Ливень

 Тишина и спокойствие, даже некое умиротворение в придачу. Это моя награда, которую я получил сполна за долгое время в пути. За все те долгие годы нервной жизни в постоянном стрессе. За весь тот ад, под названием мегаполис. Но теперь мои страдания были окончены, и я наконец-то переехал в деревню, что стояла на опушке леса. Теперь я спокоен, и невероятно счастлив. Даже не помню когда я в последний раз был в таком состоянии. Увы, но это факт.

 Безусловно, я понимал, что работы здесь было выше крыши. Но любая работа в радость когда работаешь над собственной мечтой. Сейчас мне вспоминаются слова матери, которая всегда отличалась своей мудростью. И сейчас её слова были как нельзя кстати: «Сынок, если тебе кажется, что работы много, ты главное начни её делать. По чуть-чуть, но делай. И уже совсем скоро ты увидишь, что дело сдвинулось с мёртвой точки и близится к своему неминуемому завершению». Именно эти слова каждый день подбадривали меня, заставляя работать всё усерднее и с большим энтузиазмом, чем у меня был в принципе.

Бесспорно бывали моменты, когда я оставался без сил, желания и настроения что-то делать. Увы, но я человек, а не машина, готовая работать в круглосуточном режиме. В такие моменты я отправлялся в лёгкие, непродолжительные прогулки. Обычно, после получаса прогулки на свежем воздухе мне становилось значительно лучше. А иногда, казалось, что на таких прогулках я уставал больше, чем от самой работы по дому. 

 После этих прогулок я по возвращению домой, ложился спать, погружаясь в мир сновидений под музыку лесных птиц. И так продолжалось раз за разом, день за днём, ночь за ночью. Со временем я начинал привыкать к такой жизни, смиряясь с однообразием бытия и спокойной жизни. Наверное, так бы я и был готов прожить остаток своей жизни, если бы одной ночью не события одной ночи, что изменила жизнь всей деревни. 

 В тот вечер разразилась настоящая буря. Проливной, тропический дождь, вспышки молнии, раскаты грома от которого дрожали окна, порывы ветра, сотрясавшие стены, груд бивший в потолок. Раньше я был бы рад такой непогоде, так как обожал подобное проявление природной силы. Но сейчас мне было действительно жутко, страшно до дрожи. Я чувствовал непоколебимый животный страх, что существует на грани ужаса и безумия, одолевающий каждую клетку моего организма. Но я всё чаще ловил себя на мысли, что этот страх вызван вовсе не погодой, чем-то загадочным, таким необъяснимым и непонятным. Тем, что затаилось в лесу неподалёку и сейчас, под кровом непогоды, оно может нанести свой смертельный удар. 

 В течении всей бури я пытался убедить себя в том, что все эти страхи не что иное, как плод моего разыгравшегося воображения. И это мне почти удалось лишь под утро. Но душераздирающий крик соседки, который я не забуду никогда, вернул меня в объятия страха и жуткого беспокойства, от которого хотелось бежать куда подальше. Когда же я прибежал на крик, я ни капли не удивился, увидев там толпу людей. На лицах этих людей застыла гримаса отвращения, жалости, страха, безумия и ненависти. Их пустые взгляды были нацелены в одну точку, хотя я, по какой-то не ясной для меня же причине, был уверен, что они всем сердцем желали отвести взгляд в сторону. Но будто обладая некой, гипнотической силой, то, на что они смотрели, притягивало и удерживало их взгляды. Видимо и я сам поддался влиянию этого гипноза, решив посмотреть туда, куда смотрят все остальные.

 Зрелище оказалось слишком мрачным и даже отвратительным для человека с нормальной психикой и мировоззрением. Это была просто лужа крови, кишок и мяса перемолотого в состояние фарша, по которым было трудно определить какое существо это было при жизни. Но почему-то, совершенно интуитивно, я догадывался, что это был человек. Я даже был уверен, что назову мертвеца по имени, хотя никаких опознавательных факторов не осталось. Увы, но если я окажусь прав, то это было бы очень печально, так как именно этот человек был самым адекватным жителем деревни, по моему личному мнению. К несчастью, именно его среди толпы я и не видел, что ещё раз доказывало мою правоту. Что было самым пугающим, никто не мог понять, или же даже представить ответ на вопрос: кто, или же что могло совершить такой ужас с крепким, взрослым человеком. 

