЬ. ПАВАНА НА СМЕРТЬ ИНФАНТЫ

Павана оплачет инфанту.

Июнь в подвенечном снегу

Томится... И разве что Данту

Бродить на его берегу.

Четырнадцать горестных строчек

Под розовым пухом собрать

И кануть в чистилище ночи,

Всевластном спасать и карать.

А эти метельные ветки...

А эта глухая вода...

А птицы, что чёрны и редки...

А звёзды... А эта звезда...

А нежная влажная прядка

На девичьем строгом челе...

А музыку больно и сладко

Метёт по вечерней земле...

***

«Камни, со мной говорите!»

Гёте

В хранилище костей, во глубине корней -

Громоподобный гул клубится и клокочет ...

И травы вплетены в изложницы камней,

Откуда стройный хор заслуженных теней

Всё гуще и темней струится и стрекочет ...

Ладонь моя течёт, как лист течёт с куста,

По розовой стене, сатин лаская вдовий ...

О, луковицы глав ... о, золото креста ...

О, мраморные волны изголовий ...

О, чернота цветов, обвивших колесо,

И горькое вино необратимых оргий ...

И бронзовый Коста ... и каменный Васо ...

И в красных облаках витающий Георгий ...

***

Откуда ты, тоска по слову?

Петуший крик, звериный зык...

Жизнь посвятить меня готова

В свой непридуманный язык.

Но я плохая ученица.

Моя душа - честней меня,

Как птицы тёмная зеница,

Как разум волка и коня...

В ней бродят древние наитья,

Разрыв-трава и сон-трава,

Но как могла бы воплотить я

Их в полновесные слова?!

Откуда ж ты взялось, рекомое?!

Ужели вправду неспроста

Стянуло жесткою оскомою

Многоречивые уста?..

***

Допой свою песню, зеленоволосая вила,

При полной луне, при мелькающем белом огне,

Чтоб гулкое утро бестрепетно остановило

Русалочий плач и качанье венка на волне.

Но если золою присыплет рассвет буераки,

Пока над прудом насекомый колдун не умолк,

Увидит заря, как тропою крылатой собаки

По следу людскому несется сверкающий волк ...

Дремотное племя! Тоска, бесприютность, докука ...

Что норов - то омут ... отрепья из черной парчи ...

Постылое имя Даждьбожьего блудного внука

И стонет, и вьется, и рвется куделью в ночи ...

***

О, мне не надо утешения!

Один Господь меня утешит -

Меж облачного мельтешения

Кору с души моей отешет!

Что ж... Нет взаимопонимания!

Слияние недостижимо!

Но разве легче сочетание

Живого пламени и дыма?

Мой ангел! посвяти парение

Глухому обмороку тела!

Не вознесенья, а смирения

Я так хотела... так хотела...

***

Как звери, из привычных темных нор мы

Ползем на свет, вздыхая и урча,

Когда речная рябь словесной формы,

Подобная движенью скрипача,

Который выполняет пиццикато,

Таинственно очерчивает дно,

Где псевдоисторическое злато

С мифических времен погребено.

***

Молись о долгой ночи, кратком дне,

О ясной мысли, сердце осторожном...

Молись о невозможном - обо мне,

О стали, стосковавшейся по ножнам,

О звуке, плачущем вне душ и сфер,

О глине, исступленно ждущей формы,

О речи, призывающей размер,

О море, чей туман не рвали штормы...

Молись, мой ангел, а потом шепни,

В слезах к моим ладоням приникая:

ldquo;Офелия, о, радость, помяни

Меня в своих молитвах, дорогая...

Молись о долгой ночи, кратком дне,

О ясной мысли, сердце осторожном,

Молись о невозможном - обо мне,

О стали, стосковавшейся по ножнам...rdquo;

Сонет к форме

«Когда б вы знали, из какого сора ... «

Ахматова

«Стих растет и зреет, как кристалл ...»

Ирлан Хугаев

Воткните в землю стрелы Аполлона!

И пусть пришлет Гиперборея в срок

Достаточно воды mdash; кропить песок

И опытом возделанные склоны.

Что улица бросает под колонны mdash;

И люди знают, и тем паче mdash; Бог!

Но вырос не из мусора цветок, mdash;

Что б ни цвело, капеллы или клены ...

Кристалл и ветвь mdash; рассудок и душа.

Искусство и природа соразмерны,

Как сталь и назначенье палаша,

Который служит верным и неверным,

Не ведая греха и не греша

В осуществленье блага или скверны ...

***

С.Ю.Курганову

Мой современник Данте Алигьери

Сквозь щель пифогорейского числа

Увидел смысл в сомнении и вере,

Узрел Добро в самораспятьях Зла.

С учтивостью протягивая руку

Незнаемому другу и врагу,

Он родствен лире... или родствен луку...

Стрела и песня пробуют дугу

Между его спокойными зрачками,

Где зыблются Голгофа и альков...

Асфальта не касаясь башмаками,

Как темный вихорь между облаков,

Он движется... подобное в подобном...

Себя мы вспоминаем лишь в аду,

В неугасимом пламени, способном

К великому гончарному труду!

Валькирия

Разве я тебе доктор, угрюмый туман октября?

И тебе mdash; половинка луны на расплавленной крыше?

И тебе mdash; полоумное небо? Ты кажешься выше,

Чем вчера, чем обычно, но это, наверное, зря ...

Все равно в этой дымчатой раме mdash; гляди не гляди mdash;

Преломляя пространство, скользят отраженья не наши ...

Только рваная мышца в холодной, как урна, груди

Сокращается в темпе до дна осушаемой чаши.

Боль моей пустоты mdash; пустоте обступившей в ответ ...

