Глава 15. Пикник с огоньком

31 марта, 1661. Фонтенбло. Большая лужайка

Ничего нового о спектакле он не услышал. То, что Людовик рассказал о своём последнем видении финального акта балета и смене ролей, не затрагивало хореографию отдельных партий или постановки в целом. И всё бы ничего, но отчего-то Франсуа чувствовал себя по странности неуютно в кабинете короля, где продолжалась увлечённая дискуссия о параде участников балета в финале, быстрой смене декораций, освещении и возведении амфитеатра с овальной сценой и зрительскими трибунами прямо посреди Большой лужайки. Зная Людовика, Франсуа нисколько не сомневался в том, что он сумеет настоять на том, что уже решил сам. Так что, споры о целесообразности проведения премьеры балетной постановки под открытым небом не имели решающего значения и наскучили маркизу. В его-то воображении всё уже было давно подготовлено и отыграно, как и в воображении Людовика, так что аргументы господина Мольера и даже пылкие возражения маэстро Люлли о том, что апрельская погода крайне непредсказуема и нельзя полагаться всего лишь на предчувствия и вдохновение, не сыграли бы никакой роли. Воспользовавшись тем, что все в королевском кабинете были увлечены спором и не обращали на него внимания, маркиз захватил из вазочки горсть цукатов и поспешил скрыться за дверью. 

Царившая в приёмной с самого полудня сутолока нисколько не утихла, и Франсуа пришлось испытать на себе всю прелесть тесного соприкосновения с толпой придворных, ожидающих аудиенции. На него смотрели и с удивлением, и с завистью, но вместе с тем и с уважением, которое, несомненно, добавлял тот факт, что маркиз вышел не откуда-нибудь, а из кабинета короля, причем, сам, а, не сопровождая кого-нибудь из важных вельмож. Даже те, кто могли не знать его по имени и в лицо, догадывались, что высокий худощавый юноша состоит в личной свите короля, а, следовательно, является важной персоной, и знакомство с ним может оказаться весьма полезным для придворной карьеры. Сам маркиз тоже осознавал важность своей дружбы с Людовиком, а потому постарался пройти сквозь толпу как можно скорее и при этом, не задерживаясь для вежливых поклонов или разговоров, чтобы не оказаться связанным ни с чьими надеждами.

В парадном вестибюле было отчасти спокойнее, чем в приёмной, но и там с нескрываемым ожиданием и любопытством смотрели на юного маркиза, слух о близости которого к королю успел распространиться ещё до того, как он показался в дверях. Оставалось спасаться бегством, а точнее стремительным шагом выйти из дворца и отправиться в сторону Большой лужайки, где собирались все придворные из числа тех, кто были обычными завсегдатаями приёмных в Лувре или в Сен-Жермене и в этот день не искали особых милостей или личной аудиенции у короля.

- Эй, маркиз, сюда! Идите к нам! Дорогой мой, да вы только посмотрите на себя! На вас лица нет! - шутливо заметил Данжюс, которого Франсуа увидел в компании друзей возле столиков с угощениями под высоким навесом из полупрозрачной полосатой ткани, скрывающей аппетитные яства и кремовые десерты от солнечных лучей и грозивших пролиться освежающим ливнем низко стелящихся синебрюхих туч.

- Данжюс! - обрадовался Франсуа и стремительно подался вперёд, не заметив стоящий у него на пути табурет, который вознамерилась занять дама с весьма суровым выражением лица.

- Сударь! - возмущённый возглас заставил его остановиться.

Франсуа обернулся и поспешно отвесил вежливый поклон, кляня себя, что по рассеянности не заметил на своём пути первую статс-даму герцогини Орлеанской, тогда как та обратила в его сторону испепеляющий взор.

- Я прошу прощения, мадам, - для пущей верности, чтобы не показаться невеждой в глазах одной из самых придирчивых и острых на язык дам при дворе, графини Франсуазы де Лафайет, маркиз сорвал шляпу с головы и помахал ею перед собой.

