Читать онлайн
"Война в наследство. Часть 1."
Бланди. 10 августа 1572
В небольшом городке в десяти лье от Парижа царило небывалое оживление, в замке Бланди-Ан-Бри, принадлежащем Бурбонам, сегодня были подняты флаги короля Наварры и принца Конде, а такое количество собравшихся именитых господ, сплошь протестантов, не видели здесь уже лет пятьдесят.
В соответствии с уложениями Сен-Жерменского мира, заключенного два года назад и завершившего кровопролитную войну между католиками и гугенотами во Франции, протестанты не имели права совершать обряды, будь то венчание или похороны, в самом Париже. Для торжества еще при жизни наваррской королевы Жанны д’Альбре выбрали Бланди-Ан-Бри. Он располагался ровно на установленном договором расстоянии от столицы.
Но еще в начале лета королева Наварры и Гаспар де Колиньи собирались заставить короля Карла IX пересмотреть условия мирного соглашения хотя бы в отношении высокопоставленных аристократов и принцев крови. Но королева Жанна скончалась в июне от скоротечной болезни, как признали официально. А адмирал Колиньи, слишком занятый проектом новой военной кампании против испанцев в Нидерландах, не нашел времени для того, чтобы вспомнить об их намерении.
Поэтому свадьбу его высочества Генриха де Бурбона, принца Конде и Марии Клевской, маркизы д'Исиль, решили праздновать в заранее выбранном и оговоренном Бланди-Ан-Бри.
Жених и невеста знали друг друга с детства. Оба воспитанники Жанны д'Альбре. Оба протестанты. Договоренность об этом союзе была давней, но ни один из тех, кто ее заключал, не дожил до этой свадьбы. Ни Франсуа де Невер, отец невесты, ни Людовик Конде, отец жениха, ни наваррская королева.
Памятуя о трауре по случаю смерти Жанны, свадьбу собирались отложить. Об этом шли разговоры. Но стремясь выполнить ее последнюю волю, не решились. Тем более что за этой свадьбой должна была последовать другая, откладывать которую никто не собирался.
Екатерина Медичи, стремясь продемонстрировать свои добрые намерения, прислала в качестве подарка пятьдесят тысяч ливров и личные пожелания крепкого союза, который пойдет на пользу обеим партиям.
Конде женился на младшей дочери герцога Неверского, тогда как Генрих де Гиз взял в жены старшую годом ранее. Девушек делали залогом мира между двумя враждующими семьями. Как брак Генриха Наваррского и Маргариты Валуа должен положить конец расколу внутри Франции.
А окончание внутренней войны вело, наконец, к заключению договоров с Нидерландами и Англией, помощи против испанцев Вильгельму Оранскому во Фландрии, и кампании на юге, в Верхней Наварре, отвоевать которую не получалось вот уже на протяжении почти полувека. И Колиньи, занятый теперь планированием сразу двух военных кампаний также поддержал решение завершить траур ради политической выгоды.
На церемонии в просто украшенной протестантской церкви Сен-Морис, жених и невеста дали ответы священнику не глядя друг на друга. Ее светлость Мария Клевская маркиза д’Исиль, увлеченно разглядывала узор своих кружевных перчаток. А его высочество откровенно скучал, слушая речь пастора и не ощущая особой торжественности момента. Даже самые значимые события в жизни становятся пресной рутиной, если твердить о них человеку годами, убеждая его, с одной стороны, в неизбежности грядущего, а с другой, набивая оскомину до такой степени, что у непосредственных участников события возникает только одно желание: чтобы все это поскорее закончилось.
Они казались настолько неподходящей друг другу парой, что многие жалели невесту. Мария Клевская была настоящей красавицей. Этого не мог скрыть даже скромный протестантский наряд. Ее волосы цвета темного золота, тщательно уложенные в сложную прическу и прикрытые вуалью, могли внушить зависть даже придворным дамам и фрейлинам Екатерины Медичи. Лицо с большими выразительными карими глазами, изящными чертами, легким природным румянцем и четко очерченными губами цвета спелой смородины, вызывало восхищение. С него никогда не сходило мягкое, наивное выражение. А точеная фигура и осанка приковывали к ней взгляды.
А вот ее жениха, которому Мария доставала едва ли до плеча, нельзя было назвать красавцем. Худощавый, но при этом высокий, он не унаследовал ни красоты матери, ни обаяния отца, но, между тем, был похож на них обоих. От Людовика де Бурбона Конде ему достался рост и рыжие кудри, которые он предпочитал стричь коротко, а от матери серо-зеленый цвет глаз и пронзительный взгляд, частенько казавшийся пристальным и неприятным. Всем цветам, даже принятым у протестантов лиловому и серому, Конде предпочитал черный, полагая, что в сочетании с его рыжиной любой другой колет будет выглядеть аляповато. И этому своему выбору не изменил даже на собственной свадьбе.
К тому же Мария была, по мнению многих, легка и мила в общении. А ее жених слыл человеком неразговорчивым, нелюдимым и скучным среди тех, кто мало его знал.
Существовала у этого и другая сторона. Адмирал де Колиньи считал, что молодой принц Конде, – человек разумный, склонный анализировать ситуацию и просчитывать свои действия. И именно этих качеств недостает его кузену, королю Наварры.
А Жанна д’Альбре замечала, что ее воспитанница слишком мнительна и неспокойна, что частенько выливалось недовольством на головы слуг и камеристки.
Мария была уверена, что их неловкий обмен кольцами (Конде уронил то, которое должен был надеть на палец невесты) запомнят надолго и будут припоминать, пересказывая друг другу. Наверное, предчувствие, что этот момент обязательно высмеют ее сестры, занимающие весьма завидное положение в Лувре, печалило ее сильнее всего. Успокаивало лишь то, что ни Анриетта де Невер, ни Екатерина де Гиз на свадьбе не присутствовали. Обе замужем за католиками, и их мужья настолько ярые противники протестантов, что смириться с милостью короля в адрес последних они не могли почти два года.
Но ведь кто-нибудь обязательно расскажет. Герцог де Ла Форс, например, не отличающийся умением держать язык за зубами. Или д’Обинье, с которого станется сочинить какой-нибудь каламбур или стишок.
Кроме того, ее жених снова нарушил правила церемонии, после слов пастора поцеловав ее в щеку, по-братски. Правда, тут она не была в обиде. Ведь сама сделала все, чтобы поцелуй был не в губы. А он лишь пошел у нее на поводу. С одной стороны Мария получила то, чего хотела (или не получила как минимум того, чего не хотела), а с другой теперь у нее появился повод при случае сказать супругу колкость. Конечно, она знала, что есть вещи этим днем и, тем более, ночью, от которых ей не избавиться никакими манипуляциями. Хотя, пожалуй, Конде сам был бы не прочь их избежать.
Привычка помнить о том, что они обручены, никак не влияла на их чувства, больше похожие на то, что испытывают близкие родственники, вынужденные общаться и поддерживать дружеские отношения. И им частенько напоминали, что при их высоком положении, – это большая редкость и большое везение, быть знакомыми до свадьбы, да еще и так долго.
Так или иначе, в зал, также скромно украшенный, в соответствии с протестантской традицией, супруги вошли рука об руку и заняли отведенное им почетное место, чтобы иметь возможность принять поздравления от присутствующих гостей и посланников королевского двора, первым среди которых был маркиз де Вильруа, личный секретарь короля Карла IX.
ЛитСовет
Только что