Пустота пустоте просто так не пошлет отраженья:

Жизнь нужна пустоте, чтоб телами заполнился свет

И высокие тени пришли в роковое движенье ...

Зря мерцает курсор и запавшая кнопка пищит mdash;

Никого красота не спасет, и любовь не излечит,

Но глядится весь мир в мой обшарпанный бронзовый щит,

Где с латинским орлом Темучинов сражается кречет ...

***

Милые дамы смутных времён,

Месяцеликие жёны ...

Стар Агамемнон. Скуп Соломон.

Страшен любой приближённый.

Яд на цепочке. Кинжал в рукаве.

Волнами зыблется лира.

Вслед Эвридике по чёрной траве

С криком бежит Деянира ...

Милые дамы смутных времён.

Длинные горькие роли.

Нега нагих флорентийских колонн -

Гордому Савонароле.

Байрону - ревность. Шопену - печаль.

Сумерки вешние - Блоку.

Губы - молчать. На предплечье - печать.

Омут - глубокому оку.

Наше молчанье - арктический лёд

Дальних ночных побережий.

Чей же тогда над веками поёт

Голос, высокий и свежий?

***

Печаль-трава из глаз моих растёт ...

Печалью по канве в нетвердых пальцах mdash;

Как шёлком, вышиваю небосвод,

Его расправив на кленовых пяльцах ...

Звезда к звезде mdash; выводит каждый блик

Без устали мелькающая жилка ...

Печаль-песчинка и печаль-снежинка ...

Святой гранат и нежный сердолик ...

А вот ещё mdash; аквамарин возьми:

Из имени извлечь необходимо

Всё главное, что было так любимо,

Но попусту транжирилось людьми ...

Пускай тогда, как счастье из горсти,

Оно прольётся грустью просветленной

На лоскуток доверчивой Вселенной,

Которую иначе не спасти:

Ни звёзд, ни рощ, ни свадеб, ни могил ...

И вот она простерта между нами,

Печаль, самозабвенная, как знамя,

И трезвая, как «вновь я посетил ...».

***

Как пережить мне то, что Вы - другой?

У Вас глаза ламанчского бродяги,

И разве могут быта передряги

Довлеть над Вашей светлою строкой?

Как быть, что не со мною Вы ldquo;на тыrdquo;,

Что Ваши письма коротки и строги,

Что Ваше поле - вне моей дороги,

А в Вашем небе - нет моей звезды?

Как превозмочь, что тягою земной

Не к Вам тянусь, когда по Вас тоскую,

Что любите Вы женщину другую

И перед Богом - с ней, а не со мной?..

***

Назло распространившимся заразам,

Грозящим человечеству чумой,

Меня не отпускает Высший Разум,

Сурово ум воспитывая мой.

Он вечно бдит. В любое время суток.

Сон будоража. В грезах мельтеша.

То как неугомонный мой рассудок.

То как моя бессмертная душа,

Которая, поддавшись перегреву,

Нет-нет да зверем скинется во мгле:

Поскачет красной белкою по древу,

Помчится серым волком по земле,

Или орлом mdash; по выспреннему полю,

Чтобы, познав свободы сладкий бред,

Вернуть себе желанную неволю,

Как выстраданный суверенитет.

***

Из этой боли суть её извлечь

И превратить в единственное Слово,

Да так, чтоб после не утратить речь,

Платя с лихвой за золото улова...

Немыслимое это мастерство

Исполнено такой смертельной муки,

Что впору отказаться от него

И навсегда окаменеть в разлуке!

Так что ж тогда и временный успех,

И гонка за земной непрочной славой,

Когда слова, что сокровенней всех,

На сердце оставляют след кровавый?!

Existencia

Есть у телеги колея,

Есть у ковра mdash; основа,

А у меня есть только я

И мыслимое слово.

Я наполняю сей сосуд

Своим существованьем,

И не сравним мой странный труд

Ни с ковкой, ни с ваяньем.

Я не поставлю рядом с ним

Резца благое дело mdash;

Так только духа горький дым

В живое входит тело ...

Лети, явление ума,

Во мрак строки соседней mdash;

Свобода там или тюрьма

Узнаю я последней

***

Злой гений, трогающий стекла,

Лишь сотрясает их, когда

Над головой, как меч Дамокла,

Висит холодная звезда...

Мы с ним сегодня счеты сводим,

Оставшись до утра вдвоем...

Всю ночь мы, как под Богом, ходим

Под этим светлым остриём.

И всё не может примоститься

На наш заманчивый карниз

Большая траурная птица -

Зацепится... и камнем вниз!

***

Спалив НЗ до капли - налегке,

Едва живая и почти немая,

Я выхожу из длинного пике,

Всё-всё об этой жизни понимая -

О том, что даль - темна, а высь - ясна,

Что снизу вверх - Сизифова дорога,

Что воля знать - не каждому дана,

Но за незнанье спрашивают строго,

Что самое надменное чело

Ничуть комка земли не плодородней ...

- Тепло ли тебе, милая?

- Тепло.

- Свободно ли?

- Куда ещё свободней!

Как тень - легка. Как летопись - права.

А главное, так счастливо открыта:

Из сердца моего растёт трава.

Во лбу - грохочут крылья и копыта.

EL CONDOR PASA

Б.Х.

В этом доме так пахнет бездомной луной!

Приходите когда-нибудь вместе со мной.

Я поставлю три черных огня на столе

В трехрожковом богемском стекле.

И на собственный страх, на отчаянный риск,

Дам послушной машине излюбленный диск:

Это кондор... пространства разбитого звон...

Остановленный выстрел... заснеженный склон...