- Юный маркиз де Виллеруа! - суровый взор графини немного смягчился при виде его галантности, но она не переменила своего намерения вынести ему строгий выговор, который должен был послужить наглядным примером и для остальных молодых людей, веселившихся у столов в импровизированной буфетной.

- Мадам, я весь к вашим услугам, - произнёс дежурную фразу маркиз, ища глазами хотя бы кого-нибудь, кто мог бы избавить его от внимания графини.

Из всех, кто оказались поблизости, он заметил яркую брюнетку, украдкой подмигнувшую ему, тогда как стоящая рядом с ней блондинка смотрела на него с улыбкой полной сочувствия.

- Будьте вежливы, молодой человек. Здесь вы не в корпусе пажей! И это не манеж для верховой езды, где можно носиться сломя голову, - продолжала показательную выволочку графиня, не замечая солидарного внимания к маркизу со стороны своих подопечных - юных фрейлин из свиты герцогини Орлеанской.

- Да, мадам, - кивнул с уже более уверенным видом Франсуа и зажал шляпу под мышкой.

- Ступайте, молодой человек! Я искренне надеюсь, что из вас вырастет достойный наследник вашего отца. Передайте мои сердечные приветствия господину маршалу.

- Непременно, мадам, - с облегчением произнёс Франсуа и поспешил воспользоваться разрешением идти своей дорогой. 

Однако, уже через пару шагов он обернулся к брюнетке, чтобы послать ей ответную улыбку, и весело помахал шляпой в благодарность за молчаливую, но такую ободряющую поддержку.

- И как вы только умудряетесь попасть под раздачу медалей, маркиз? - рассмеялся Данжюс, когда Франсуа протиснулся к нему. - Так, не говорите ни слова! Сначала попробуйте вот этого вина. Рекомендую! 

- Ого, оно кажется прокисшее, вон и пузырьки поднимаются, - скривил недовольную гримасу Франсуа, но граф уже разливал вино из графина в высокие стеклянные бокалы, которые стояли особняком от остальной посуды. 

- Эти пузырьки и должны быть в этом вине. Чем дольше они сохраняются, тем лучше само вино. Попробуйте! Его прислали в качестве подарка к свадьбе из Шампани. Граф де Суассон как-то рекомендовал его моему дядюшке. А граф вообще-то знает толк в хороших винах. У него свои угодья в Суассоне, да и из Турина ему каждый год присылают отменные вина.

- Всё-то вы знаете, Данжюс! - усмехнулся Франсуа и залпом выпил изрядный глоток игристого напитка золотого цвета. - Фу-х! Ничего себе!

- Радует? - поинтересовался Леон. 

Прищурив глаза, он наблюдал за реакцией друга и, судя по улыбке, был доволен эффектом, произведённым на Виллеруа новым вином.

- Да, как будто бы, - согласился маркиз и отпил ещё немного. - Хочется встряхнуться и смеяться. 

- Это хорошо. Вот видите, вам оно даже полезно сейчас. А то я заметил, что вы были мрачнее тучи, когда шли сюда.

- Да, есть такое, - Франсуа на миг обернулся, чтобы отыскать в толпе ту брюнеточку, с которой он уже заочно познакомился, обменявшись улыбками.

- Что случилось? Вы были у короля?

- Да. Так, пустяки. Но…

- И что же? - Данжюс подхватил едва не выпавший из руки Франсуа пустой бокал.

- Я больше не танцую партию Купидона, - со вздохом сообщил Франсуа, ещё не решив окончательно, принесла ли эта перемена облегчение или наоборот огорчила его.

- Это значит, что вы взрослеете! - похвалил Леон. - Это было вашим решением? Вы уже рассказали о нём королю?

- Вообще-то, это Людовик решил за меня, - признался Франсуа. - Наверное, поэтому я и чувствую себя обескураженным. Не ожидал я такой перемены. А у меня, оказывается, новая роль.

- Эй, маркиз! Да вы, как будто недовольны чем-то? - пожурил его граф, наливая ещё вина в бокалы. - Подумайте об этом в другом ключе. Вот та блондинка, на которую вы смотрели, когда вас отчитывала графиня де Лафайет. Хотите представиться ей?