 В тот момент, когда бабы безутешно рыдали над останками, а мужчины бледные как смерть курили в сторонке, тихонько перебрасываясь короткими фразами, я почувствовал нечто странное. Это было сравнимо с каким-то манием, или даже параноидальной идеей. Я чувствовал что кто-то, или что-то манит меня в лес с огромной силой. Изначально я старался сопротивляться. Должен заметить, что изначально это у меня получалось достаточно успешно. Но со временем мне становилось сдерживаться всё труднее и труднее, пока эта тяга не превратилась в нечто неописуемо-трудное. И я поддался зову из глубины лесов.

 Под шум говора соседей, когда их всеобщее внимание было сосредоточенно явно не на мне, мне удалось уйти незамеченным. Страх был во мне силён, но даже он оказался бессилен перед рвением в глубину леса. Не отдавая себе отчета, я шел всё глубже в лес, слепо надеясь, что всё это мне просто снится, и никакого зова тут нет. Просто я оказался повержен случившимся событием, и моя психика дала сбой, проявив себя таким необычным способом. По крайней мере мне хотелось верить именно в это. Уж лучше оказаться в психиатрической больнице, чем быть растерзанным тем, кого существовать не должно, существом из потустороннего мира.

 Когда я вошел в лес на достаточное расстояние, мне пришла в голову проясняющая мысль, что никакого «зова» вовсе нет. Видимо моё воображение уж слишком сильно разыгралось, выдавая такие странные иллюзии. Эта мысль дала успокоение, и неизгладимую радость на сердце. Теперь я просто захотел домой. Просто заварить себе чай и остаться в одиночестве чтобы ни одна драная мысль о произошедшем не тревожила меня.

 Но стоило мне обернуться в сторону дома, как тут же мне дорогу перегородил один из соседей. Именно тот, который по моему мнению был мёртв. Испуг, сковавший меня на несколько мгновений, растворился в небытии. Вместо этого я ощутил некое облегчение за то, что этот человек жив и невредим. При этом какая-то настороженность всё-таки была. Что-то мне не нравилось в нем сейчас. Но я счёл вполне разумным объяснением, что он просто шокирован произошедшем, ровно так же как и я, как и все остальные. А его неожиданное появление было объяснено тем, что мне так и не удалось скрыться без лишнего внимания.

 Подозревает ли он меня? Я не знал. Но вполне мог бы объяснить свою невиновность, если бы на то была такая возможность. Как с ним начать разговор, если он постоянно молчит, сверля меня своим жутким взглядом? Ответ на этот вопрос мне был так же непонятен и неизвестен. Быть может начать путь до деревни, а разговор начнётся сам собой? Возможно и так! Поэтому я просто начал движение. Но мой сосед просто стоял как вкопанный, преграждая мне путь к дому. 

 Шквал мыслей атаковал мою голову в одно мгновение. Хочет ли он мне что-то сказать? Или же просто до сих пор находился под впечатлением от случившегося в деревне? А быть может он искал во мне какой-нибудь поддержки? Теорий было много, но ни одна из них не имела никакой взаимосвязи с действительностью. То, что произошло далее, поразило меня. И страх какой-то животный ужас забурлил во мне.

 Его лицо начало неестественно синеть, приобретая всё более тёмные оттенки, поражая меня своей схожестью с утопленником. Глаза его сначала будто покрылись какой-то плёнкой оттенка кофе с молоком, а затем стали абсолютно чёрными как бездонный космос. Губы начали съеживаться, обнажая его желтые, звериные зубы, более напоминающие оскал волка. Ногти его превратились в когти. Кожа же вновь поменяла оттенок, став желтой, затмив собой прежнюю синеву. 

 Страха не было. Было лишь смирение. Я прекрасно понимал, что от этого существа, чтобы передо мной сейчас не стояло, я скрыться не смогу, а это означало, что вот-вот я умру. Где-то на подсознательном уровне я даже был готов умереть. Я не хотел даже искать ответ на вопрос: кто стоит напротив меня? Зомби? Сосед? Колдун? Или же это труп?