Божья мета над безднами вечного льда...

Перуанская флейта... живая вода...

Три последних, три черных огня на столе

В благородном богемском стекле...

Кроме нашей печали - снега и снега,

Даже если под снегом - лишь вечные льды...

Птичьим криком друг другу кричат берега

Торжествующей горной воды.

***

Не называй меня по отчеству:

На публику уловки эти.

Я обживаю одиночество,

Как взрослость обживают дети.

Его суровая мелодика

Правдива, как кардиограмма,

Но огнедышащая готика

И здесь вздымается упрямо ...

Что в нас меняется? По совести

Такая оторопь и стужа -

Узнать в конце любимой повести

Игру не мальчика, но мужа.

***

Обвитая ветрами ледяными,

Апрельских переулков пустота -

Пугающе пространна и тверда

И кашляет октавами больными ...

Мы можем быть родными и чужими -

Сейчас - и никогда - и навсегда ...

Так клавиши при лёгоньком нажиме

Срывают бури с нотного листа,

Чуть видимого на рояльном лаке ...

Душа томилась в лоскутке бумаге,

Пока её на свет не извлекли -

И вот она смелеет постепенно,

И белые созвездия Шопена

Восходят в небо чёрное с земли ...

СЕНТЯБРЬ

Все дальше даль и холоднее холод;

Прозрачней дым и ближе горизонт...

На три парящих радуги расколот

Армагеддонских сил восточный фронт;

Там ангелы в беззвучной брани бьются,

Перемежая в небе свет и тьму,

Но сердце не дает себя коснуться -

Ни ангелам, ни Богу... никому.

***

Как хочется жить романтической верой,

что в завтрашних сумерках - свет, а не мрак,

что город с утра золотой, а не серый,

что люди - не звери, а Бог - не дурак,

который отдал на распятие Слово,

как будто не ведал, что жертвует - зря ...

что в будущей жизни мы встретимся снова,

беспутные чада Его декабря!..

***

Как светлячок в картонном коробке,

Томится разум в черепной коробке ...

Вся в ожиданье генеральной трёпки,

Вселенная висит на волоске ...

Должно быть, завтра грянет Страшный Суд -

Так ощутимо неба содроганье ...

Я здесь - но как же тесен ты, сосуд

Вселенной, данной мне для обживанья!

И этот невостребованный свет -

О, как он жжёт! Мой смысл ... Моё распятье ...

Он к чистым звёздам сквозь меня воздет,

Пронзая тело, как дрянное платье ...

АСЛАНУ ГАЛАЗОВУ

«Мело, мело по всей земле...»

БП

Послезавтра mdash; в центре февраля,

Где пищит фальцет оповещенья,

Ходит смерч, от смерти отделя

Всякого, принявшего крещенье...

Опрокинув грешное лицо

В зеркало студёной иордани,

Причастишься ласковых страданий

И взойдёшь на красное крыльцо.

Там гуляет море-океан,

Там вкушают мёд святые звери:

Жёлтый лев по имени Аслан

И в ветвях трепещущие пери,

Белый волк, и чёрная змея,

И телец, окутанный багрянцем...

Родина забытая моя,

Кто к тебе вернётся иностранцем?

Тот ли, кто в траву твою швырнёт

Кровью окроплённые знамёна?

Или тот, кого метель взметёт

Выше крыш mdash; к звезде Армагеддона?

***

«Мы живем, под собою не чуя страны»

О. М.

Мы живем в атмосфере тотальной войны,

И достанется всем на орехи!

Наши лица друг другу за шаг не видны,

А видны лишь грехи и огрехи.

То копыто, то хвост в непроглядном чаду mdash;

Приглядеться и стыдно, и жалко.

Выгорает страна, как болото в аду,

Или как подожженная свалка.

И припомнить-то нечего mdash; не разговор,

А долбежка неписаных правил:

Кто смолчал mdash; не солгал, кто не пойман mdash; не вор,

Кто юлил mdash; тот следа не оставил.

И не знаешь, которая рожа мерзей, mdash;

То ли враг, размалеванный краской,

То ли пестрые глазки недавних друзей

Под небрежно наброшенной маской ...

И откуда-то сверху mdash; с вершины греха mdash;

С окровавленной скользкой арены mdash;

Раздается «ха-ха» ... и дает петуха

Виртуоз императорской сцены.

***

Здесь яд mdash; кипит ... но что тебе, гроза,

Урчанье чьей-то гордости голодной?

Что ветру mdash; разъяренная гюрза

Со всей ее тоскою подколодной?

Зло держит верх ... кот мышку стережет ...

Пугливый раб хозяйской ласки ищет ...

Но гору лишь подземный пламень жжет,

И туча лишь в небесном поле рыщет.

Лукавый деспот цацки раздает mdash;

Все топчут всех в подобострастной гонке ...

Но в том, кто по наитию поет,

Любоначалья меньше, чем в ребенке ...

Увенчано ничтожество. Герой

Унижен и отмечен нищетою.

Но тот, кто был грозою и горой,

И впредь не осквернится суетою mdash;

Построит дом, в окошки впустит свет

И снова будет щедр и лучезарен;

У гения и притязанья нет

Соревноваться с теми, кто бездарен.

Старо все это, общие слова ...

Так что ж на олимпийском разнотравье

Твоя, поэт, кружится голова

От здешнего елея?..

О, тщеславье!

***

«На свете счастья нет,

А есть покой и воля ...»

Пушкин

На свете дружбы нет и нет любви.

Есть голод хищника и жертвы отупенье ...

Вот mdash; смысл. Вот mdash; истина. Так надо. Се ля ви.