- Вообще-то, не ей, а её подруге, - возразил Франсуа. - Той брюнетке рядом с ней, - и он снова обернулся в сторону, где до того стояли девушки. - Но, видимо, не судьба. Они уже уходят.

- Не беда! Мы все надолго застрянем в Фонтенбло, и мы, и они тоже. Главное, маркиз, что вам теперь не придётся краснеть всякий раз при упоминании о вашей роли в балете. Кстати, а какую роль вам дали взамен партии Купидона? Кто вы теперь?

- Дракон...

- Ну вот! - Данжюс поднял свой бокал вверх. - За вашу новую роль! И за...

- Огонь... - рассеянно проговорил маркиз, глядя на тлеющую солому, сброшенную возле телеги с ящиками, которую растяпа возница за каким-то чёртом подвёз близко к шатру.

- Точно! Выпьем за огонь! - Данжюс залпом выпил вино и вопросительно посмотрел на Виллеруа.

Тот стоял, опустив бокал вниз, и, не обращая внимания на льющееся на землю вино, во все глаза смотрел на что-то поверх плеча Данжюса.

- Что такое... Вы что же живого дракона у меня за спиной увидели? - спросил тот и обернулся. - Мама дорогая! Это ведь не ящики с зарядами для фейерверка? 

- Это они и есть, - сглотнул Франсуа, придя в себя от этого громкого восклицания.

- Скорее, маркиз! Гоните всех прочь, а я попробую что-нибудь сделать!

Швырнув бокал на землю, Данжюс побежал к телеге. Огонь стремительно пожирал сухую солому, вывалившуюся из ящиков, в которых была доставлена стеклянная посуда. Будто бы нарочно кто-то оставил без присмотра телегу, нагруженную ящиками с зарядами для фейерверка, и первые искры от занявшейся ярким пламенем соломы выстреливали в пожухлую ветошь и сено, которым было устлано дно телеги. В считанные минуты огонь мог перекинуться на ящики, а тогда и до взрыва недалеко! 

- Поберегись! - прокричал Данжюс, на бегу срывая с себя камзол, чтобы прибить им ещё не разгоревшееся пламя. 

- Дамы и господа! - присоединился к нему Франсуа, но от волнения голос изменил ему, и вместо грозного предупреждения он выкрикнул это срывающимся мальчишеским фальцетом, что вызвало смех и улыбки собравшихся под навесом гостей.

Никто не обратил внимания на огонь, а вид прыгающего возле телеги Данжюса доставил всем ещё больше веселья, будто бы это было заранее спланированное шутовское представление.

- Скорее! Все прочь отсюда! Пожар! - прокричал Франсуа и попробовал схватить за руку стоящую ближе всех к нему особу.

Та самая брюнетка, которая приглянулась ему, взвизгнула и не нашла ничего лучшего, как залепить нахалу пощёчину.

Звук этого хлёсткого удара привлёк к себе общее внимание и заставил замереть стоящих вокруг фрейлин и кавалеров, которые ещё секунду назад вслух насмехались над тем, что показалось им неуклюжими попытками неопытного юнца произвести впечатление на не успевшую освоиться при дворе дебютантку. 

- На землю! - громко скомандовал Данжюс, а сам запрыгнул в телегу, задняя стенка которой занялась огнём от тлеющей сухой соломы, поднимая в воздух целые снопы искр.

- Увозите телегу! И выходите отсюда! Все прочь! - прогремел басовитый голос.

Это был сержант Швейцарской гвардии Жоашен Дезуш. Он издали заметил опасность, угрожающую тем, кто собрались у столов под навесом, и поспешил на помощь.

Данжюс с силой дёрнул длинный повод, побуждая лошадей дать шаг, и те медленно подались вперёд, сдвинув нагруженную ящиками телегу в сторону широкой аллеи, ведущей к восточному выезду из парка. Впереди он увидел пустующее пространство, которое Людовик приказал расчистить для устройства открытого манежа для конной карусели - ещё одной его задумки, с помощью которой король хотел впечатлить гостей.

