Интерлюдия к восьмой главе.
Отрок Степан, что по селу за скотиной ходил, сгинул в лето сие. Не от зверя лютого, не от лихого человека — а от твари, что из могилы сырой выползла.
Ходила о ней в деревне темная молва. Где ступит — трава вянет, где дыхнет — воздух тяжелым смрадом повисает. А видели ее редко, больше по ночам, да в туман осенний. Будто человек, да не человек — худая, серая, на кости, обтянутая коже. Лица не разобрать, только пасть темная, да глаза, что два тухлых яйца, светятся в потемках. Звуков она не издает, лишь тихо шуршит, по земле ползя, да чавкает мокро, когда ест.
А ела она, сказывали, то, что в земле лежит. Но с голоду, видно, одичала, на живое потянуло.
Степан же в тот день овец за околицу погнал, да замешкался. Туман спустился рано, белый, густой, до земли. Мать уже волноваться начала, а его все нет. Пошли мужики с рогатинами — и нашли. Не всего, а то, что осталось.
Лежал он на краю болотца, у старой ракиты. Одежда вся изодрана, а тело… будто обглодано кем-то. Не до кости, нет — но куски мяса вырваны, словно зубами тупыми и сильными. А вокруг — следы босых, но не человечьих ног: длинные пальцы, кривые, с когтями, в грязи отпечатались. И ни крови, ни борьбы — словно он сам лег и дал себя съесть.
А на шее у него — оберег висел, материнский, из зубов медвежьих. Так тот оберег истлел, почернел, будто огнем опаленный.
С тех пор у ракиты той не бывают. Говорят, по ночам слышится там тихое чавканье да шуршание по мху. И чудится, будто кто-то невидимый, страшный и ненасытный, все ищет, не забыл ли еще где детский теплый кусочек.
(Записано со словъ ключницы Аграфены, крестьянки деревни Высокое. «Живая Старина», 1891 г., вып. II, стр. 44.)
___________________________________
Ссылка на группу в вк
Канал в ТГ
И чат при нём
Мои искренние благодарности за поддержку.
Где выкладываю:
#хоррор #мистика #русский_хоррор #славянская_мистика #сталкеры #СССР #топь
ЛитСовет
Только что
Комментарии отсутствуют
К сожалению, пока ещё никто не написал ни одного комментария. Будьте первым!