Зловонный прах под каждою ступенью,

Которую одолеваешь ты,

Стремясь к Отцу в надежде безусловной,

Что будет изведен из темноты

Тебе навстречу свет Его любовный.

В чужих глазах mdash; в которых правды нет,

Раз нет сердец, не поврежденных ложью, mdash;

Сияет неподдельный Божий свет,

Как василек родится вместе с рожью ...

И ты влечешься, бедная душа,

На этот свет, изменчивый и ложный,

В который раз mdash; болея и греша

Все той же человечностью безбожной ...

***

В. А.

Капитан секретного фрегата,

Пролагаю неуклонный курс ...

Соль столетий mdash; чем душа богата, mdash;

Мой неисчерпаемый ресурс.

Где пристать крылатому не мелко,

На зюйд-вест или норд-ост идти?

Укажи, настойчивая стрелка,

Направленье верного пути,

Чтобы избежать соблазна кривдой,

Чтоб, стремясь на еле слышный зов,

Просквозил меж Сциллой и Харибдой

Шелк моих багряных парусов,

И когда, исчадье брызг и пены,

Встанет смертный морок надо мной,

Чтобы не сподобились сирены

Оплести сознанье пеленой

Умопомрачительного яда ...

Мачты из архангельской сосны mdash;

Это все, что для опоры надо

Жаждущим надежды и весны!

Вей, декабрьский ветер, вьюгой рея,

Холоди тугие вены рей!

Пусть летит сквозь ночь путем Борея

Флот моих упрямых декабрей!

Где-то, на краю грядущей бури,

В гавани, далекой, как рассвет,

Я еще глотну твоей лазури,

Берег вдохновений и побед!

***

Заросли света, заводи тьмы,

Ветер - мои глаза.

Это - вчерашнее. Это - мы.

Ветхий Завет. Гроза.

Капля за каплей. Февраль. Капель.

Вызов - твои уста.

Это - грядущее. Это - цель.

Сумерки. Боль. Тщета.

Север - сияние. Юг - пожар.

Кровная месть - Восток.

Запад. Лукавствуя и брюзжа.

Мутной реки поток.

Путь перед нами - в густой траве.

Или - в живом песке.

Пламя во рту. Шум в голове.

Плот на ночной реке.

Каждый на этом пути ведом

Именем и звездой.

Ночь назвалась, погибая, днём.

День пригрозил бедой ...

Так рассекает чертополох

Утренняя стезя.

Нас можно только застать врасплох,

Но победить - нельзя.

НА БОЛОТЕ

С.Е.К.

Снова слякоть на улице Серповщиков.

Снова кодекс игры в головах игроков

Не находит былого оплота ...

До рассвета остались лишь факел да друг,

Но к утру, если верить всему, что вокруг,

Квиринал превратится в болото.

Ах, квириты, квириты ... какой ротозей

Прозевал очертания Рима?!

Над холмами, как туча, ползёт Колизей -

Угрожающе необозримо ...

Продырявлено сверху небесное дно,

В Тибр всю ночь по клоакам стекает вино -

Боги спешно меняют квартиры.

Олимпийская жесть подворотне скучна -

Подноготная истина ей не нужна,

И бессовестно врут дуумвиры.

Рим

устал.

Кто кумиров его не свергал?

Только шут да школяр неприлежный ...

И уже навострил предприимчивый галл

И оружье, и дух свой мятежный;

Ходит варвар у ближних его рубежей,

Закаляясь в пожарах его мятежей -

На руинах его матерея,

Верный враг, терпеливо взлелеянный плод,

Вожделенное лежбище райских болот -

Восходящая Гиперборея ...

Кто кого придавил - тот того наустил.

То-то крепкие чешутся выи ...

Будь здоров, современник, ты вновь посетил -

Мир в минуты его роковые!..

***

И сомкнутся молнии наших пальцев,

Так язвительны, так нестерпимо робки,

Что последнего капища лопнет панцирь,

И по всей территории выбьет пробки ...

Мы сгорим, полземли опалив пожаром,

Вечно юные дети Армагеддона,

Чтобы снова над этим безумным шаром

Очертился божественный лик Атона ...

От убийственной близости туч Эреба

Размагнитятся стрелки газетных версий,

И златую Иштар упокоит Феба

На жестоких холмах своих твёрдых персей.

***

По великим снегам, страну мою обуявшим,

По тайге, белопенной, мехами до пят наклонной,

По серебряным склонам с их яхонтами и яшмой -

Под звездой путеводной, оранжевой и зелёной ...

Твердь небесная, слякоть ли земляная,

Вскользь по рельсам, вплавь - на плече парома ...

Но пока ты со мною - я точно знаю:

Где бы я ни скиталась, я всюду дома.

Не затем ли нужны монахи, певцы, скитальцы,

Чтобы звёзды пели, а песни во тьме сияли?

Я ещё приеду сжать твои пальцы -

И колени твои обнять,

И выпить c тобой печали.

Ведь монахам, певцам, скитальцам - что в жизни надо?

Чтоб любовь путеводная им далеко светила.

И тогда любая стезя - отрада.

И любая песня - оплот и сила.

И тогда по снегам великим, по тьмам кромешным,

По нехоженым дебрям - к добру и ладу -

Всё равно пробьёмся - на то нам, грешным,

И урок отмерен - на вечность кряду!

***

Да mdash; всё отвергнуть или всё принять,

Неся свой крест среди сестер и братий ...

Так есть и будет: время обнимать,

И время mdash; уклоняться от объятий!

Когда весь мир mdash; театр и Колизей,

Финал mdash; открыт, и финиш mdash; предсказуем,

Бегу подобострастия друзей ...