Подпрыгивая на частых кочках, оставшихся после того, как с той лужайки были выкорчеваны кусты и фигурно стриженые деревца, телега неслась всё быстрее прочь от шатра и Большой лужайки. Подгоняя лошадей, Данжюс неистово кричал и щёлкал поводьями, то и дело с опаской оглядываясь назад, на горящую солому, от огня которой вот-вот вспыхнут и ящики.

Достигнув края широкого пустыря, он натянул что было сил поводья, стараясь остановить лошадей, которых пугал запах гари и истошные крики людей. Оставалось лишь бежать, спрятаться от взрывов за массивом из высаженных по краю пустыря кустов. 

- Нет, этого я не могу... - пробормотал самому себе Леон и, выпрыгнув из телеги, кубарем прокатился по земле, быстро вскочил на ноги и побежал вдогонку за лошадьми, чтобы удержать их под уздцы и заставить остановиться.

Подаренный дядюшкой кинжал из дамасской стали, оказался как нельзя кстати. С его помощью Данжюс перерезал толстые ремни упряжи, чтобы высвободить лошадей. Они остановились, громко фыркая и готовые сорваться в бега, но Леон железной хваткой ухватил сначала одну под удила и отвёл в сторону от телеги, а затем и вторую. 

- Ну же, вперёд!

Он изо всей силы ударил одну лошадь по крупу, прогоняя прочь, а сам, взобравшись на спину второй, погнал её, с силой ударяя по бокам каблуками туфель. 

Едва не оказавшись сброшенным наземь, он вцепился в гриву перепуганной лошади и направил её отчаянный бег к Старому парку.

Ещё минута и раздался сухой треск поддавшейся огню стенки деревянного ящика, а вслед за тем всю округу сотрясло от серии мощных взрывов. В воздух взвился высокий сноп искр и белёсый огонь от фейерверков. Рвануло ещё раз! Это загорелись запалы, хранившиеся во втором ящике. А вслед за тем ещё и ещё!

Неловко оглянувшись через плечо, Данжюс ослабил хватку и расцепил ослабевшие пальцы. Не удержавшись на скользкой спине взмыленной от бешенной скачки лошади, в следующий миг Леон вылетел в сторону можжевельника, принявшего его падение в свои пахучие ветви.

***

Тонкие атласные ленточки никак не хотели поддаваться нетерпеливым пальцам. Филипп так и появился на ступеньках террасы - занятый сплетением мудрёного банта из ярко-голубых и белых лент. Он был всецело поглощён этим занятием, и его не отвлекли ни звуки играющих бравурные мелодии фанфар, ни громкие голоса и смех толпы, собравшейся на Большой лужайке, ни чей-то испуганный крик и последующие вопли толпы и даже площадная брань гвардейцев, которые ринулись сломя голову в сторону навеса, под которым был устроен буфет для полуденного пикника. 

- Что такое, Маникан? - лениво позевывая, спросил де Лоррен у подбежавшего к ним шевалье. 

- Где вы потеряли нашего томного красавчика де Гиша, дорогуша? - с издёвкой, плескавшейся в смеющихся серых глазах, поинтересовался д'Эффиа и поднял ладонь козырьком, чтобы всмотреться вдаль.

- Однако же, - проговорил в ту же минуту герцог Орлеанский, вглядываясь в полотнища с эмблемами Бурбонов, Орлеана и Стюартов, которые развевались на ветру над белоснежным полотнищем в клубах поднимающегося к небесам дыма.

- Там... - задыхаясь от бега и пережитого страха, Маникан указал рукой на шатёр. - Там... Пожар! Прямо возле телеги с фейерверками... Сейчас как пальнёт!

- Чёрт побери! - выкрикнули одновременно все трое и, забыв про манеры и присущую им вальяжность Филипп Орлеанский и его спутники бросились бегом к шатру.

- Вывозите! Всех увидите прочь! - кричал на бегу Филипп, и ему вторили де Лоррен и д'Эффиа. 

