В Синодальной комиссии по антропоэтике

В Синодальной комиссии по антропоэтике отца Климента встретил молодой диакон и сразу проводил в кабинет, обшитый дубовыми панелями и с круглым столом посередине. Садиться посетитель отказался. Он отошёл к окну, завешенному тяжёлыми портьерами и рассеянно следил за проезжающими внизу автомобилями. Сзади открылась дверь, и он обернулся. В комнату вошёл мужчина в деловом костюме: среднего роста и средних лет и совершенно средней внешности. Он сел к столу и показал рукой на место с другой стороны.

– Присаживайтесь, отец Климент. Я готов Вас выслушать.

– Извините, а Вы кто? – спросил священник, садясь за стол. Он не ожидал, что сам Владыка Феофан, епископ Томский и глава комиссии удостоит его аудиенции, скорей с ним встретится его помощник, иеромонах Илия. Но этот человек напротив совершенно точно не был иерархом Церкви.

– Извините, не представился. Вадим Иванович Гаев, сотрудник администрации президента. Осуществляю координацию между Церковью и Аппаратом в сфере выполнения федеральных программ Правительства.

– Простите, Вадим Иванович, но мой вопрос не касается светских властей. Вы не сможете разрешить мои душевные терзания. Вы, как мне кажется, не богослов?

– Конечно нет, – рассмеялся Гаев. – Разумеется, я читал Библию, но считать себя знатоком не могу. Несмотря на это я очень хочу узнать причину Ваших, святой Отец, душевных терзаний.

Отец Климент открыл рот, чтобы поправить насчёт «святых Отцов», но передумал. Кажется, это начало входить в привычку.

– Дело в том, что душевные терзания всех, кто обеспечивает выполнение федеральной программы «Свободный выбор», являются моими прямыми служебными обязанностями. Давайте, святой Отец, поделитесь со мной своими печалями.

Издевательский смысл слов диссонировал с блеклым и монотонным голосом Гаева, и из-за того пугал и сбивал с толку. Что отец Климент знал точно: этому человеку он не скажет ничего.

– Ну что же Вы молчите? Проделали такой путь, чтобы просто посидеть на не очень удобном стуле?

– Я… – отец Климент замялся, понимая, что говорить всё равно придётся. – Я… не одобряю намерения моих прихожан. Самоубийство – страшный и непростительный грех, я не могу его благословить.

– Формально это не самоубийство. Я знаю, что Вы получали циркуляр о федеральной программе перед назначением в Церковь святого Пантелеймона. В этом документе подробно разъяснено, чем занимается Реабилитационный центр и как именно происходит реализация. Вы согласились.

– Я не мог отказаться. Священник не выбирает место своего служения.

– Я знаю. Так же я знаю, почему Вы получили именно это «место служения». Послушайтесь моего совета. Сидите в своём Реабилитационном центре тише мыши. Светло, тепло, красиво, благоприятная экологическая обстановка. Ну чего Вам не хватает. Не слишком прибыльно, ну так и Вы, кажется, не ради презренного металла служите, так ведь? А то страна у нас большая. Интересы в разных точках, и внутри страны, и за её пределами, и везде нужны самоотверженные служители Господа. Такие, как Вы. В Арктике, в Антарктиде, Центрально-Африканской республике. Ну что думаете, отец Климент? Не хотите перевестись на нашу базу в Антарктиде? Могу поспособствовать. Кстати, отец Савватий в Самаре засиделся. Тоже, наверное, скучно ему там. Могу помочь. Будете в соседних посёлках спасать души нашим отважным полярникам.

– Это угроза?

При упоминании отца Савватия у Климента заныло в груди. Последнее время его спаситель сильно сдал. Перевод за Полярный Круг убьёт его так же верно, как выстрел в затылок.

– Это – честное и беспристрастное описание ситуации, в которой Вы находитесь. Отец Климент. У вас важное и ответственное занятие. Делайте, что должны без интеллигентских рефлексий, и всё будет хорошо. Вам есть, что ещё мне рассказать?

– Мне нужно увидеться с иеромонахом Илией.

– Иеромонах Илия сейчас сильно занят, он не сможет с Вами встретиться. Вы же не думаете, что я здесь без его ведома?

– Простите, но я вообще не понимаю, что Вы тут делаете.

– Ершистый какой, дерзкий. Святой Отец, где Ваше христианское смирение? Церковь веками мечтала встроиться в государственное управление. Радуйтесь: ваша мечта сбылась. Армия, флот, казачьи войска, школы, ВУЗЫ, больницы. В федеральные программы вас включили. Где вас ещё нет? Вы же не ожидали, что это будет односторонним движением? Церковь встраивается в государство, а государство в церковь. Диффузия. Я – та частичка государства, с которой Вам теперь придётся иметь дело, хотите Вы этого или нет. У Вас есть ещё ко мне вопросы?

– Нет. Разрешите идти?

– Саркастично, мне нравится. Идите. Возвращайтесь в свой храм и приступайте к выполнению своих обязанностей. Пока Вы там, всеми Вашими делами, проблемами и душевными метаниями буду заниматься я.

Он поднялся и аккуратно задвинул кресло. Как только Гаев вышел из комнаты, появился диакон и проводил отца Климента к выходу. До самого утра Климент сидел на крыльце своей церкви и курил, одну за одной. А, как только рассвело, смял пачку и, кривясь от мерзкого привкуса во рту, завалился на свою раскладушку в крошечной пристройке.

Отрывок из 41 главы "Сдохни, Борзов!"