Но ведь Распятый mdash; в кротости своей mdash;

Ничьим не погнушался поцелуем?!

***

Я говорю себе: забудь!

Я говорю себе: прости!

Я говорю: свободен путь,

Свободны разные пути!

В огне плясать, гореть во льду,

Дождем долбить земную твердь,

В раю терзаться и в аду,

Влюбляться в собственную смерть:

В ее сверлящие зрачки,

В бунтующую немоту,

В подвалы, свалки, чердаки,

В свет, не заметный на свету ...

Забыть mdash; забуду. Ерунда.

Не привыкать же mdash; забывать!

Но нет дороги mdash; не туда...

Не обогнуть ... не миновать ...

***

Не оставляй меня одну

На авансцене провиденья ...

Пускай, как щука глубину,

Сама ищу уединенья ...

Сама ловлю сигналы сфер,

Сама сражаюсь в Интернете,

Сама влачусь, как Агасфер,

По окровавленной планете,

Сама колдую и сужу,

Сама врачую и взыскую ...

За невозвратную межу

Не отпускай меня, такую!

И пусть я даже всё могу -

Войду в горящую квартиру,

Поймаю лошадь на скаку,

Не сдамся общему кумиру,

Сад разведу, построю дом ...

Найду тропу среди трясины ...

Но лишь в присутствии твоём

Меня не покидают силы;

И песнь пою, и воз тяну

Твоей ценой неколебимой ...

Не оставляй меня одну -

Хотя бы мысленно, любимый ...

***

Румяне Внуковой

Претворила дождь в вино благоуханное mdash;

Притворился ворон старцем просветлённым.

Всколыхнулся город льдами и барханами.

Потекли мосты пунцовым да зелёным.

И тогда на дерево, на большое дерево

Посадила стаю птиц с огневыми взорами mdash;

Сторожить летучее, человечье, зверево,

Душу живу всякую над бедами скорыми...

Льётся по небу, звеня, облако скрипичное,

Каплет олово в песок у корней распятых.

Пусть сквозь мёртвых прорастёт зёрнышко горчичное

И не будет на земле больше виноватых!

***

Ширвани Чалаеву

На грани вдохновенья и рассудка mdash;

В междоусобье угля и огня mdash;

Становится серебряно и жутко,

И черный ливень льется сквозь меня.

И дерево, и камень, и заката

Кровавое спадает полотно ...

Певец, взгляни: твоя трава не смята,

Твое не распечатано вино ...

Не найдены ключи к твоим подвалам,

И женщина не названа твоя ...

Аллах акбар! Под рыцарским забралом

Струится смерть, как лунная змея.

Душа от цитадели откололась mdash;

И унеслась потоками со скал ...

О, если б мог мой обреченный голос

Вернуть долги, которых ты взыскал!!!

Но песнь растет mdash; так пламенно и долго mdash;

Так льнет переплетаться с нитью нить,

Что нет на свете долга, кроме долга mdash;

Отдать, озвучить и соединить ...

***

«Каждый человек создает

вместе с родными, друзьями, страной и миром

документальный фильм о своей жизни, он остается

в памяти и в ноосфере...»

Баяр Жигмытов

А мы в судьбу впадали, словно в роль,

Неважно, сколь была она любезной ...

Цепочка слов mdash; спасительный пароль,

Чтоб не упасть, а воспарить над бездной.

Но это лишь начало mdash; не упасть.

Ведь если автор твоего сюжета

Когда-нибудь над ним утратит власть,

С кого ты станешь спрашивать за это?

Кому вменяется и кто играет с кем

На досках мира по негласной квоте?

Бессмертие mdash; броженье вечных тем,

Хожденье душ в одеждах смертной плоти.

Мы здесь mdash; все те же. Я и прадед мой.

И Пушкин, и Распутин, и Чапаев,

И Киплинг, и мятежный вождь сипаев ...

Наш век земной mdash; лишь долгий путь домой

И новый шанс для проигравшей тьмы ...

Ты только не давай воды Кощею!..

Иначе mdash; вдруг! mdash; придумала вотще я

Заклятья от тюрьмы и от сумы?

Слова кружат, как листья на ветру ...

Партер и ложи заметает пылью ...

Но нет предела моему усилью,

И значит, никогда я не умру!

***

Судьба поэта - это не дорога

Откуда-то куда-то ... это крик

Во твари усомнившегося Бога,

Потерянного мира детский лик.

Поэт не знает точного названья

Предметам жизни и наветам слов.

Его судьба - предзнанье, предстоянье

И переполагание основ.

В тайге людской, которая тем шире,

Чем уже круг знакомых чудаков,

Поэт бредёт, короткий век транжиря,

Как горстку неразменных пятаков.

***

Есть сумрачная правда бытия,

Куда не проникают глаз и ухо ...

И только ощущенье острия

Под ложечкой - о ней напомнят глухо.

Какой соблазн - поддаться острию

Самостоящей гордости в угоду

И пережить беспомощность свою,

Как самую последнюю свободу!

***

Что знаю я о том, что я люблю?

Что ведаю о том, что ненавижу,

Когда неуловимое ловлю

И mdash; будто бы mdash; невидимое вижу?

Какая мысль исходная одна

Вовне перемещает угол зренья,

Чтоб осветилось зримое mdash; со дна,

Из бездны нулевого измеренья,

Где всякий смысл mdash; как уголек в золе,

Где созревают токи грозовые?!

...............................

Не та ли, что по выжженной земле

Рассеивает семена живые?

***

Ивану Клиновому

Весь город хладнокровен был и глух,

Как кто-нибудь пурпурно-иглокожий,

Когда по нем прошел Маэстро Слух,

На маленького ворона похожий.