Филипп бежал, размахивая руками, так что ленты неудачно завязанных бантов развевались на ветру подобно голубым языкам пламени. Расталкивая толпившихся в двадцати шагах от столов с взрывающимися от огня стеклянными бокалами зевак, герцог Орлеанский оттолкнул от себя попытавшегося остановить его гвардейца и прорвался под навес, где уже всё было в дыму от занявшейся огнём сырой соломы.

- Выходите! Все прочь отсюда! - рявкнул прямо ему в лицо Дезуш и, не разобрав в дыму, кто перед ним, подхватил под локти в попытке вытолкать прочь.

- Как вы смеете! - крикнул д'Эффиа, ворвавшись в шатёр следом за герцогом. - Это - Брат короля!

- Да хоть бы и сам Христос! - не унимался швейцарец. - Здесь нужно пожар тушить. Воду тащите, если желаете геройствовать. Будь вы принц крови или лакей, неважно теперь! - он обернулся и указал на ярко полыхающий огонь, готовый перекинуться на канаты одного из несущих деревянных столбов, удерживающих навес. - Если не успеем потушить, всё рухнет. 

- Где... - задыхаясь от дыма, Филипп судорожно сглотнул. - Где принцесса? Где она?

- Всех уже вывели... Вон там они, - Дезуш показал в противоположную сторону, где на изумрудной траве толпились дамы и кавалеры, в волнении наблюдавшие за тем, как огонь забирался всё выше по канатам к навесу.

- Ясно! - выдохнул Филипп и посмотрел на друзей. - Господа, выстраиваемся в цепочку! Гвардейцы уже бегут с водой. Давайте же, Антуан! Сюда, подайте мне ведро!

Шевалье и маркиз мигом сообразили, что от них ожидалось, и побежали в сторону фонтана Дианы, где уже появились лакеи с ведрами для воды. Один из гвардейцев, увидев принца, тут же перехватил ведро у него из рук, но Филипп выхватил ведро, и метнулся к месту, где ярче всего разгорался огонь, намереваясь залить водой разгоравшуюся солому.

- Ещё воды! - послышался звонкий голос, и в дыму показалось измазанное в саже лицо де Виллеруа.

Всё это время он тщетно пытался сбить огонь при помощи курточки, которую сорвал с себя в первую же минуту, когда они с Данжюсом заметили огонь.

- Господа, господа! Лейте воду в тот угол! - крикнул кто-то из гвардейцев. - Какой-то бестолочи пришло в голову выгрузить ящики с запалами для фейерверков прямо здесь.

- Вижу! - выкрикнул в ответ Филипп, но закашлялся в рукав, наглотавшись дыма.

- Сейчас... - пыхтя и чертыхаясь, де Виллеруа потянул ящик за боковую часть, когда к нему присоединился одетый во всё чёрное молодой человек, в котором Филипп узнал своего Шталмейстера, Армана де Гиша.

На пару они оттащили тяжёлый ящик с опасной поклажей на десять шагов в сторону от огня, а в следующий миг воздух над всей лужайкой сотрясся от внезапного грохота и последовавшей затем серии взрывов. Это были ящики с запалами, оставшиеся в телеге, которую удалось отогнать далеко к Старому парку.

- Вот это рвануло! - с долей мальчишеского восторга крикнул де Виллеруа, а, заметив огонь, лизнувший закрепительный канат, побежал, чтобы присоединиться к цепочке из дворян герцога Орлеанского и гвардейцев, которые передавали вёдра с водой для тушения пожара.

***

- Ой, мамочки! - вскрикнули сразу несколько голосов вокруг неё, и Генриетта ощутила самый настоящий животный страх за свою жизнь. 

Никогда прежде она не видела опасность в такой близи от себя, и вот теперь оказалась всего в двадцати шагах от буфета, который мало-помалу удавалось отвоевать у разбушевавшегося пламени. Взрывы, раздававшиеся издали, пугали её не меньше, чем угрожающее гудение огня и колючие прикосновения к лицу воздуха, который внезапно сделался нестерпимо жарким и сухим.