 То что начало происходить дальше, трудно объяснить вполне логическим мышлением, чтобы не показаться сумасшедшим. Да и сам я уже с трудом помню что именно было. Моё сознание будто обволокло каким-то дурманящим туманом, и я уже смутно осознавал то, что происходило вокруг меня. Смутно помню только то, что этот «сосед» открыл свой рот так широко, что с лёгкостью мог заглотить половину моего черепа. Но как оказалось есть он меня не собирался. Из его рта начал выдуваться чёрный, смолянистый дым. Этот дым тут же устремился ко мне в рот и ноздри. Это продолжалось не более двух минут, за которые я смог понять, что воля моя над моим же телом ослабела, а сознание утихло почти до полного нуля.

Не помню что было после. Очнулся я лишь спустя некоторое время лежавшим лицом в земле среди леса. Тело моё будто вибрировало и ломало как при температуре около сорока градусов. Мне было действительно хреново как никогда. С огромным усилием мне удалось подняться и уйти домой. Понятия не имея, что со мной произошло, но всё ещё глупо надеясь, что это скоро пройдёт, я планировал отлежаться пару дней, а в случае чего вовсе вызвать врача на дом. Моя вера в то, что это пройдёт была крепка как никогда. 

 Чуть позже, буквально через пару дней, я и вправду поверил, что всё это дело пройдёт, так как мне стало значительно лучше. За эти дни прошла траурная процессия по убиенному, а жители деревни вернулись к своим обыденным делам.

 Через пару недель, после той страшной бури, что закончилась трагедией, на улице вновь воцарилась непогода с сильными ливневыми дождями, громом и молнией. Это началось около шести часов вечера, и по прогнозам синоптиков буря не должна была кончиться раньше утра следующего дня. В это время я планировал заняться домашними делами, но мой мозг полностью погрузился в воспоминания прошлой непогоды, и того, чем это закончилось. Изначально мне стало очень жаль покойного, соседей и себя самого. Следом случилось то, что смогло меня отвлечь от жалости, но так и не поддавалось моему личному объяснению.

 Вначале я услышал какой-то звон в ушах. Его происхождение я пытался списать на непогоду, а именно на гром и молнию. Но он усиливался с каждой минутой, и почему это происходит я не знал. Вскоре этот шум стал вовсе невыносим. Внезапно ко мне в голову пришла мысль, испугавшая меня до дрожи. Эта мысль натолкнула меня на возможное моё безумие, напомнив о той жуткой встречи в лесу. Я подумал, а точнее осознал, что этот шум в ушах может заглушить лишь одно действие, а именно убийство человека. И в этом было столько много нюансов, что на время я даже растерялся. Убить я должен был именно в эту ночь, и именно самым жестоким образом. 

 Где-то в глубине своего собственного сознания я не хотел этого, но что-то свыше, что-то сильнее чем я, то что не терпело отговорок и могло уничтожить меня, требовало совершить это убийство. Честно, я пытался сопротивляться. Но все попытки были четны. Когда на часах пробило половину десятого вечера, я вышел «на охоту».

Я мало осознавал то, что я делаю. Моё сознание было одержимо лишь безумной жаждой крови и расправы. Тело же ощущало лишь небольшую дрожь в коленях, хлестающий дождь и крепко сжатый в руке кухонный нож. Я не имел ни единого понятия откуда, но в моей голове уже был четкий план того, как я буду убивать, кого именно убью, и что сделаю с телом убитого. Это я знал как будто на подсознательном уровне. И не теряя ни единой минуты зря, я пошел к месту преступления.

 Видимо пожилая соседка не расслышала мой стук, что затерялся в грохоте грома, поэтому я постучал второй раз, куда более сильно и решительнее. И это сработало. За дверью послышались шаги Клавдии Михайловны, которая идет к своей неминуемой и жестокой смерти. Удивление на её лице сменилось ужасом, когда она увидела блеснувший нож в руках своего нежданного гостя. Следом, на её лице замерла гримаса бессилия и страха.