Распялившийся мокрою звездой,

Лениво липкий, вялый, сладострастный,

Весь город был питательной средой

Для музыки его взрывоопасной.

Невыносимым жаром осиян

(Значением бессмысленного бега),

Он был похож на бога марсиан:

Торс ворона, а крылья mdash; человека ...

И суетилась тихая вода

Зализывать прорехи по картинам,

Чтобы не оставалось и следа ...

Но Слух прошел. И дальше не пройти нам.

Тот, кто рисует в Книге Перемен,

Уже достал чернильницу и кисти.

Бокаччо. Эдгар По. Агата Кристи.

Витрина. Скальпель. Голый манекен.

***

Такое ли на свете учинится,

Когда, суровой догме вопреки,

В беспечном лбу любимой ученицы

Кастальские гуляют сквозняки!..

Летай, летай, любимая, покуда

Чешуекрылый гений сети вьет,

В которых mdash; вдруг! mdash; запутается чудо

И капелькой янтарной упадёт

В полуоткрытый клювик, в сладкий рот mdash;

От чистых Аполлоновых щедрот ...

Грусти, грусти, любимая, не бойся

Клиночка раззадоренной пчелы ...

Ведь как, бывало, в словарях ни ройся, mdash;

Все сводится к параметрам метлы

И химии магического крема ...

Но если б Ромул не ударил Рема,

Не встал бы над межой великий Рим!

Неужто мы над трупами царим,

Воруя мёд из кладовых Платона?!

Неужто в этот мёд подмешан яд?

И тайный гул преступного центона mdash;

Пароль для погруженья в некий ад,

Сооруженный Фебом для поэтов,

Натасканных по части пируэтов,

Но голых, одиноких и пустых,

Как Пригова паяснический стих?..

Дерзай, дерзай, любимая, старайся!

В саду уже слышны приливы пчёл.

Ты думала, призванье mdash; вроде прайса

За свод услуг, который не учёл

Лишь крылышек спектральное различье?

О, мотыльков невинное величье,

Подержанный набоковский сачок

И мифопоэтический сверчок!

Прислушайся, любимая, запомни!

Земля дрожит от близости Луны!

И беотийских круч каменоломни

Тотальным ожиданием полны ...

***

О том и об этом mdash; не надо mdash; забудь ...

Завяжется смысл mdash; оборви ...

Твой ангел, тебе пролагающий путь,

Твоей не достоин любви ...

Кто любит читающего по глазам,

Кому и душа mdash; как стекло,

Кто знает, как надо, но волен ты сам

Решать, где добро, а где зло?..

Кто любит того, кто приходит во тьме

Открыть заплутавшему свет?..

Кому не нужны все твои резюме mdash;

И даже согласие mdash; нет?..

Кому интересна душа мудреца?

Кто бросил бы медь богачу?

Кто кровь с лучезарного смыл бы лица?

Кто солнце одел бы в парчу?

Все mdash; так. Ты о нём не печалуйся. Бди.

Но в час торжества твоего,

Хоть раз mdash; в благодарность mdash; на миг припади

К израненным пальцам его ...

***

Смелей, дружок! У нас всего навалом!

Поднесь: что ввечеру, что поутру mdash;

Мистерия играет с карнавалом

В одну и ту же хитрую игру.

Меж снедью и снующими хвостами

На рынке, что прикинулся дворцом, mdash;

Король с шутом меняются местами,

Крест с кукишем, каналья mdash; со жрецом.

Земля за муки страстью платит плугу.

Нежнейший след струится за хлыстом.

Печальный Воланд следует по кругу

За беззаветным каторжным Христом;

Все mdash; под рукой! На верного с неверным

Взирает полночь взором равномерным.

И, в воздухе мешая хлад и зной,

Стекает полдень солью жестяной.

...а мы с тобой, блаженствуя в обнимку,

С Безносою играем в невидимку,

Нечаянный, себе не внятный пар ...

Наивно-совершенные ... Как шар ...

***

С. Ю. Курганову

Для всех есть дом на том и этом свете:

Растенье на окне, огонь в камине...

И только мы, невыросшие дети,

Скитаемся по мировой пустыне.

Кто нам mdash; Отец? кто mdash; Друг? а кто mdash; Учитель?

Что наши мысли mdash; вслед старинной чуши,

Когда сладкоречивый Искуситель

Использует, как сети, наши души?!

Не в нем mdash; так искушаемся друг в друге,

Не зная, как любить, кому молиться:

Младенцам, подрастающим в округе,

Уже смешно глядеть на наши лица...

***

Свой мятный скепсис предлагает Питер -

Полсклянки мёду, вылитых на лед:

Интеллигентный старенький кондитер

Так лакомство пришельцу продает.

Господь с тобой! Ведь я не иностранка.

В моих карманах - ветер. Я иду

К Фонтанке. Хладнокровная Фонтанка,

Княжна-сиротка, ёжится во льду:

И горностай, и кружева, и фижмы -

И нищета ... Не гневайся - смотри,

Как я тебе в глаза смотрю: смогли ж мы

Друг друга не спугнуть! У нас внутри,

Наверное, одна и та же мука

Невзысканности, кашля и - увы! -

Тюремным камнем стиснутого звука

Тому столетье сброшенной листвы ...

Нам холодно. Мы гордые, как люди.

И темные, как памятники. Мы

Не продаёмся. Никакой валюте

Не превозмочь значения тюрьмы

Для тишины и нравственной свободы ...

Я нисхожу в божественный подвал

И что-то пью - за города и годы:

Ты царствовал ... и ждал ... и флиртовал ...