- Филипп! - не помня себя, Генриетта выкрикнула имя своего супруга, увидев его среди мужчин, сражающихся с огнём.

- Стойте! Куда же вы! Стойте! 

Железной рукой мадам де Лафайет схватила принцессу за локоть и удержала на месте, резонно оценив всю опасность не на шутку разбушевавшегося огня.

- Но ведь он там! - возмутилась Генриетта, не принимая для себя иную роль, кроме как помощницы своего супруга.

- Всё это не стоит беспокойств, ваше высочество, - заметил ей герцог де Креки, который всего за минуту до того явился к месту событий, привлечённый криками толпы: «Пожар! Караул!». 

Намётанным глазом он окинул происходящее и пророческим тоном заявил, обращаясь к присутствующим: 

- Огонь собьют через несколько минут. Никто не пострадал - и это замечательно. Зато, какой цветник геройства и отчаянной храбрости среди молодых дворян! Разговоров об проявленной ими отваге и мужестве хватит на неделю вперёд. А всё остальное - это пустяки!

- Пустяки? - мадам де Лафайет с сомнением качнула головой. - Мы едва не взлетели на воздух, дорогой герцог! А вы говорите, пустяки! Всё это очень странно, я бы сказала, и далеко не пустяк! Да, если бы не внимание молодых людей, которые тушат этот пожар...

- Вот это действительно странно, - послышался за её спиной тут же узнанный ею мягкий баритон.

Графиня обернулась и присела в почтительном реверансе:

- Ваш сын, дорогой герцог, проявил должную смекалку и мужество! Прямо как в настоящем сражении. 

- Мужество - это замечательно, - согласился с ней герцог де Грамон. - Но я не понимаю, почему это стало необходимостью? Как вообще на королевском празднике мог произойти пожар?

- Этого, пока что, увы, никто не знает, - мадам де Лафайет посмотрела в сторону молодых людей, успешно сбивающих гаснущие языки пламени своими камзолами и шляпами. - Но, к счастью, удача не оставила наших героев.

- Господин маршал! - к ним подбежал сержант Дезуш с лицом, почерневшим от копоти. - Это есть чудо, господин маршал! Ящики с запалами успели увезти прочь. 

- Так выходит, тот грохот, который мы слышали, это были взрывы! - воскликнул герцог де Креки, побледнев на глазах.

- Да. Да! Взрывы! Телегу с ящиками отвезли. Далеко! - Дезуш был сам на себя не похож - в пылу пережитого шока от близкой опасности, он не успел ещё успокоить нервы и теперь сам был на грани того, чтобы взорваться и зайтись в самой скверной брани, какую знал на нескольких языках.

- Возьмите себя в руки, сержант! Вы что, хотите вызвать ещё большую панику? Скандал? - словно предчувствуя близкий взрыв, герцог де Грамон тихо отчитал швейцарца и указал ему на сражавшихся с последними очагами пламени молодых людей и гвардейцев. - Это всё? Пусть объявят, что это было неудачной попыткой запуска фейерверка в честь выхода Её высочества. Вы меня поняли? - с этими словами герцог повернулся к старшему лакею. - Пикник можно продолжить? Где распорядитель? Велите лакеям перенести столы для напитков и угощений ближе к террасе. Там будет спокойнее. И без дыма.

- Да. Эта гарь в воздухе, - герцог де Креки демонстративно прикрыл нос кружевным платком. - И кстати, я хотел бы знать, кто виновен в этом происшествии?

- Не сейчас, мой дорогой герцог! Не здесь, по крайней мере, - проговорил сквозь натянутую улыбку де Грамон. - Это всё очень скверно попахивает, но не следует давать повода для слухов.