 Первым своим ударом я воткнул нож ей в печень. В её глазах был страх и ужас. Но она не смогла ни крикнуть, ни что-то сказать. Впервые в жизни я увидел как в глазах отражается осознание того факта, что человек вот-вот умрёт. И честно сказать, мне это понравилось. Это возбудило меня, и стимулировало на новые убийства в будущем. Но это позже. Сейчас, на этом празднике убийства была она. Моя добрая и отзывчивая соседка тётя Клава.

 Вынув нож из печени, я уже лихорадочно начал наносить ей удары ножом в область живота. Как же мне хотелось убить её быстрее, избавить от мучений и страха перед неизвестностью. Но моя рука не слушалась меня, беспорядочно нанося удары в её слабеющее, теряющее жизнь тело. Удивительно, но даже в последние мгновения жизни она не произнесла ни слова. Не было ни криков, ни стонов. Даже банальных вопросов не было, на подобии: «За что?», «Почему я?». Она просто умерла после многочисленных ударов ножом.

 Её безжизненное тело я отнёс к себе домой. Хорошо, что проливной дождь стирал все следы за нами. А раскаты грома скрывали то, что я начал делать с её телом у себя дома. Положив на пол тело, я приступил к его расчленению. Не буду скрывать, что мне всегда было интересно как выглядит человек внутри. Печень, почки, желудок, сердце, лёгкие, кишки. Всё это я отделял от тела так небрежно, так безобразно, что самому противно было. Но в своё оправдание могу сказать, что я не проводил хирургическую операцию. Да и органы мне были ни к чему. Они тут же отправлялись в мясорубку. 

 Уже к трём часам ночи тело убиенной целиком превратилось в фарш. Должен признать, что особенно трудно мне было разделаться с костями. Но топор справился с этой задачей. Мне осталось лишь свалить останки несчастной бабы Клавы на улицу, чтобы все увидели мое творение, переодеться и лечь спать. 

 Утро оказалось как никогда прекрасным, и началось оно с душераздирающих криков соседей. Видимо они оценили мою работу. На удивление я испытал восторг, вместо угрызения совести. Но одного восторга мне было мало. Мне нужно было видеть лица соседей, что наполнены ужасом и страхом. Я предвкушал тот экстаз от одного вида этих глупых лиц. Естественно я боялся, что по моему довольного вида лица, люди поймут моё причастие к этому преступлению. Хорошо, что люди будут смотреть по большей части на останки, а не на меня. И мне просто мне надо будет спрятать улыбку.

 Говор, плач, истеричные крики. Всё, как обычно, было у соседей. Лишь у меня было всё хорошо. Лишь я был по-настоящему счастлив. К моему несчастью, я не мог долго находиться на месте преступления на долго из-за своих положительных эмоций восхищения. Мне казалось, что улыбка на моём лице вот-вот проявится. Да и я был возбуждён от сделанного и увиденного. Мне было нужно, а точнее даже необходимо было удовлетворить самого себя. Причём срочно.

 Место я выбрал значимое для себя. Именно то самое место, где некто в виде соседа вселил в меня нечто. По старой памяти я пошел туда, где изменилась моя жизнь. Недолго думая я начал процесс мастурбации, представляя ту кровавую кучу, что я ночью оставил на дороге. Как вдруг, совершенно внезапно, будто из ниоткуда возник мой сосед. Тот самый, что вселил в меня это нечто.

 Моё сознание вновь помутнело. Единственное, что я помню, как окончил, и что некий, смолянистый дым начал выходить из моего рта, вселяясь в соседа. После чего я отключился. Очнулся я уже дома. Не знаю сколько времени прошло, и как я добрался до дома, но почему-то мне всё это показалось сном, какой-то небылицей. 

 Прошел месяц. На моё удивление: меня так и не заподозрили в двух схожих убийствах. А полиция даже смогла кого-то посадить и арестовать. А я продолжил тихую и спокойную жизнь.

 Но тут, неожиданно даже для самих синоптиков, начался сильнейший ливень с грозой и громом. В такую погоду у меня пробежала мысль под вечер, заставившая меня улыбнуться: «Может быть мне снова убить? Что и как делать я уже знаю!».