И возмечтал ... и разочаровался ...

И возлюбил ... и разлюбил ... и вот:

Неужто ты моей души взыскался

Среди своих прозрений и невзгод?

***

Елене Михайловской

Уста змеи, плывущей по ручью,

Откроются, как нежный шрам ожога,

И мне придется умереть от шока

На том же самом месте, где стою.

Дай знак, но в меру сил моих, сестра!

Есть свет невыносимого накала.

На угольках мадленского костра

И я свой черный посох обжигала,

И по моим плечам гуляла плеть,

И на моих губах чума плясала.

Кто был огнём, не может не болеть,

Когда по нём с размаху бьет кресало!

Дай знак, но только до смерти не рань:

Ведь мной-то и начнется гекатомба,

Когда свинцом нечаянного тромба

Мой голос мне закупорит гортань ...

***

На высоте, где воздух так разрежен,

Что легкие бессильно липнут к ребрам -

Стою одна... И взор мой безмятежен,

Уже не склонный к чаяньям недобрым,

А склонный к летним пастбищам сознанья,

Не ведающим горечи и дыма,

К излучинам речного осязанья,

К стволам, встающим неисповедимо

На суетном пути... Там трепетали

Мальки на гальке отмели, губами

Ступни мои босые щекотали,

А в небе тучи сталкивались лбами

И камни шевелились под ногами...

***

Это ласка снежного комка ...

Это ощущенье коридора ...

Это - обращенье чердака

К бесконечной плоскости забора.

Это - верхних крайностей секрет.

Это - катакомбное зиянье.

Это несказуемое знанье

Истинной любви. Которой нет.

Мы уже умеем не желать,

Не жалеть, не плакать, не пылать,

Ничего не ждать и не страшиться.

И насквозь прозрачны наши лица.

ЭЙЯ

Кто в зеркале вечности видит любовь -

Исследует адские пытки,

Цирцея, драконью используя кровь,

Любовные варит напитки.

Кто к чаше приблизит запекшийся рот -

Себя в колыхнувшейся влаге найдет,

И брызнут зрачки золотые

В глазницы, дотоле пустые.

Кто в чаше найдет своего двойника -

Рискует с ним намертво слиться.

Колдуньина сила остра, но кратка

Чарующих слов вереница.

Кто хочет ответа - его не найдет,

Не купит, не вынудит, в долг не возьмет,

Любовь добывают волшбою,

Судьбу подменяя судьбою.

Кто козни затеял, ужасный посев

Пожнет на исходе дыханья ...

Цирцея, гася неумышленный гнев,

Царю возвращает сознанье.

Кто сдался во власть - но ее одолел,

Подобно зефиру, во мглу отлетел,

И черный корабль одиссеев

Уходит, заклятье рассеяв.

***

Ни на этой безумной земле, ни на той

Нам не надо, не надо встречаться с тобой,

Откликаться на зов и бросаться на шаг

Нам не надо с тобой, мой единственный враг...

Но когда вместо сердца лишь пепла щепоть,

И развеет безумную душу твою

Над безумной землею увидит Господь,

Как столпом соляным я в пустыне стою,

Неподвижно стою, так светла и нага,

Что лучами во мне ходят мысли врага,

Расплываются страшные мысли твои,

Как в студеной воде - кровяные струи...

***

О, если б те, с живыми гривами...

И недалекий путь домой!

Но мы не смеем быть счастливыми,

Пока под нами круг восьмой.

Уже придуман воздух тления,

Уже восславлен и возник:

И мы о нашем искуплении

Прочтем в одной из детских книг,

Где вместе с жалобой вчерашнею

На кашель, градусник и йод,

Дитя, любимое, бесстрашное,

Свой приговор произнесет...

***

Пусть она будет... Лишь пусть она будет всегда...

За горизонтом, который уже досягаем ...

Слов не хочу... ничего не скажу... никогда ...

(Эти места в просторечии названы Раем.)

Пусть она будет - сожрав и присвоив меня -

Пусть простирается неотвратимо и длинно...

Музыка... пена ... огонь... превращенье огня...

Молния... вихрь ... бесконечная красная глина...

Серп нависающий... Овод - над пламенем вод ...

А остальные невинны и девственно крепки...

Небо мое! Тот, кто кровь твою в море прольет,

Хочет всего лишь предаться божественной лепке...

Славьтесь, усердье убийцы и пыл мастерства, -

Встань, Афродита! Вот час твоего торжества.

***

Логос mdash; лотос ... лагуна mdash; берлога ...

Пепел mdash; водоросль ... Плачу? Жива?

Надо мной никого, кроме Бога.

Подо мною mdash; вода и трава.

Что вы стелетесь, умные змеи?

Кто тянулся mdash; давно перерос.

Боже мой, я ответить не смею

На еще не возникший вопрос!..

Ты mdash; спроси меня... или на это

Недостаточно родственных прав?

Или Богу довольно ответа

Предлежащих потоков и трав?

Диалектика

Когда из двух камней, холодных и тяжелых,

Рождается огонь, так легок и горяч,

То он, расшевелив тепло в древесных смолах,

Взлетает в вышину на крыльях искр веселых,

И зыблются во мгле индиго и кумач.

А время погодя mdash; я стану печь картошку,

И будет ужин мой величественно прост.

Лес тени соберет в шуршащую гармошку,

И я в луче луны мерцающую мошку

Бессмертною звездой увижу среди звезд.

***

К дорогим мертвецам под картонные своды.

До сих пор я не знаю просторней свободы,

И летит моя мысль, как живая ладья,

Над пучиной придуманного бытия.