Это было весьма своевременное замечание, если только не запоздалое. Зеваки из толпы смотрели на поднимающийся над лужайкой дым с облегчением, но во мгновение ока оно сменилось раздражением и даже гневом - толпа быстро подхватывает то, что подсказывают ей люди, умеющие управлять настроениями. Кто-то выкрикнул имя маркиза де Виллеруа, добавив к нему имена Данжюса и де Гиша, и вот уже в пересудах толпы звучали имена тех, кого всего несколько минут тому назад причисляли к героям небывалого по масштабам сражения с огнём.

- При всей моей подозрительности, я не могу согласиться с вами, господа! - громко и внятно заявила мадам де Лафайет, и сразу несколько девичьих голосов присоединились к ней со всем присущим юным сердцам жаром и апломбом.

- Нет-нет! - хором кричали фрейлины герцогини Орлеанской и дамы двора королевы, которые были свидетельницами всего, что предшествовало пожару.

- Господа де Виллеруа и Данжюс даже близко не стояли к тому месту, где занялся огонь! - смело выступила из общего хора защитниц справедливости белокурая мадемуазель де Лавальер, и к ней присоединились черноволосая мадемуазель де Монтале и стоявшая рядом с ними княгиня де Монако.

- Между прочим, это граф Данжюс увёз ту злополучную телегу отсюда, - заявила молодая княгиня и подошла к герцогу де Грамону. - Его необходимо отыскать, ваша светлость. Там такие взрывы гремели. А вдруг он не успел выпрыгнуть из телеги?

- О, не беспокойтесь, ваше сиятельство, ваш юный герой жив-живёхонек! - доложил один из гвардейцев. - Того, о ком вы говорите, господа мушкетёры подобрали у Старого парка в кустах можжевельника. Отлежится малость, и всё с ним будет в порядке.

- Я истребую это с вас, господа! - сурово погрозив пальцем развеселившимся после пережитого ужаса гвардейцам, ответила Катрин де Монако и подхватила под локоток герцогиню Орлеанскую. - Ох, боюсь, что после всего пережитого, мне этот пикник будет напоминать о бедном Данжюсе. Пойдёмте, Ваше высочество!

- Идёмте, - вздохнула Генриетта, обменявшись улыбками с Филиппом.

В одной нательной рубашке герцог выглядел как сошедший с картины герой старинных сражений, в которых рыцари бились с врагом лицом к лицу, вооруженные помимо тяжёлого меча всего лишь отвагой и удачей.

- Полноте, мы пошлём для герцога и всех наших героев по корзинке сластей и бутылочке вина в благодарность за спасение, - шепнула на ушко принцессе Катрин де Монако. - Смотрите, как герцог раскраснелся - он не переживёт позора, если узнает, что вы заметили его неглиже и отсутствие белил на щеках.

- Ах, Катрин! - смеясь, воскликнула Генриетта, удивляясь, как скоро княгиня успела позабыть пережитый ужас.

- Дамы! Мадемуазели! 

Заметив отступление герцогини Орлеанской и княгини де Монако, мадам де Лафайет тут же скомандовала общий сбор к вящему недовольству свиты принцессы. Некоторые из фрейлин успели настроиться на то, как будут благодарить спасителей за проявленное мужество и героизм. Благо, что количество дворян, участвовавших в тушении пожара, превосходило малочисленную свиту Генриетты Орлеанской, и её фрейлинам не придётся выстраиваться в очередь перед приглянувшимися кавалерами.

- Ничего, мы ещё обязательно встретимся с ним, - шепнула как будто бы самой себе Ора де Монтале.

- С кем? - удивлённо обратила на неё взгляд фиалковых глаз Луиза де Лавальер.

- Конечно же, с тем мальчиком-маркизом, - старательно изображая взрослую и умудрённую опытом даму, ответила ей де Монтале. - И с тем юношей, который телегу с фейерверками увёз. Отнесём для них гостинцев из буфета.

- Ты уже знаешь, куда? - Луиза не переставала удивляться осведомлённости своей предприимчивой подруги.

- Нет, - беззаботно пожала плечами Ора. - Но это нетрудно выяснить. Теперь о них весь двор судачит, а значит, кто-нибудь что-нибудь, да и сболтнёт.

(с) Робин Каэри "В тени Солнца"