Поднимайте меня, достославные крылья,

Из чумных катакомб, из беды и бессилья,

Из-под пыток кромешных, с подвального дна,

Где не видимы лица и речь не слышна.

Пусть откроет мне правду светлейшая вьюга

О геройстве врага и предательстве друга,

О бессмертной мечте, о великой тоске,

О кровавых осколках на черном песке.

Что мне ржавые оклики поздних вигилий?

Я сама себе нынче и Дант, и Вергилий,

И в Летейское марево брошенный лот,

И сигнальное эхо Лернейских болот.

ИЗ ЗАПИСНОЙ КНИЖКИ СВИДРИГАЙЛОВА

Вот небеса, которых не видать

Ни ангелам из похоронной жести,

Ни птицам, разучившимся летать,

А мы с тобою в них летали вместе.

Кому теперь все слёзы отольются,

Раз грозным судиею ты стоишь?

Так смотрит перевернутое блюдце.

Так по спине в постель стекает мышь.

Так в сердце пробирается паук,

Овладевая бесполезным телом...

Так слышатся шаги. чугунный стук.

Так кто-то по брусчатке чертит мелом.

Легко mdash; претерпевать и отвергать,

Но истину принять mdash; невыносимо,

А значит, могут только обжигать

Живую кожу ласки серафима.

И в ком тогда все слезы отзовутся,

Когда и кровь mdash; не кровь ... и хлеб mdash; не хлеб.

Ты слышишь?

Небеса хрустят и рвутся.

Как черный креп.

ЧАША АНГЕЛА

1.

В людях долго ходил одинокий Ангел,

Пока не достиг Содома...

В деснице нес он горящий факел,

Застилала очи пути истома.

У врат ближайшего к заставе дома

Опустился он в пыль - и воззвал к прохожим...

Факел тут же погас. Но взялась солома

Под ногами пеплом, на мох похожим.

Он прекрасен был, одинокий Ангел,

По плечам его кудри волной лежали.

И свечение спекшейся в нем печали

Говорило о славном небесном ранге.

Сын хозяина вышел - глянул ревниво.

Заскрипели ступени - и вскоре ярко

Осветилось окошко под старой сливой,

Что нависла над крышею словно арка.

И к окну затворенному, к темной двери

Собрались содомляне, глазам не веря.

2.

Сквозь нечистые створки слюды оконной

Чей-то профиль просматривался туманно,

И сиянье живое главы склоненной

Отдавалось в деревьях ближайших... ldquo;Странно, -

Говорили в толпе, - он не ровня местным.

Кто сей - тайный богач, что хозяин ищет

Благосклонности в нем - на пути известном?

Или, может быть, просто красивый нищий,

Искупающий грех послушаньем честным?..rdquo;

На плечо водрузивши сосуд немалый,

Появилась хозяйская дочь из дома.

- Это ангел, - спросившим она сказала, -

Он пришел для всевышних искать Содома.

3.

И отправился каждый к своим пенатам,

Собирая мысли, как в кучу камни...

Ночью дождь - как на грех! -

шелестел над садом,

И на мокром окошке светились ставни.

- Хороша ты, девушка, дочка Лота,

Вместе с солнцем встаешь и звезду встречаешь

В беспокойстве труда... В чем твоя забота,

Что до утренней службы ты сна не чаешь?

- Как земля, господин, вся моя забота.

Слышишь? Овцы шарахнулись вдруг в загоне...

Может, хищник под яром вспугнул кого-то...

Все у Бога в руках... все - в Его законе...

- Что же, благоразумная дочка Лота,

Испросить для себя хочешь ты у Бога?

- Пусть останется мне лишь моя забота,

Да не знают грехи моего порога...

И сошла, по шатким звуча ступеням,

В тьму полуночи, сырости, сени, сада.

И откуда-то сверху чуть слышным пеньем

В дом проникла всевышних небес услада...

4.

Пламенела над миром звезда полыни...

Тяжкий свет расточался во все пределы...

Боги жаждали плоти - в прохладной сини

Все цветы дремали... и в них густело

Ожидание семени... Пахли травы

Тихой горечью мяты и чистотела...

Так питаются страсти чутьем отравы...

Так душа пребывает во власти тела...

И когда к окну приближался Ангел -

Там стояла Планета - как соль - нагая -

И - под выстрел - к обрыву неслись мустанги,

И веселые пули пели, вникая,

В суть вселенского замысла - это были

Две гитары, разъявшие мир на части,

Два пронзительных голоса, чада пыли,

Два вселенские демона... тени страсти...

И на площади белой - на стенку стенка -

Шли два черных - кипящих - девятых вала...

На развалинах дня остывал фламенко,

И светился в потемках, как покрывало...

ldquo;Господи! отче мой! Пронеси - чашу

Мимо уст моих... а испить прикажешь,

Силы дай - сохранить нераздельность нашу...

И да свяжется то, что лишь Сам Ты свяжешь!rdquo;

Ночь подвинулась к западу...

постучали...

Хочешь, ангел, отведать моей печали?

***

Я живу последнюю секунду...

Посмотри, как холодно и скудно

место, завершившее сюжет:

словно бы меня уже и нет!

Точка. Полночь. Лестница витая.

Черный ход для странников и слуг.

Ты идешь, а я ещё витаю,

над тобой очерчивая круг.

Видишь?! Без корысти и обмана...

Это было всё-таки жилье!

Просто слишком поздно (или рано?)

принимать родное за свое

и в глухом предчувствии порога

становиться почвой и питьем

для идущей, что взяла у Бога

при исчезновении моём

право петь... и льнуть ... и быть живою -

вопреки свеченью вечных звёзд -

там, где бессловесною травою

встану я впервые в полный рост!

56